– Что случилось? Только не говори, что я не так поставила Vespa, или что я не въехала в гараж…

– Да плевать на твою Vespa! Ко мне сегодня приходили Аккадо.

При этих словах Баби бледнеет. Как же она раньше не подумала? Надо было рассказать родителям обо всем.

В холл входит Раффаэлла. Она только что помыла два зеленых яблока, приготовив таким образом ужин.

– Что они хотели? Что случилось? И при чем тут Баби?

Клаудио смотрит на дочь.

– Не знаю. Баби, скажи, при чем тут ты?

– Я? Я ни при чем.

В дверях появляется Даниела.

– Это правда, она ни при чем!

Раффаэлла поворачивается к Даниеле:

– А ты помолчи, тебя никто не спрашивал.

Клаудио берет Баби за руку.

– Может быть, ты и не виновата, но тот, кто был с тобой, как раз очень даже при чем! Аккадо попал в больницу. У него носовая перегородка сломана в двух местах. Кость поставили на место, но врач сказал, что еще полсантиметра – и кость вошла бы в мозг.

Баби молчит. Клаудио смотрит на нее. Она потрясена.

Он отпускает ее руку.

– Баби, ты не понимаешь… Полсантиметра – и Аккадо бы умер.

Баби сглатывает. Голод прошел. Теперь ей и яблоко в рот не полезет. Раффаэлла встрево-женно смотрит на дочь и, увидев, что та очень напугана, избирает тон мягкий, успокаивающий:

– Баби, расскажи, пожалуйста, как это произошло?

Баби поднимает глаза. В них страх. Она смотрит на мать, будто видит ее сегодня впервые. Бормочет: «Ничего, мама» и постепенно излагает все. Вечеринка, хулиганы, Малыш вызвал полицию, хулиганы сделали вид, что удрали, а на самом деле ждали возле дома. Как их преследовали, как разбили BMW. Как Малыш остановился, как парень на синем мотоцикле его избил. Как вмешался Аккадо и как тот парень избил и его.

– Боже мой, и Аккадо бросил тебя с этим бандитом! Почему он тебя не забрал?!

Раффаэлла в ужасе. Баби не знает что ответить.

– Ну, может, он подумал, что это мой друг, откуда я знаю. После драки вообще все разбежались, и я осталась с ним.

Клаудио качает головой.

– Конечно, Аккадо сбежал. Он мог истечь кровью из-за сломанного носа. Впрочем, этот парень попал. Филиппо обратился в полицию. Сегодня они приходили ко мне и из вежливости рассказали всю историю. Сообщили, что будут преследовать его по суду. И хотели узнать имя и фамилию этого парня. Как его зовут.

– Стэп.

Клаудио недоуменно глядит на Баби.

– Как это – Стэп?

– Стэп. Его называют так. Во всяком случае, я так слышала.

– Он что, американец?

Встревает Даниела.

– Какой еще американец! Это прозвище.

Клаудио смотрит на дочерей.

– Так есть у него имя или нет?

Баби улыбается:

– Есть, конечно, но я его не знаю.

Клаудио снова выходит из себя.

– И что, мне так и сказать Аккадо: моя дочь шляется с парнем и не знает, как его зовут?!

– Я с ним не шляюсь. Я была с Малышом… Я же сказала.

– Да, но ты же вернулась с ним на мотоцикле! – вмешивается Раффаэлла.

– Мама, но Малыш и Аккадо уехали, как бы я вернулась домой? На улице, посреди ночи? Одной, что ли, надо было идти? Я попробовала. Но ко мне пристал какой-то тип на Golf.

Клаудио не верит своим ушам:

– Выходит, что мы еще и благодарны должны быть этому Стэпу!

Раффаэлла рассержена.

– А ну прекращайте этот спектакль, поняли? Немедленно скажите, как звать этого парня. Ясно?

Баби припоминает: сегодня утром… разговор с Даниелой… Было еще рано, у нее слипались глаза, но она совершенно уверена.

– Дани, ты же знаешь, как его зовут. Скажи!

Даниела ошалело уставилась на Баби. Крыша у нее поехала, что ли? Сказать? Выдать Стэпа? После того, что они сотворили с Бранделли, а сколько еще было таких историй! Ей разобьют Vespa, а ее саму изобьют и изнасилуют. Стены школы испишут ругательствами с ее именем и описанием непристойностей, в которых ей, к сожалению, участвовать не приходилось. Выдать? В тот же миг у нее случается провал в памяти.

– Мама, я знаю только, что его зовут Стэп. Баби обрушивается на сестру:

– Ты врешь! Ты все врешь! Я плохо помню, но сегодня утром ты мне говорила, как его зовут. Вы с подружками прекрасно его знаете.

– Что ты несешь?

– Ты трусиха подлая, ты просто боишься, потому и не говоришь! Ты знаешь, как его зовут!

– Нет, не знаю.

– Нет, знаешь!

Вдруг Баби умолкает. Что-то в памяти открылось, развязалось и прояснилось. Она вспомнила.

– Стефано Манчини. Вот как его зовут. А прозвище у него Стэп.

Глядя на сестру, она повторяет ее слова:

– Мы с подружками называем его «суперпарень».

– Молодец, Баби.

Клаудио вытаскивает из кармана клочок бумаги, на котором он все записывает. Вписывает туда имя, чтобы не забыть. Записывая, он начинает нервничать: там значится кое-что, что ему надо было сделать, но сейчас уже поздно.

Даниела уставилась на сестру.

– Что, умная, что ли? Ты соображаешь хоть, что они тебе сделают? Они разобьют тебе Vespa, изобьют тебя и испишут твоим именем стены школы!

– Vespa и так разбита. На стенах не думаю, что что-то напишут, хотя бы потому, что вряд ли кто из них вообще умеет писать. А если они захотят меня избить, то папа защитит меня, правда ведь?

Баби поворачивается к нему. Клаудио думает об Аккадо: как это, наверное, больно, когда разбивают нос.

– Конечно, доченька.

Баби проходит мимо матери, улыбается ей. Раффаэлла смотрит ей вслед. Она горда за дочь. Баби пошла в нее. Не то что Даниела. В сущности, страх ее оправдан. Даниела вся в отца.

Клаудио кладет на кровать серый костюм.

Выбрав рубашку, Клаудио и ее швыряет на кровать. А сверху кладет свой любимый галстук. Может, хоть сегодня удастся его надеть.

Родители уходят как всегда, строго наказав никому не открывать. Сразу после этого Баби прямо в халате бежит вниз и прячет ключи от дома под ковриком. Вот бы знать, где сейчас Паллина. На гонках в «Олимпике», должно быть… Вот счастливая.

Звонит телефон. Даниела успела раньше.