портфеля свою визитную карточку и протянул мне. – Вот, пожалуйста. Там все написано.

– «Председатель комитета по проведению Праздника тюленя», – прочитал я.

– Полагаю, вы уже слышали о Празднике тюленя?

– Э-э… Да так, в общих чертах, – протянул я. – Из разговоров…

– Праздник тюленя – исключительно важное событие для тюленей. В некотором смысле даже символическое. Да что там для тюленей! Можно сказать, для всего мира!

– Ого!

– Ситуация такова, что популяция тюленей на сегодняшний день крайне немногочисленна. Однако… – Сделав эффектную паузу, тюлень со смаком расплющил тлевший в пепельнице окурок «Хайлайта». – Однако, несмотря на это, тюлени, вне всякого сомнения, несут в себе фактор духовности, определяющий все мироустройство.

– Знаете, этот разговор…

– Наша цель – тюлений ренессанс. Возрождение не только тюленей, но всего мира! Мы хотим, чтобы Праздник тюленя стал совершенно другим. До сих пор это было полностью закрытое мероприятие. А он должен звучать призывом к человечеству, стать стартовой площадкой…

– Понимаю, понимаю. – Я попробовал вклиниться в его монолог. – А что конкретно…

– …Конечно, праздник – это всего лишь праздник. Шум, веселье, но ведь это – так сказать – лишь конечный итог целого ряда последовательных усилий. В истинном смысле именно в этой последовательности заключается суть нашей работы по подтверждению самобытности тюленей, их индивидуальности. А праздник… Акт признания и ничего больше.

– Акт признания?

– Эдакое грандиозное дежа вю.

Мало что понимая, я кивал головой. Типичный тюлений треп. Хлебом не корми – дай поболтать. Ладно, пусть выговорится. Они вообще-то безобидные, только чересчур разговорчивые.

Тюлень закончил ближе к трем. Из меня как будто все соки высосали.

– Вот, – невозмутимо подвел черту тюлень и допил чай, который давно уже перестал быть холодным. – Надеюсь, в общем и целом вы уловили суть проблемы.

– Короче говоря, вам деньги нужны?

– Моральная поддержка! – поправил меня тюлень.

Я достал из бумажника две банкноты по тысяче иен и положил перед ним.

– Извините, что мало, но сейчас просто больше нет. Утром заплатил за страховку, потом еще газетная подписка…

– Что вы, что вы! – замахал на меня ластами тюлень. – Главное, чтобы от души…

Тюлень удалился, оставив на столе тоненькую брошюру «Тюлений вестник» и наклейку с тюленьей мордой и надписью: «Метафорический тюлень». Помыкавшись с наклейкой, я налепил ее на лобовое стекло – на самую середину – красной «селики», которую кто-то оставил без разрешения возле нашего дома. Прилипла намертво, так что хозяину наверняка пришлось попотеть, чтобы от нее избавиться.

Так вот. Если послушать, с чем вам доводилось сталкиваться, то все истории как бы крутятся вокруг одного и того же. Речь идет или о двух мирах – мире живых и мире мертвых, которые, бывает, пересекаются. То есть о привидениях, призраках и тому подобное. Или о явлениях и способностях, не укладывающихся в рамки трехмерного здравого смысла, – о даре предвидения или всяческих предчувствиях. Вот такая получается классификация.

А если попробовать обобщить, окажется, что все вы испытывали либо одно, либо другое: у тех, кому на глаза часто попадаются призраки, похоже, совсем неважно с предчувствиями. А другим развитое шестое чувство вроде как мешает рассмотреть привидение. Не знаю, почему так выходит. Видимо, от человека зависит.

Конечно, встречаются люди, которые не способны ни на то, ни на другое. Я, например. С привидениями не встречался ни разу, хотя мне уже за тридцать. Вещих снов тоже не видел. Как-то раз ехал с двумя приятелями в лифте, и они вдруг узрели привидение. А я ничего не заметил. Они твердят: «Вместе с нами была женщина в сером костюме. Рядом стояла». А я им: «Не видел никакой женщины. Нас же трое было. Вы что, совсем?» Но приятели не стали бы меня разыгрывать. Не такие они люди. Было жутко неловко, но и после этого мне призраки не являлись.

В общем, с привидениями у меня контакта нет, сверхъестественными способностями не обладаю. Жизнь веду самую прозаическую.

Но однажды произошло такое, от чего я испугался до полусмерти. Я до сих пор никому не рассказывал об этом случае, хотя прошло уже десять с лишним лет. Боялся. Казалось, стоит только начать – и все повторится. Потому и молчал все это время. Но коль скоро у нас сегодня вечер воспоминаний, все по очереди рассказывают страшные истории из собственной жизни, я, как хозяин, тоже должен поведать что-нибудь напоследок. Итак…

Нет-нет. Не надо аплодисментов. Ничего выдающегося в этой истории нет.

Как я уже говорил, с привидениями мне иметь дела не приходилось, сверхъестественных способностей у меня тоже нет. Может, выслушаете мою историю и скажете: «Подумаешь! Что здесь страшного?» Очень может быть. Пусть так. И все же послушайте.

Школу я окончил в конце 60-х, когда вся страна бурлила. Система разваливалась. Меня тоже захлестнула эта волна. Поступать в университет я не захотел и несколько лет скитался по всей стране, перебиваясь случайными заработками. Считал, что так и надо жить. Чем я только не занимался! Несколько раз попадал в такие переплеты, что только держись. Эх, молодость, молодость! Хотя сейчас вспоминаешь и думаешь: вот было время! Предложите мне что-нибудь изменить в той жизни – откажусь. Что было, то было. Пусть так и остается.

На второй год странствий я устроился осенью на два месяца сторожить по ночам школу. В маленьком городке в префектуре Ниигата. Все лето работал почти без передышки, поэтому захотелось немного расслабиться. Работа у ночных сторожей – не бей лежачего. Весь день в подсобке спишь, а ночью обойдешь два раза школу и свободен. Все остальное время я слушал в кабинете музыки пластинки, читал книжки в библиотеке или играл сам с собой в баскетбол в спортзале. Одному ночью в школе совсем неплохо. И ничуть не страшно. Хотя когда тебе восемнадцать или девятнадцать, ты вообще ничего не боишься.

Вам, наверное, не приходилось работать ночным сторожем в школе. Объясню, какие у него обязанности. Два обхода – в девять часов и в три. Такой порядок. Школа была небольшая – восемнадцать-двадцать классов – и располагалась в недавно построенном трехэтажном здании из бетона. Плюс кабинет музыки, лабораторный кабинет, кабинеты рукоделия и рисования, учительская и кабинет директора. В отдельной пристройке – столовая, бассейн, физкультурный и актовый зал. Вот и все объекты.

Было двадцать «контрольных точек», которые требовалось обойти и поставить галочку в специальной книжечке. Учительская – галочка, лабораторный кабинет – галочка и так далее. Конечно, галочки можно было ставить и валяясь на диване в подсобке. Но совесть не позволяла. Сказали бы: мало того, что работа непыльная, так еще кто-то в школу залез, пока он спал.

Итак, в девять и в три я брал большой электрический фонарь, деревянную