взял её на руки и поспешил вверх по лестнице к тому окну, через которое они проникли в дом.
– Я спасу тебя, Джулия! – говорил мальчик. – Спасу!
Пламя гналось за ним, и снизу донёсся чей – то крик. Рик распахнул окно и ступил на узкий подоконник:
– Я спасу тебя, Джулия, не бойся!
Но выбраться наружу вместе с девочкой на руках оказалось намного труднее, чем подняться по лестнице.
– Не бойся, – повторил он. – Всё будет хорошо!
Он собрал волю в кулак, стиснул зубы и спрыгнул на стену, при этом больно ударился боком, но удержал девочку одной рукой, а на другой руке повис, как висел недавно в Килморской бухте в расщелине на скале Джейсон.
Ночь была очень холодная, сырой туман окутывал всё вокруг. Вися на стене, словно летучая мышь, Рик нащупал ногой одну опору, потом другую и наконец сумел спуститься на землю.
Деревянный дом Питера пылал, как факел.
Рик поднялся, ощутив острую боль в боку, отнёс Джулию подальше от огня и опустил на траву. Тут раздался звон разбитого стекла. Обернувшись, Рик увидел, что кто – то выбил окно на первом этаже и выскочил из него. Джейсон!
– Мы здесь, Джейсон! – крикнул ему Рик и посмотрел на Джулию. В серебристом ночном свете она была необыкновенно красива. Но не подавала признаков жизни. Рик приложил ухо к её груди. Бьётся ли сердце? О нет, это его собственное сердце билось за двоих. Потом нагнулся к девочке, желая уловить её дыхание.
– Джулия, ты жива? Жива?
Она дышала. Да, дышала. И Рик поцеловал её.
Джейсон, с воспалёнными от дыма глазами, увидел, как Рик склонился над его сестрой.
Он подбежал, держа в руках фотоаппарат Питера Дедалуса и несколько страниц из альбома.
– Рик! – крикнул он. – Джулия!
Рыжеволосый мальчик в волнении поднялся.
И проговорил:
– Она здесь. Всё в порядке. Я вынес её из дома.
И тут раздался ужасный грохот. Мальчики обернулись. Деревянный дом, из окон которого вырывались огромные языки пламени, рухнул.
Леонардо Минаксо знал, что по прошествии нескольких дней попрошаек выпустят из тюрьмы. Он рассчитывал, что всё случившееся настолько потрясёт их, что они ещё долго будут обходить стороной Гостевой дом землепроходцев. Так или иначе, сейчас важно, чтобы они хотя бы несколько часов держались от него подальше, за это время все успеют вернуться в Килморскую бухту.
Леонардо испытывал необыкновенно радостное возбуждение, снова оказавшись в Венеции спустя много лет. Он радовался всему, что видел в этом неповторимом городе, в этом царстве красоты, возникшем на воде и песке.
С восхищением любовался он гондольерами, управлявшими своими длинными лодками на Большом канале, прошёлся по переулкам, выводившим ко Дворцу дожей, хотел вновь увидеть венецианский Арсенал и необъятные верфи.
Двигаясь вдоль каналов, припоминая знакомые места и разные истории из прошлого, он оказался в переулке, где находился крохотный магазинчик старых вещей и восточных товаров: лавка Зафона.
Леонардо вошёл.
– Тот же самый запах! – воскликнул он. – Как же давно я не был тут!
Из – за груды сваленных в кучу самых разных вещей появился старичок, похожий на высохшую зелёную фасоль, и очень удивился:
– Мои глаза ошибаются или. это и в самом деле мой старый клиент, которого я уже много лет не вижу в городе?
– Твои глаза не ошибаются, – ответил Леонардо и тепло обнял хозяина лавки. – Зафон! Ты ещё жив, старик, слава богу!
– Осторожнее, не задуши в объятиях! – попросил старичок. – Что случилось с тобой? В каких ещё морях побывал? И что означает эта повязка на глазу?
– Акула.
– Акула. Да. Ничего не скажешь! Она тоже любит путешествовать по морям.
Они заговорили, перебивая друг друга и смеясь.
Потом, когда Леонардо стал прощаться, пообещав, что скоро вернётся, старик заглянул за прилавок и достал две чёрные тетради:
– Не забудь захватить! – Он протянул тетради Леонардо. – Они изготовлены на лучшей бумажной фабрике Венеции.
– Мне нечем заплатить, Зафон.
Старик всё равно вручил ему тетради и сказал:
– Считай, уже заплатил – мне дороги наша встреча и воспоминания. Отдашь деньги, когда вернёшься в следующий раз.
Леонардо взял тетради и пообещал:
– Тогда жди в ближайшие дни.
Старик расплылся в беззубой улыбке и проводил его до дверей.
– Ну и бессовестный! – покачал головой Зафон. – В последний раз, когда был здесь, тоже так обещал!
Когда пожар наконец прекратился, все жители острова сбежались посмотреть, что осталось от дома Питера Англичанина. Возле груды чёрных обугленных брёвен стояли, дрожа от страха, Джулия, Рик и Джейсон. Они смотрели, как извлекают из руин какого – то человека без сознания.
– Господи. – прошептала Джулия, увидев его.
Это оказался граф Ченере, весь в ужасных ожогах.
Росселла обняла девочку, желая успокоить её, но Джулия поискала утешения во взгляде Рика. Мальчик заметил это и смутился.
– Он должен радоваться, что остался жив, хотя и очень пострадал, – сказал Альберто Колла, обращаясь к Джейсону.
– Подумать только, я ведь тоже был там, в доме. – проговорил мальчик.
Альберто в волнении покачал головой:
– Подумать только, я ведь знал его.
Человек, который называл себя графом Ченере, оказался тем самым последним слугой в доме Колла, которого Альберто выгнал, решив не впускать больше к себе незнакомцев.
Четверо монахов унесли сыщика, чтобы оказать помощь, остальные принялись искать Питера и Обливию.
От часовщика остались только очки.
Обливию не нашли. Отыскался лишь обрывок ее плаща.
– Возможно, Обливии удалось убежать прежде, чем дом рухнул, – сказал Джейсон. – Но Питер. Он выглядел таким подавленным и расстроенным. Вполне возможно, что он остался под руинами вместе со всеми своими изобретениями.
Джулия прижимала к груди Диого. Когда пёс оправился от удара, который нанёс ему граф Ченере, он бросился к дому Питера и сидел там, ожидая ребят.
Чёрный Гондольер отвёз ребят, Росселлу и Альберто Колла в Венецию. За всю дорогу никто не проронил ни слова.
У Джейсона не выходили из головы последние слова Питера: «Первый ключ там, мальчик. Он всегда был там!»
Выходит, Первый ключ находится на вилле «Арго».
Джейсон стоял и смотрел на Остров Масок, таявший в ночной мгле, и на струйку дыма, что поднималась
