занимала особую, хорошо ей известную камеру, проникнуть в которую можно было через отдельный вход. В том домике сопровождавшие меня индейцы добыли двенадцать старых бобров и двадцать пять молодых, причем нескольким зверькам удалось ускользнуть, обманув бдительность охотников.

Путешественники, утверждающие, что у бобровых домиков два входа, один из которых на берегу, а второй под водой близ самой поверхности, пожалуй, еще меньше представляют себе образ жизни этих животных. В таком случае домики не могли бы защитить своих обитателей ни от нападения хищников, ни от сильных морозов зимой. Страшные враги бобров — росомахи не оставили бы в живых ни одного обитателя домика, если бы он имел вход с наземной части.

Не могу удержаться от улыбки, когда авторы повествуют об удивительной бережливости и запасливости этих животных. Эти авторы как будто соперничают друг с другом в фантазии. Однако всех превзошел, на мой взгляд, составитель «Чудес природы и искусства». Он не только привел в своем труде выдумки всех остальных авторов, но вдобавок так их приукрасил, что к его описанию бобров мало что остается добавить — разве только приложить словарь их языка, свод законов да краткое описание их религии. Отрицать большую долю сообразительности у бобров было бы столь же бессмысленно, как и следовать заверениям тех авторов, кто взахлеб расписывает их способности, не зная, что бы еще такое приписать этим удивительным животным. Но, согласитесь, несколько трудно представить себе, чтобы бобр (который в высоту, даже если встанет на задние лапы, не превышает трех футов) мог «забивать колья толщиной в человеческую ногу на глубину трех-четырех футов в землю». Умение «переплетать эти колья ветками» столь же далеко от истины, как и их способность «обмазывать внутренние стенки домиков смесью ила и соломы» или «плыть, перевозя ил и камни на хвосте».

При постройке своих жилищ бобры обычно укладывают ветки крест-накрест, оставляя внутри полость. Если какие-нибудь сучья торчат внутрь, животные обкусывают их зубами. Их постройки целиком, как домики, так и плотины, сложены из веток, стволов деревьев, ила, перемешанных с камнями, если они есть поблизости. Ил берется из-под берега или со дна водоема около домика. Поскольку передние лапы у бобров коротки, строительный материал прижимается ими к груди под самой мордой. Ветки и стволы они стягивают в воду зубами.

Строят они только в ночное время, причем очень быстро, и за ночь набрасывают на плотину столько ила (который я видел своими глазами), сколько могут принести в своих маленьких лапках, по многу тысяч раз снуя туда и обратно. Если к илу примешивались отдельные соломинки и травинки, то происходило это совершенно случайно, могу вас заверить. Сама мысль о том, что они специально смешивают ил с соломой, не содержит ни крупицы истины.

Животные эти имеют обыкновение покрывать внешние стенки своих домиков илом в самом конце осени, когда заморозки уже набирают силу. Жидкий ил быстро замерзает на редкость прочной коркой, которая зимой служит бобрам надежной защитой даже от когтей их сильного врага — росомахи.

Бобров часто можно увидеть разгуливающими по незаконченным постройкам и время от времени хлопающими оземь хвостом — это и послужило, вне всякого сомнения, поводом для устоявшегося мнения, что они пользуются хвостом как мастерком. В действительности же похлопывание хвостом — не больше чем выражение испуга, причем эту привычку они сохраняют, даже став ручными.

Питаются они в основном сочными корнями водяных растений, растущих на дне озер и рек. Едят также кору деревьев, предпочитая тополь, березу и иву. На зиму запасают немного такой коры подо льдом, однако и зимой их рацион в основном состоит из корневищ водных растений. Летом зверьки разнообразят его ягодами и травами, произрастающими возле мест, где они живут.

Когда лед по весне вскрывается, бобры выходят из своих хаток и отправляются в странствия, длящиеся все лето, возможно, в поисках лучшего места для строительства жилища. Если такого места найти не удается, они возвращаются на старое перед самым листопадом и начинают запасать на зиму ветки и кору. За ремонт своих домиков зверьки редко принимаются до начала заморозков.

Если же они собираются переменить место жительства или если старые домики становятся перенаселенными и необходимо либо их расширить, либо построить новые, бобры принимаются валить для этой цели деревья в самом начале лета, хотя строительство никогда не начинается раньше середины августа.

Тем, кто пожелает добывать бобров зимой, следует хорошо познакомиться с их образом жизни. У бобров под берегом, недалеко от домиков, всегда есть множество нор, куда они могут укрыться, когда их жилищу грозит опасность разрушения. Именно в этих норах индейцы обычно их и ловят. Если речка невелика, индейцы иногда считают нужным перегородить реку частоколом, чтобы отрезать животным путь к бегству. Затем принимаются за поиск нор под берегами. Охотники привязывают свои ножи для резки льда к шестам длиной четыре или пять футов. Потом они идут вдоль берега, постукивая ножом по льду. Опытные в этом деле индейцы по звуку могут определить, скрыта ли подо льдом бобровая нора. Тогда рядом с обнаруженным укрытием во льду прорезается небольшая лунка, в которую может вылезти взрослый бобр. Пока охотники заняты этим делом, несколько женщин и не способных уже охотиться мужчин принимаются разламывать домик. Порой сделать это оказывается непросто. Я сам видел домики, чьи стены в толщину достигали пяти-шести футов, а у одного кровля была все восемь футов. Но, когда бобры чувствуют, что в их домик проникли чужие, они кидаются в береговые норы.

Заметив по плеску воды в лунках, что бобры направляются в свои убежища, индейцы тут же закрывают вход в норы шестами, после чего вытаскивают бобра на поверхность или руками, или большим крюком, привязанным к длинной палке.

При таком способе охоты каждый охотник имеет право взять себе бобров, пойманных в намеченных им норах. Бобры, пойманные в домике, также принадлежат изловившим их.

Летом бобров иногда ловят сетями, а чаще ловушками и силками. Зимой они очень жирны и нежны, но летом труды по выкармливанию детенышей и сухопутные путешествия истощают их, из-за чего мясо становится почти безвкусным.

Что же до того, что, как утверждают некоторые, бобры испражняются в своих домиках в отдельной «комнате», то это совершенно неверно, так как они для этого ныряют в воду. Я тем более отвечаю за истинность своих слов, что держал несколько ставших очень ручными животных, которые следовали за мной повсюду, как собаки, и даже откликались на свои имена. А когда я их гладил, они испытывали удовольствие не меньшее, чем прочие животные, которых я встречал.

Для моих бобров построили домик, а перед входом оставили небольшой заливчик, куда они ныряли для отправления естественных надобностей. Когда из-за сильных морозов я взял их к себе в дом, то специально поставил для них бочку с водой, которой они всегда пользовались. В доме же от них не было никакой грязи, хотя держал я их прямо в гостиной.

Индианок и их детей бобры любили очень сильно; когда те подолгу к ним не заходили, животные проявляли признаки беспокойства. А стоило людям появиться, как бобры всячески выражали свою радость, ластились к ним, забирались на колени, ложились перед ними на спину, садились столбиком, как белки, и вели себя совсем как дети, редко видящие своих родителей. Зимой они ели то же, что и женщины, в особенности же им нравился рис и сливовый пудинг. Ели они и куропаток, и свежую оленину; правда, рыбу, на которую бобры, говорят, порой охотятся, я им ни разу не давал.

Через несколько дней мы начали переход через озеро Атапаскоу, но из-за длительной охоты на оленей и бобров, в изобилии населявших некоторые островки, южного берега озера мы достигли только 9 января.

По самым точным оценкам, которых я мог добиться от местных жителей, это огромное озеро протянулось с востока на запад на триста шестьдесят миль, хотя в ширину не превышает шестидесяти. Место, где мы переходили его по льду, считается самым узким. Там из озера поднимается множество островков, заросших в большинстве своем стройными тополями, березами и соснами и изобилующих лесными оленями. На внутренних озерках самых крупных из островов мы обнаружили бобров, однако на побережье Атапаскоу их не было.