спрашивал, не случилось ли чего, но от него милосердно скрыли, что собора Святого Павла, где он провел свою юность монахом, больше не существует. Через день после пожара он умер, так и не узнав о несчастье.
Многие могут подумать, как думаю и я, что ни одно другое здание не дает лучшего представления о величии Рима, чем собор Святого Павла «за стенами», и если не знать, что это реконструкция, то можно на первый взгляд принять здание за чудом уцелевшее. Ему недостает истинно античного духа таких базилик, как Санта Мария Маджоре и Санта-Мария-ин-Арачели, но оно добросовестно воспроизводит великую церковь Святого Павла. И, вероятно, было чем гордиться в 1854 году, через тридцать один год после пожара, когда Пий IX освятил базилику в присутствии прелатов, собравшихся со всех концов света. Жаль, что внутри интерьер так безвкусен. Но об этом забываешь, когда смотришь из нефа и видишь восемьдесят высоких гранитных колонн из полированного мрамора, подобных деревьям на берегу озера. Взгляд скользит выше, по триумфальной арке, реликвии, оставшейся от старой базилики, и, как сказал кардинал Уайзмен, подобно передающемуся по наследству титулу связывающей ее с великой античностью и с еще более отдаленным Римом Галлы Плацидии.
Русский царь Николай I привнес алтари из малахита, а шесть огромных колонн из египетского алебастра около дверей были подарены хедивом Мохаммедом Али. И все же прежде всего притягивает взгляд именно эта великая арка с ее мозаикой и пологом внизу, накрывающим могилу святого Павла. Гробница находится там же, где ее нашли во времена Константина, и привилегированный посетитель, поднявшийся по ступенькам к алтарю и глядящий сквозь железную решетку, может осветить факелом священный камень, на котором вырезаны слова: PAVLO APOSTOLO MART… Посередине камня есть круглое отверстие, ямка, в которую ранние паломники бросали четки и части одежды, чтобы освятить их контактом с апостольскими реликвиями. В 846 году церковь была разграблена сарацинами. Они украли и бронзовый саркофаг, в котором Константин похоронил святого Павла.
Гробница не была исследована учеными перед тем, как церковь перестроили, но люди, которые опустились до фундамента, нашли то же самое, что и те, которые во время перестройки собора Святого Петра в XVI веке добрались до оснований тяжелых бронзовых колонн балдахина Бернини: они обнаружили, что пространство вокруг могилы апостола заполнено древними захоронениями. Несколько слоев: головы у всех повернуты к гробнице, все в длинных одеждах, потемневших от времени, и спеленуты, точно мумии, полосами льняной ткани.
Должно быть, для христиан IV века это был новый и странный опыт — увидеть, когда базилика с апсидой, ориентированной на восток, уже готова, как священник служит у алтаря, повернувшись спиной к прихожанам. Теперь-то, конечно, это считается нормальным, но тогда такое можно было увидеть только в соборе Святого Павла. Собор Святого Петра никогда не был переориентирован, и когда папа служит мессу у высокого алтаря, он стоит лицом к пастве и смотрит на восток, в лучших традициях раннего христианского богослужения. Я видел такое и в скромных маленьких коптских церквях в Египте, где священник все еще стоит лицом к прихожанам.
Я прошел в дверь и оказался в бенедиктинском монастыре, сверкающем зелеными, красными и золотистыми цветами узоров Космата. Здесь, возможно, декор даже тоньше, чем в Латеранском монастыре Святого Иоанна. Пройдя несколько ярдов, попадаешь из мрачного Рима в веселый, цветной мир Средних веков. В монастырях полно камней и надписей, уцелевших после пожара 1823 года. Над воротами я заметил герб аббатства Святого Павла, окруженный лентой ордена Подвязки. Это реликвия дореформаторских времен, когда английские короли являлись патронами и защитниками собора Святого Павла, короли Франции — Латеранского собора Святого Иоанна, короли Испании — церкви Санта Мария Маджоре.
В те времена Ватикан всегда обращался к европейским монархам, употребляя определенные формальные титулы: король Англии, например, назывался «Религиознейшим», король Франции — «Христианнейшим», король Испании «Католическим», а король Португалии — «Самым верным».
Однажды днем я сидел в прохладной тени базилики Сан-Клименте, снаружи белым пламенем жег зной. Я ждал брата Паскаля, ирландца, чтобы он показал мне церковь, а также храм Митры, который лежит под теперешним зданием. В церкви не было никого, кроме молодого мирянина, который шуршал чем-то в ризнице, готовя книжный прилавок к приходу послеобеденных прихожан.
Церковь Сан-Клименте — одна из самых красивых средневековых церквей Рима, но она кажется на несколько столетий старше, чем в действительности. Она выглядит прекрасно сохранившейся базиликой IV века, совершенной в каждой мелочи. Вы делаете шаг с Виа ди Сан Джованни, что неподалеку от Колизея, и оказываетесь в атриуме под открытым небом с фонтаном в центре; перед вами изысканная церковь из белого и цветного мрамора с мозаичным полукуполом. Кажется, что это старый собор Святого Петра в миниатюре, он действительно очень похож на древние базилики IV века.
Никто не задавался вопросом, та ли это первая церковь Сан-Клименте, которая, как известно, существовала еще в 350 году, но совсем недавно обнаружили под ней более раннюю постройку, чьи стены пострадали от брошенных в них булыжников во время разграбления Рима норманнами в 1084 году. Гвискара и его норманнов позвали на выручку Григорию VII, осажденному в замке Святого Ангела императором Генрихом IV, и ценой его освобождения стали дымящиеся развалины. Рим утопал в обломках церквей и домов. Три дня пожаров и резни подняли улицы во многих частях города на несколько футов.
Когда норманны ушли, Сан-Клименте представляла собой груду пепла, но строители возродили из руин колонны нефа и все, что могли спасти. Церковь была воссоздана из развалин с такой точностью, что ее принимали за строение не XI, а IV века.
Пока я сидел, оглядывая этот прекрасный храм, старая бедная женщина, похожая на маленькое черное привидение, покрытая рваной шалью, прошаркала в разношенных туфлях к распятию. Вся она напоминала груду пожухлых сухих листьев. Сначала старушка опустилась на колени и помолилась, потом подошла к распятию, поцеловала ноги Христа, прижалась к ним щекой и все время при этом что-то нашептывала. Я видел, как она приподняла конец своей Шали и приложила его к ногам Христа, как будто вытирая с них кровь. Потом она заглянула Спасителю в лицо и, протянув вперед руки — древнейшая молитвенная поза, которую до сих пор можно увидеть на стенах катакомб, стала с Ним разговаривать. Потом снова склонилась и поцеловала Его ноги. Она обращалась к Распятому и делала паузу, как будто ожидая ответа, потом снова заговаривала, время от времени прикладываясь губами к его ногам. Наконец она в последний раз облобызала ноги Спасителя, после чего просто стояла рядом, как будто на Голгофе, ожидая, когда Иисуса снимут с креста.
По ее поведению я понял, что она привыкла вот так разговаривать с Христом, возможно, поверяя Ему свои беды, рассказывая о том, что произошло в доме, где она живет. «Безграничный пафос человеческой веры», — подумал я, и мне показалось, что я слышу слова святого Павла: «ибо мы ходим верою, а не видением» (2 Кор 5:7), и еще вот какие строчки пришли мне на ум:
В конце концов, подумал я, нет никакой разницы между этим несчастным старым существом и великими мистиками. Святая Тереза, которая свободно общалась с Богом и даже однажды рассердилась на Него, поняла бы эту старую женщину. Помню, один ученый, теперь умерший, как-то сказал мне: «Мы ничего не знаем. Наука ведет нас к залитой солнцем вершине, но, оказавшись там и ожидая увидеть оттуда все, мы не увидим ничего, кроме непроглядного тумана».
Я поднялся и пошел к ризнице посмотреть, что там с братом Паскалем. Мне пришлось пройти мимо той старухи, и она протянула руку за подаянием. Я дал ей жалкие пятьдесят лир. Результат привел меня в замешательство. Она схватила мою руку и принялась покрывать ее поцелуями, прижималась к ней мокрой от слез щекой, и все говорила что-то, быстро-быстро, кивая на фигуру на кресте. Потрясенный ее благодарностью, стыдясь своего ничтожного дара, я дал ей еще одну банкноту, которой, как мне казалось, хватит ей на неделю жизни. Тут уж я попался, потому что она схватила меня за руки и повела к Распятию. И тогда я понял, что она благодарит Христа за то, что он внял ее молитвам. Взволнованный, чувствуя себя
