Дважды в неделю Аомамэ приезжала в усадьбу к хозяйке и преподавала ей курс боевых искусств. Давным-давно, еще когда хозяйкина дочь занималась балетом, зал особняка оборудовали под студию — просторную, с зеркалами на стенах, — где и проводились теперь занятия. Несмотря на преклонный возраст, все новые приемы, блоки и захваты хозяйка усваивала с лету. Тело ее было миниатюрным, но очень гибким и закаленным многолетними тренировками. Помимо оборонительных премудростей Аомамэ объясняла хозяйке основы мышечной растяжки, а также делала ей массаж.

Массаж был коньком Аомамэ. В этой дисциплине среди однокашников ей просто не было равных. Она помнила наизусть названия всех мышц, костей и суставов человеческого тела. Выучила назубок, как они устроены, какую играют роль и как с ними следует обращаться. Ею двигала неколебимая вера в то, что тело — храм души и в каждом его уголочке, к которому мы обращаемся, обязательно заключены свой дух, своя грация, свои очарование и чистота.

Не желая зацикливаться на банальной спортивной медицине, Аомамэ обучилась технике иглоукалывания — несколько лет брала практические уроки у сэнсэя-китайца. Сэнсэй просто диву давался, как быстро его ученица все усваивала. Как крепко запоминала любые детали и с каким упорством могла часами изучать те или иные функции организма. Но главное — каким невероятным чутьем обладали ее пальцы. То был особый природный дар, нечто вроде способности лозоходца отыскивать под землей источник воды: достаточно лишь прикоснуться к какой-нибудь части тела, чтобы по мельчайшим вибрациям уловить, в чем проблема и как здесь можно помочь. Никто не учил ее. Она просто умела это, и все.

Всякий раз после тренировки и массажа Аомамэ и хозяйка пили чай и беседовали на самые разные темы. Чай на серебряном подносе им неизменно приносил Тамару. Весь первый месяц их занятий Тамару в присутствии Аомамэ был таким молчаливым, что ей даже пришлось уточнить у хозяйки: может, он немой?

Как-то раз хозяйка спросила, приходилось ли Аомамэ бить кого-нибудь по яйцам для самозащиты.

— Только однажды, — сказала Аомамэ.

— Ну и как? Помогло?

— Подействовало, — ответила Аомамэ как можно короче.

— А как считаешь, моего Тамару твой удар по яйцам свалил бы?

Аомамэ покачала головой:

— Пожалуй, нет. Этот человек слишком много знает заранее. Так быстро считывает замыслы противника, что просто ничего не успеть. Ударом по яйцам можно выключить только тех, кто не имеет опыта реального боя.

— Выходит, ты чувствуешь, что Тамару в этом деле не новичок?

Аомамэ помолчала, осторожно подбирая слова.

— Да, он не такой, как обычные люди. Другая аура.

Хозяйка добавила себе сливок и, медленно помешивая ложечкой в чашке, спросила:

— Получается, тот, которого ты выключила, драться не умел. Сильно здоровый был?

Аомамэ кивнула, но вслух ничего не сказала. Тот, кого ей пришлось выключать, был и здоровым, и сильным. Но из-за врожденной спеси считал, что с женщиной может позволить себе что угодно. Этот выродок даже не предполагал, что женщины способны бить мужиков по яйцам, — и меньше всего ожидал, что подобное может случиться с ним самим.

— Ты его покалечила?

— Нет. Просто какое-то время ему было очень больно.

Хозяйка выдержала долгую паузу. Потом спросила:

— А тебе никогда не приходилось расправляться с мужчинами? Чтобы не просто больно сделать, а с осознанной целью — измочалить до кровавого месива?

— Приходилось, — ответила Аомамэ. Врать она никогда не умела.

— Можешь рассказать?

Аомамэ чуть заметно покачала головой:

— Не обижайтесь, но для меня это слишком непросто.