программы, в основу которых легли факты и события, связанные с боевой и оперативной обстановкой на данном участке фронта. В качестве типичного примера программы устного вещания с преобладанием оперативного материала может служить программа «К солдатам 128-го моторизованного гренадерского полка 23-й танковой дивизии», составленная политотделом армии Черноморской группы войск Закавказского фронта осенью 1942 года. Она включала в себя:
1. Музыка — 30 сек.
2. Обращение к солдатам противника и объявление темы и программы передачи — 30 сек.
3. Безнадежная атака (анализ безуспешного боя, проведенного противником накануне) — 2 мин.
4. Выступление военнопленного обер-ефрейтора Карла Шинко из 5-й роты по этому же вопросу — 2 мин.
5. Рифмованные лозунги на фоне музыки и стихотворение Э. Вайнберга «Я обвиняю!» — 1 мин.
6. Сообщение о боях под Сталинградом — 1 мин.
7. Письмо с родины лейтенанту Клейну из 3-й роты, попавшее в руки наших войск, — 2 мин.
8. Концовка и лозунги, призывающие к выходу из войны — 1 мин.
Всего: 10 мин.
Данная программа насыщена конкретными фактами, хорошо известными солдатам 128-го моторизованного гренадерского полка.
Продолжительность программ устного вещания, как правило, не превышала 10 минут. Опыт показал, что при более продолжительном непрерывном вещании у слушателей обычно притуплялась острота восприятия, вследствие чего внимание и интерес к передаче ослабевали. Кроме того, длительное вещание с одной позиции позволяло противнику более или менее точно установить местонахождение станции и вывести из строя как технику, так и обслуживающих ее людей.
Подразделения Красной армии в районе вещания заблаговременно предупреждались о начале передачи.
Наряду с обычными видами программ устного вещания применялись так называемые тексты-рамки для оперативных передач, которые составлялись наиболее квалифицированными пропагандистами и представляли собой готовые краткие программы, написанные для передачи в ходе боя, с пропусками, куда даже недостаточно владеющий языком противника диктор или старший инструктор мог быстро подставить даты, время, географические названия, фамилии пленных солдат и офицеров, наименования и номера частей противника, а также сведения о его потерях в людях и технике.
Политуправление Северо-Западного фронта издало в июне 1943 года серию подобных текстов-рамок на следующие темы: об успешной атаке наших войск на данном участке фронта, об отбитой атаке противника, об удачном разгроме позиций немецких войск, о бомбежке какого-либо немецкого города, обращение к окруженному гарнизону.
Выпуск подобного рода текстов-рамок получил довольно широкое распространение. С одной сторон, такие тексты обязывали политотделы дивизий вести именно конкретные передачи, а с другой — облегчали работу и экономили время политработникам на местах, которые недостаточно хорошо владели литературным языком противника.
Устное вещание производилось днем и ночью — все зависело от поставленной задачи и боевой обстановки. Наиболее удобным временем для вещания была ночь и, в особенности, предрассветные часы. На то были свои причины: ночью легче развернуть станцию и, кроме того, ночью звук распространялся лучше и на переднем крае было меньше помех. Помимо этого, в эти часы немецкие офицеры находились, как правило, в блиндажах, расположенных в глубине обороны, в 200–300 метрах от передовой. После каждой передачи МГУ переезжала на запасную позицию (смена позиции была обязательна, если противник во время передачи или к концу ее вел огонь по расположению установки).
Иногда звукопередачи велись с линии фронта в ночное время, чтобы скрыть источник звука, избежать уничтожения диктора и звукостанций огнем стрелкового оружия. Диктора, как правило, прятали в укрытие, блиндаж, окоп или в воронку от снаряда. При этом протягивали на дальность до 500 метров кабель с динамиком в сторону от места расположения диктора. С конца 1943 года в нескольких десятках метров от динамика ставилась охрана из 1–2 стрелков, поскольку вражеская разведка нередко срезала динамики работавших станций.
При ведении передач с переднего края ночью дальность отчетливого различения речи (350–500 метров) позволяла слышать станцию ОГУ солдатам в ротном опорном пункте противника. В светлое время суток вещание велось только из-за укрытия при боях в городе, во время проведения митингов в занятых городах или при обращении к жителям в населенных пунктах. Как правило, на линии фронта в полосе боевых действий пехотной дивизии (2,5–4 км) работала одна звукостанция ОГУ. При разгроме окруженного противника все звукостанции фронта сосредоточивались для склонения врага к сдаче в плен, поэтому количество звукостанции в боевых порядках войск резко возрастало. Например, в 1945 году при уничтожении Данцигско-Гдынской группировки противника в дивизиях 2-го Белорусского фронта станции располагались через 600 метров фронта (41 звукостанция на 25 км линии фронта).
В наступлении звукостанции часто передавали обращения, ультиматумы к окруженным подразделениям. Передачи вели не только дикторы, но и пленные, обращавшиеся к своим сослуживцам. Выступление пленного, как правило, велось под контролем офицера и охраной 1–2 автоматчиков. Время передачи ОГУ не превышало двадцати минут, что зависело от емкости аккумулятора. Станции МГУ проводили за ночь несколько 20-минутных передач с получасовым перерывом, чтобы дать остыть нагревшейся аппаратуре.
Количество звукопередач на противника значительно увеличилось в 1944–1945 годах, когда промышленность стала серийно выпускать звукостанции. Каждую ночь в полосе одного фронта (200–220 км) проводилось от 20 до 50 передач. Частота звукопередач возрастала при ликвидации окруженных группировок противника. Так, в Берлинской операции (16 апреля — 2 мая 1945 года) была сделана 9071 передача. Это означает, что за сутки в среднем проводилось 583 передачи.
Опыт подобной концентрации звукостанции был получен еще в первый период войны. На Карельском фронте с сентября 1942 года действовали две «звукобатареи» в составе восьми станций, которые располагались с интервалом 800–900 метров друг от друга и работали попеременно. Это делало невозможным для финнов заглушать передачи огнем из стрелкового оружия.
За время войны было разработано два типа звукостанции на базе автомобилей. Наиболее распространенной в армиях была модель МГУ-42 со звукоизлучателями мощностью 200 ватт. Аппаратура ОГУ устанавливалась на легкие самолеты-разведчики Р-5 и ночные бомбардировщики У-2. На 1 июля 1943 года в РККА насчитывалось 17 самолетных звукостанции (СЗС), пять из которых действовали на Северо- Западном фронте. По две самолетные звукостанции работало на Карельском и Центральном фронтах. Ленинградский и Западный фронты использовали по одной СЗС. Еще одна СЗС находилась в распоряжении Дальневосточного военного округа. С самолета У-2 передачи вели в ночное время. Для этого летчик над своей территорией набирал высоту 2,5 тысяч метров. После этого он выключал мотор, чтобы не дать врагу найти самолет по шуму двигателя, и планировал по спирали в сторону линии фронта. За 3 минуты планирования диктор мог сказать в микрофон несколько фраз. После этого пилот включал мотор и с набором высоты уходил из зоны обстрела в сторону расположения своих войск. Наибольшее количество передач с самолетов было проведено в 1943 году. В последующие годы вещание с самолетов не применялось по трем причинам. Во-первых, главной причиной были высокие затраты на ведение передач с самолета. Противник часто подбивал самолеты, с которых вели передачи дикторы, а исправных самолетов на фронте постоянно не хватало. Во-вторых, передача с самолета для противника стоила дорого из-за затрат на авиационный бензин, которого не хватало для боевых вылетов. В-третьих, вещание с самолета было очень кратким (не более 2–3 минут). Это не позволяло передавать много информации. Затраты на трехминутную передачу командиры считали неоправданно высокими и не соответствующими эффективности пропаганды.
Вот как описывал авиационную агитпередачу участник войны Ф. Н. Шемякин, кандидат педагогических наук, подполковник в отставке: «Не раз самолет попадал под зенитный обстрел. Все полеты прошли благополучно, если не считать повреждений У-2. Нельзя не упомянуть о летчике „звуковки“ Костенко. К сожалению, он погиб в последний день войны.
Как ни странно, но поначалу немцы, по-видимому, не разобрались в том, кто вещает с воздуха: свои или русские. Высказывались разные мнения: одни не допускали, что у „русских варваров“ может быть
