— Ну конечно, зачем же еще? Дурака повалять? Зато мне удалось выиграть время. Мы должны смыться в ближайшие три дня. А не то я здесь концы отдам от холода. Кости уже как каменные. Что там наверху за погода?
— Снег, — отвечаю я, засовывая руки поглубже в карманы. — Ночью мороз ожидают. Холод собачий.
— Когда идет снег, умирает много зверей, — говорит Тень. — У Стража работы прибавляется. Бежать надо, когда он занят. Пока он будет жечь зверей в Яблоневом лесу, сноимешь у него со стены ключи и отопрешь сарай.
— А Ворота?
— Через Ворота нельзя. Страж их запирает. Да и видно все как на ладони. Если он сразу догадается — пиши пропало. Через Стену тоже не перебраться. Я же тебе не птица...
— Но как тогда бежать?
— Положись на меня. У меня план — не придерешься! Я теперь многое знаю об этом городе. И карта твоя помогла, и Страж рассказывал. Он уже не верит, что я сбегу, поэтому охотно все выбалтывает. Да и ты молодец — усыпил его бдительность. Времени мы, конечно, много ухлопали, но пока все идет по плану. Страж не ошибся — сил у меня пока слишком мало, чтобы с тобой соединиться. Но на воле я приду в себя, и мы опять будем вместе. А тогда и я не умру, и ты сможешь вернуться к тому себе, каким был прежде.
Я ничего не говорю — только молча смотрю на тусклое пламя свечи.
— Что с тобой? — спрашивает моя тень.
— А каким я был прежде?
— Эй, перестань! Ты же, надеюсь, не сомневаешься?
— Увы, — говорю я. — Сомневаюсь. Еще как. Во-первых, я не помню, каким я был прежде. Стоит ли внешний мир того, чтобы туда возвращаться? И тот ли это я, к которому стоит вернуться?
Тень хочет что-то сказать, но я, подняв руку, останавливаю:
— Погоди. Выслушай до конца. Я не помню, каким был когда-то. Но теперь я привязываюсь к этому Городу. Мне нравится девушка из Библиотеки, да и Полковник — хороший человек. Я люблю смотреть на зверей. Зима здесь, конечно, жестокая, но в любое другое время очень красиво. Здесь никто никого не обижает и ни с кем не спорит. Жизнь очень скромная, но всего хватает. И все равны. Никто ни на что не жалуется, у других ничего не отнимает. Трудиться приходится много, но работают все охотно. Работа ради работы. Не хочешь — не делай. Ни зависти, ни печалей, ни страданий…
— Ни денег, ни собственности, ни чинов, — продолжает за меня тень. — Ни судов, ни больниц. Ни старости, ни страха смерти. Так?
Я киваю.
— Ну, и что ты скажешь? Зачем покидать такой город?
— Еще бы, — говорит моя тень и, достав из-под одеяла руку, потирает высохшее лицо. — Я понимаю, о чем ты. Мир, о котором ты говоришь, — идеальная Утопия. Разумеется, я не против такого мира. Поступай как знаешь. Если что, я и здесь тихонько помру... Однако ты упускаешь кое-что важное.
На этих словах тень заходится кашлем. Я терпеливо жду.
— Помнишь мои слова о том, что это Город-урод? — продолжает она. — Что в нем все неправильное, ненастоящее — и в этом он совершенен? Так вот. Ты сейчас говоришь о совершенстве. А я тебе расскажу об уродстве и фальши. Слушай меня хорошенько. Во-первых — и это жизненно важно, — на свете не бывает полного совершенства. Как не бывает и вечного двигателя. Ты ведь знаешь, что энтропия постоянно возрастает. Куда же, по-твоему, Город сбрасывает излишнюю хаотичность? Конечно, ты прав: все в этом Городе — ну, может, за исключением Стража, — живут без споров, обид и страстей. Им всего хватает, они живут очень мирной, размеренной жизнью, в которой ничего не происходит. А почему? Не потому ли, что в них самих чего-то не хватает?
— Да, — вроде бы соглашаюсь я. — Я понимаю, о чем ты...
— Но именно поэтому Город и совершенен. Потому что они отказались от собственной сути. Именно с потерей себя их жизнь растянулась до бесконечности. Никто не стареет и не умирает. Хочешь жить вечно? Ничего нет проще. Оторвись от своей тени, как от пуповины, и подожди, пока в ней иссякнет жизнь. Нет тени — нет и проблемы. А разгонять пену города и правда можно без конца.
— Разгонять пену?
— Ну, к этому мы еще вернемся... Главная проблема — что в тебе настоящее, а что нет. Ты говоришь, в этом городе нет ни споров, ни обид, ни страстей? Замечательно! Дай мне бог здоровья — и я зааплодирую вот этими руками. Но подумай сам: если нет споров, обид и страстей — значит, нет и обратного. Радости, блаженства, любви. Ведь именно потому, что существуют отчаяние, разочарование и печаль, на свет рождается Радость. Куда ни пойди — ты нигде не встретишь восторга без отчаяния. Вот это и есть
Молчание, тяжелое и холодное, затапливает погреб. Моя тень снова заходится кашлем.
— Но я же не могу ее здесь оставить, — говорю я. — Какой бы она ни была — я люблю ее, и она мне нужна. Сердце не обманешь. Если я убегу сейчас с тобой, потом пожалею. А убежав однажды из Города, уже никогда в него не вернусь.
— Черт бы тебя побрал! — говорит моя тень, садясь на нарах и прислоняясь затылком к стене. — Тебя не переспоришь. Сколько мы с тобой уже знакомы, а ты все такой же упрямый. Чего ты хочешь? Чтобы мы убежали втроем — ты, я и она? Но это невозможно! Люди без тени за пределами Города жить не могут.
— Это я и сам понимаю, — киваю я. — Но может, тебе стоит бежать без меня? А я бы тебе помог...
— Да нет же, ты не понимаешь! Если я убегу и оставлю тебя одного, твоя жизнь превратиться в кошмар. Это мне рассказывал Страж. Все тени умирают здесь. Даже те, кого изгнали из Города, возвращаются сюда умирать. Иначе они не смогут умереть до конца, и от них останется нежить. Их хозяева скитаются в вечности с полумертвыми остатками своего «я». Для этого и существует Лес. Там живут люди, которые не смогли до конца убить свои тени. Иначе говоря, если я убегу в одиночку — тебя изгонят в Лес, и ты навсегда заблудишься там, запутавшись в собственной нежити. Ты же слышал про Лес?
— Да уж, — говорю я.
— Но даже в Лес забрать ее с собой не получится. Эта девушка совершенна, потому что не помнит, кто она. А совершенные люди живут в Городе. В Лесу они жить не могут, и ты все равно остаешься один. Тебе остается только бежать со мной.
— А куда исчезает забытое «я»?
— Тоже мне, Читатель Снов, — устало вздыхает тень. — Кому ж это знать, как не тебе?
— Но я правда не понимаю.
— Ладно, объясню... Звери выносят его за Стену. Они вдыхают в себя человеческую память и выбрасывают ее во внешний мир. Точно грязь или пену, скопившиеся в Городе за ночь. А с приходом зимы умирают. Но убивает зверей не зимняя стужа и не голод. Они умирают от тяжести человеческих страстей, которыми их нагружает Город. А с приходом весны рождаются новые звери. Столько же, сколько умерло. Детеныши подрастают, точно так же впитывают в себя людское «я», а потом умирают. Это — плата за совершенство. Ты хочешь совершенства такой ценой? За счет слабых и беззащитных, что покорно влачат свою ношу?
Я ничего не отвечаю — лишь молча разглядываю носки своих ботинок.
— Когда звери умирают, Страж отрубает им головы, — продолжает моя тень. — Поскольку именно в черепах у зверей остается людское «я». Очистив черепа от плоти, он хоронит их на полгода. А когда они успокаиваются, извлекает из-под земли и передает в Библиотеку. И Читатель Снов выпускает на волю их содержимое. Читатель Снов — то есть ты — должен быть в Городе новичком, у которого еще не умерла тень. Забытые человеческие «я», которые он прочитал, вылетают наружу и растворяются в атмосфере. Вот что такое «старые сны». Иначе говоря, ты играешь роль Заземления. Понимаешь?
— Понимаю, — говорю я.
— Когда тень Читателя Снов умирает, он оставляет эту работу и превращается в обычного горожанина.
