причине называть труд облагораживающим. Праздность требует немалого таланта и усилий — или же особого склада ума.

Давно известно, что даже крайне безнравственный, на взгляд рядового человека, образ действий утрачивает ореол аморальности, если следовать ему неукоснительно.

Если людям постоянно твердить, что они должны совершить определенный поступок, они его в конце концов совершат, даже не спросив, почему это им вменялось в обязанность.

А если постоянно твердить, что некое понятие правильно, они в конце концов в это поверят; причем, если не услышат никаких разумных тому объяснений, поверят, пожалуй, с тем большей готовностью.

Я не стану осуждать кровопролитные войны, которые цивилизованные народы ведут с нецивилизованными; хотелось бы только заметить, что обоснование у этих войн одно: кто силен, тот и прав. Это схватка не на равных, это лишенное благородства и рыцарства состязание хорошего оружия с плохим. Утверждать, будто теперь, когда культура победителей навязывается побежденным, покоренные варвары наконец обретут счастье, — чистое лицемерие. Разве есть основания полагать, что они менее счастливы в своем примитивном сообществе, чем когда, подчиняясь чужим законам, они вынуждены принимать чуждую культуру и ненужные им реформы?

Согласившись сначала с тем, что некоторые вещи правильны и воплощают в себе закон и порядок, люди в конце концов приходят к убеждению, что некоторые их собратья правы только потому, что воплощают в себе закон и порядок.

После первых поражений в Бурской войне англичане непрестанно ликовали по поводу своего численного превосходства. Поскольку цель любой войны — победа, значение численного превосходства совершенно очевидно; однако победа таким способом не радует ни благородством, ни героизмом, ни добрыми чувствами. Поразительно, что люди, высоко ставившие эти добродетели, мгновенно их позабыли, как только дела пошли плохо. Отсюда мораль: пока ваша берет верх, можете блистать благородством, сколько душе угодно; в противном случае — что ж, постарайтесь добиться победы любой ценой, а про благородство можно и позабыть.

Моя цель — определить линию поведения рядового человека в обычных обстоятельствах нашего времени.

Возможно ли вообще человеку полностью приспособиться к обществу? Не исключено, что с борьбой за существование будет покончено, но приведет ли это к желанной цели? Все равно одни по-прежнему будут слабыми, а другие — сильными.

Физические потребности одного человека отличаются от потребностей другого. Всегда кто-то будет красивее прочих. Более одаренные будут получать большее вознаграждение. Неудачники, как и прежде, будут завидовать удачливым. Людям никогда не удастся избежать старости; не ощущая собственного возраста, старцы будут упорно цепляться за права и блага молодости, покуда у них силой не вырвут эти привилегии. Даже если почти не останется причин для разлада, отношения между полами по-прежнему будут источником конфликтов. Ни один мужчина не уступит любимую женщину просто потому, что ее хочет другой мужчина. Всюду, где есть любовь, неизбежно возникают ненависть, злоба, ревность, гнев. И хотя ради общего блага люди охотно готовы пожертвовать собственными удовольствиями, трудно предположить, что они столь же легко пожертвуют удовольствиями детей. Люди ведь не меняются: страсти норовят вспыхнуть в любую минуту, и человек оказывается во власти животных инстинктов дикаря.

Люди редко осознают, что для молодости и зрелости должны существовать свои, отдельные законы. Законы же обычно устанавливаются людьми пожившими или стариками, пытающимися, без всяких на то оснований, обуздать буйную молодость. Но ведь юность имеет право на разгул. Старики могут до посинения твердить о духовной радости, которую приносят искусство и литература, но если вы молоды, то с куда большим удовольствием проведете время с девушкой, чем внимая звукам сонаты.

Мирная жизнь таит в себе свои беды — в этом убеждает внимательное изучение истории народов, которые по стечению обстоятельств не участвовали в войнах. Так, эскимосы или обитавшие в лесах веды равно не знали войн, однако эта привилегия, судя по всему, не позволила им достигнуть высокой степени культуры.

Альтруистические поступки совершаются по эгоистическим мотивам. Никто не станет выступать против злоупотреблений, покуда не испытает их вред на собственной шкуре. Однако чтобы ваш голос был услышан, необходимо быть человеком влиятельным; беднякам же приходится сносить все безропотно.

Нравственные понятия нашего времени укоренились столь глубоко, что философ чувствует уверенность в себе лишь тогда, когда его выводы совпадают с общим мнением. Будь общее мнение иным, философа принудили бы принять его, причем доводами самыми вескими, доказательствами самыми неоспоримыми.

За целый век мало наберется людей, которых любая новая идея не приводила бы в ужас. К счастью для всех нас, новые идеи возникают очень редко.

Если вдруг какое-либо занятие начинает почитаться благороднее прочих, это происходит либо потому, что в данное время оно важнее всего — так часто случалось, например, с военным делом; либо же потому, что люди, предающиеся этому занятию — к примеру, люди искусства, — из тщеславия неустанно его прославляют. Человеческая доверчивость особенно ярко проявляется в том, что мы с готовностью усваиваем высокое мнение художников о себе самих. Любого писателя наверняка удивляло, с каким почтением его взгляды воспринимаются людьми, не менее сведущими в своей области, чем он в своей.

Если бы поступки и мысли людей имели хоть какой-то вес, роду человеческому не было бы прощения. Ведь с колыбели до могилы люди погрязают в низости, мелочности, тупости, подлости и бесстыдстве; в своем невежестве они становятся рабами то одного предрассудка, то другого; они нетерпимы, эгоистичны и жестоки.

Терпимость — то же равнодушие, только под другим именем.

Почти два года я целиком посвятил поискам некой закономерности, поискам смысла, назначения и цели жизни, и лишь теперь мне слегка приоткрывается то, что я готов принять за истину. Мало-помалу на все эти вопросы у меня начинают складываться ответы, пока, правда, очень неотчетливые. Я накопил массу фактов, идей, впечатлений, но еще не могу выстроить их в определенном порядке.

Представления о том, что правильно, а что неправильно, порождаются жизненными потребностями.

Те идеалы, которые с детства внушаются молодому человеку, те сказки и мечты, которые питают его ум, делают его непригодным для взрослой жизни; в итоге он отчаянно несчастлив, пока его иллюзии не рассыплются в прах. А вина за все эти бессмысленные страдания лежит на полуобразованных близких — на матери, няньке, учителях, — окружавших его любовью и заботой.

Отношения между полами зависят от внешних обстоятельств. Война, несущая массовую гибель мужчин, порождает многоженство; на бесплодных землях возникает многомужество. Теперь, когда