Он принадлежал к числу немногих людей, обладающих редкой способностью на протяжении многих лет, не пропуская ни дня, вести дневник, и поэтому мог с точностью сказать, когда у него началась и когда закончилась рвота. Рвота началась 4 июня 1979 года (погода ясная), а закончилась 15 июля того же года (облачно). Он делал первые шаги в качестве иллюстратора, и мы познакомились, работая над проектом для одного издания.

Как и я, он коллекционировал старые пластинки, а еще любил спать с подругами и женами своих друзей. Кажется, он был года на два или на три моложе меня и на тот момент действительно переспал с возлюбленными нескольких друзей.

— Бывало, зайду в гости к другу и, пока тот бегает за пивом или принимает душ, быстренько перепихнусь с его женой.

Странно, что он рассказал мне об этом.

— Быстрый секс вовсе неплох, — говорил он, — ты практически одет, стараешься кончить как можно скорее. В обычном сексе стараются все больше удлинять, верно? Вот я и поступаю наоборот. Иногда бывает забавно взглянуть на вещи под другим углом.

Конечно, он не всегда предавался только такому «акробатическому» сексу, так сказать, иногда у него случались настоящие неторопливые соития. В общем, ему нравился сам факт секса с женщинами своих друзей.

— Я не собираюсь никого отбивать, вообще не мыслю так сложно. Занимаясь с ними любовью, я чувствую удивительную близость. Такое, знаешь, семейное чувство. Это ведь всего лишь секс. Если никто этого не узнает, то и больно никому не будет.

— А что, бывало, что узнавали?

— Нет, конечно, — воскликнул он с досадой, — такие вещи никогда не обнаруживаются, если только сам подсознательно не желаешь быть разоблаченным. Главное — быть бдительным и не делать многозначительных намеков. Еще важно с самого начала четко обозначить свою позицию: мы только играем в близость, углубляться в эти отношения я не собираюсь и делать никому больно тоже не хочу. Естественно, я не говорю этого прямо — выбираю нужные слова, даю понять.

У меня вызывало сомнения, что все обстоит так просто, но он не выглядел хвастуном, и причин не верить ему у меня не было.

— В конечном счете почти все они этого хотят. Зачастую их мужья или женихи — мои друзья — превосходят меня по всем статьям — красивее, умнее и члены у них, возможно, побольше моего. Но женщин это не волнует. Для них главное, чтобы партнер был серьезным, внимательным, понимающим. Тогда все о’кей. Им хочется искренней заботы, хочется выйти за статичные рамки парного существования. Вот что главное. Хотя внешне мотивы могут быть самыми разными.

— Например?

— Например, месть за измену, скука, радость от того, что нужна кому-то кроме мужа, и так далее. Мне обычно достаточно взглянуть на партнершу, чтобы это понять. Здесь не может быть ноу-хау — только природный талант. Одному дано, другому нет.

Постоянной девушки у него, разумеется, не было.

Как я уже говорил, мы оба коллекционировали пластинки, иногда даже обменивались ими. Несмотря на то что и он, и я собирали джаз пятидесятых — начала шестидесятых, наши коллекции немного различались, что давало пространство для обмена. Я собирал белый джаз западного побережья, а он поздний джаз: Коулмена Хокинса [8], Лайонела Хэмптона [9] — ближе к модерн-свингу. Так что его Пит Джолли Трио  [10] в записи фирмы «Виктор» к обоюдному удовольствию обменивался на мой «Мейнстрим-джаз» Вика Дикенсона [11]. После мы целый день пили пиво и проверяли качество записи и исполнение. За время знакомства мы провернули несколько подобных сделок.

Во время одной из таких «обменных» встреч он и рассказал мне историю со рвотой. Мы сидели у него дома, пили виски, болтали о музыке, затем о выпивке, стали вспоминать смешные истории, которые случались с нами в нетрезвом виде.

— Однажды меня рвало сорок дней подряд. Каждый день. Ни дня не пропустил. При этом рвало меня вовсе не от выпивки. И не от болезни. Рвало безо всякой причины. Целых сорок дней. Сорок дней! Это было что-то.

Первый раз его вырвало 4 июня, и в тот момент это почти не вызвало у него беспокойства — накануне вечером он влил в себя изрядное количество виски и пива. И переспал с женой друга. Это случилось вечером 3 июня 1979 года.

Поэтому, когда в восемь утра 4 июня он вывернул в унитаз содержимое желудка, в этом не было ничего противоестественного. Ну да, последний раз после выпивки его рвало еще в университете, но это вовсе не означало, что случилось нечто сверхъестественное. Он нажал ручку слива, и отвратительную рвоту унес водяной поток. Затем он сел за стол и начал работу. Чувствовал он себя неплохо. В целом день можно было назвать удачным. Работа спорилась, к обеду он приятно проголодался.

На обед он сделал сэндвичи с ветчиной и огурцом и выпил банку пива. Через полчаса его снова затошнило, и все сэндвичи оказались в унитазе. В воде плавали куски хлеба и ветчины. При этом в организме не было никаких неприятных ощущений. Ему не было плохо. Его просто рвало. В какой-то момент показалось, что гортань чем-то забилась, он склонился над унитазом, и все, что было в желудке, фонтаном вырвалось наружу, словно у фокусника, вытягивающего из шляпы голубей, кроликов и цветные флажки. Только и всего.

Его пару раз рвало в студенческие годы с их неумеренными возлияниями. Случалось, укачивало в машине. Но эта рвота была совершенно иного рода. Она не вызывала даже того особенного спазма в желудке, какой бывает только при рвоте. Желудок просто бесстрастно выталкивал пищу. Никаких неприятных ощущений или мерзкого запаха. Странно. Ведь это случилось уже не один раз, а два. Разволновавшись, он решил на некоторое время полностью отказаться от алкоголя.

Однако на следующее утро его вырвало в третий раз. В этот раз желудок почти полностью изверг остатки съеденного накануне угря и английского маффина с апельсиновым джемом, уничтоженного на завтрак.

Он был в ванной, чистил после рвоты зубы, когда зазвонил телефон. Он подошел, мужской голос в трубке назвал его имя и тут же отключился. Все.

— Наверное, звонил муж или приятель одной из девушек, с которыми ты переспал? — предположил я.

— Брось, — ответил он, — я отлично знаю их по голосам. А этого я точно раньше не слышал. Отвратительный тембр. В итоге он стал звонить каждый день. С пятого июня по четырнадцатое июля, представляешь?! Почти точно совпадает с периодом, когда меня рвало.

— Но где связь между телефонным хулиганством и рвотой? Не понимаю.

— Вот и я не понимаю, — ответил он, — до сих пор не знаю, что думать. Звонки всегда выглядели одинаково: звонит телефон, голос в трубке называет мое имя и тут же отключается. Один звонок в день. Время было самым разным — утро, вечер и даже ночь. Я мог бы, конечно, не подходить к телефону, но только не с моей работой. К тому же мне могли звонить девушки…

— Ну да, — сказал я.

— Теперь меня рвало ежедневно. Думаю, большая часть того, что я ел, оказывалась в унитазе. После рвоты страшно хотелось есть, после еды рвало — замкнутый круг. Я питался три раза, как обычно, и лишь один из трех раз мне удавалось нормально переварить пищу — благодаря этому я кое-как поддерживал в себе жизнь. Если бы меня рвало после всех трех раз, пришлось бы колоть нутриенты.

— К врачу ходил?

— К врачу? Конечно. Пошел в ближайшую поликлинику, кстати, вполне сносную. Сделал рентген, сдал мочу на анализ. На всякий случай обследовался на раковые клетки. Все оказалось в порядке. Полностью здоров. В итоге мне поставили «синдром хронической усталости или психологический стресс» и дали лекарства от желудка. Велели рано ложиться, рано вставать, воздерживаться от алкоголя и не огорчаться по пустякам. Чушь! Я прекрасно знаю, что такое синдром хронической усталости. Надо быть идиотом, чтобы не заметить его у себя — появляются тяжесть в желудке, изжога, пропадает аппетит. Рвать если и начнет,