— Салентинский полуостров. С одной стороны полуостров омывают воды Адриатики, с другой — Ионического моря. Ни одна точка провинции не удалена от того или другого моря на расстояние большее пятнадцати миль. В этом районе Италии сохранились обычаи и традиции языческих времен. Путеводители отмечают, что часть сельских жителей говорит на греческом языке. Полагают, что это — реликвия Великой Греции, хотя более вероятно то, что здесь живут потомки албанцев, для которых греческий язык является родным. На юг Италии албанцы эмигрировали несколько веков назад.
Я проехал мимо городков и деревень, отделенных друг от друга несколькими милями каменистой земли, засаженной виноградником. Оливковые деревья со стволами немыслимой толщины изнывали на солнце. Подъехал к Отранто, увидел старинный замок, стоящий на берегу темно-зеленого моря. Полюбовался его круглыми бастионами. За старинными улицами, карабкающимися по горам, я разглядел крышу большого собора. Чуть в сторону расположилось несколько летних бунгало и приятный отель, стоявший едва ли не в море. Ласковые волны лениво вздыхали. Ресторан уходил вдаль, словно пирс.
Отранто выделяется среди бесчисленных южных городков Италии — ведь он вдохновил английского писателя на самое привлекательное название романа. Хорас Уолпол назвал свое произведение «Замок Отранто». Считается, что роман стал предшественником жанра «триллер», но более важно то, что вместе с ним появились первые признаки перемен литературного вкуса, которые привели к Вальтеру Скотту и Джеймсу Барри. Название такое совершенное, что можно простить любого писателя, заподозрившего, будто вначале появилось заглавие, а уже потом — книга. Однако это не так. Уолпол описал, как, увидев ночью яркий сон, принялся за роман и написал его за два месяца. Такая скорость всегда вызывает зависть у медлительных писателей. Закончив повествование, он задумался о названии. В Отранто он никогда не был и даже не знал, что там есть замок. Он признался в этом леди Крэйвен, когда она прислала ему рисунок с изображением здания. «Когда роман был окончен, — писал он, — я стал рассматривать карту Неаполитанского королевства в поисках звучного названия, и слово „Отранто“ показалось мне очень подходящим». Итак, название романа «Замок Отранто» стало счастливой литературной находкой, хотя благозвучие зависит в большей степени от английского произношения этого слова. Итальянцы делают ударение на первую букву — О, а не на второй слог, как мы.
Я подошел к замку. Теперь здесь помещается школа. Ученики входят в ворота, увенчанные большим гербом императора Карла V, пересекают мощеный двор и входят в классные комнаты. Когда-то в них размещались казармы солдат гарнизона. За этими зданиями я обнаружил лестницу, поднимающуюся к красивой дорожке. Оттуда открывается захватывающий вид на прекрасное иссиня-зеленое море и белое побережье. На противоположном берегу Адриатики я увидел отдаленные горы Албании — это была слабая, тонко очерченная линия, увенчанная то ли снегом, то ли облаком.
Отыскал ресторан, нависший над морем, и выбрал столик, который мог бы стоять на носу корабля. Лет двести назад, подумал я, человек совершил бы подвиг, если бы прошел мимо крепостных стен замка Отранто. Этот поступок удостоился бы нескольких строчек автора, жившего в Стробери-Хилл. Как прекрасны краски Южной Италии! Словно сквозь несколько слоев зеленого стекла я видел покачивавшиеся в воде пурпурные водоросли и девушку в красном бикини, плывущую в желтом sandolino.[29] Ее тень следовала за ней по морскому дну.
Меню предложило мне pesce spada — рыбу-меч, «ксиф гладий» античного мира. Эту рыбу ловили у южных берегов Италии во времена Древней Греции, но — можно не сомневаться, что и задолго до этого. Официант сказал, что в Отранто она бывает нечасто, и в этом сезоне ее больше не будет, хотя в Мессинском проливе ее еще ловят. Рыба по виду напоминала белый стейк из лосося. Ее обжарили на гриле с обеих сторон и полили ароматным соусом, состоящим из оливкового масла, лимона и оригано — приятной пряной травы, эквивалента английского майорана. Я думал, что по вкусу рыба должна напоминать тунца, но она оказалась ближе к белокрылому палтусу, и я решил по возможности всегда ее заказывать.
В старом городе мне показали самые большие пушечные ядра, которые я когда-либо видел. Думаю, что ими, должно быть, выстреливали из катапульт. Это были реликты неумирающего ночного кошмара Отранто — ужасного sacco.[30] Два пожилых человека рассказали мне об этом событии так, словно оно произошло на прошлой неделе, а не в 1480 году, когда Отранто был оживленным портом с населением двадцать две тысячи человек. По их словам, в августе 1480 года мощный турецкий флот, пришедший из Родоса, приступил к бомбардировке Отранто. Затем турки высадились на землю и, перебив жителей, подняли турецкий флаг в знак захвата города. Это событие вызвало дрожь у Европы: многие боялись, что исламские знамена взовьются над соборами Святого Петра и Нотр-Дам. Однако Мехмед II умер на следующий год, наследники стали драться за престол и выехали из Отранто. Однако город так и не оправился от sacco — ни материально ни морально.
— Если хотите посмотреть, помним ли мы о восьмистах мучениках, пойдемте в дуомо, — предложили мне старики.
Собор в Отранто производит сильное впечатление. Это — базилика, колонны в его нефе имеют греческое происхождение. Церковь не сильно изменилась с тех пор, как ее освятили в 1088 году. Как мне сказали, при этом присутствовал Боэмунд.
— Боэмунд Крестоносец? — уточнил я.
— Да, сын Роберта Гвискара. Этот город был его вотчиной.
Слово, которое употребил мой собеседник, было feudo, и я подумал, что только на Юге Италии кто-то мог употребить это старинное норманнское слово. Это словно сохранившееся в Ирландии слово demesne.[31]
Среди всех соборов в Италии собор Отранто единственный сохранил в неприкосновенности норманнский мозаичный пол, который тянется от западной двери к алтарю и продолжается в апсиде. Казалось, я иду по байосскому ковру. Священник сказал мне, что это — работа монаха или священника по имени Панталоне. Он закончил ее в 1166 году, когда умер Вильгельм I Сицилийский. С художественной точки зрения пол наряден, но груб. Это восприятие мира человеком, родившем в норманно-арабо-византийском мире Южной Италии. Рисунок начинается с западного конца нефа. Здесь изображены три «дерева жизни», в ветвях которого можно найти красочную компанию мужчин, женщин и животных. Затем следует изгнание из рая Адама и Евы, Ной, строящий ковчег. На полу можно узнать Каина и Авеля, но светские сцены даже интереснее. Люди, изучающие цикл короля Артура, возможно, удивятся, узнав, что Панталоне был с ним знаком и украсил пол изображением короля Артура верхом на коне. Артур гладко выбрит и имеет норманнскую наружность. Мифические чудовища и знаки зодиака в медальонах, возможно, скопированы с византийских ковров.
Священник привел меня в боковую часовню. Вдоль ее стен стояли высокие шкафы с распашными дверями. Священник отворил одну из дверей — за стеклом на полках аккуратно стояло несколько сотен человеческих черепов.
— Восемьсот мучеников Отранто, — сказал он. — Под алтарем лежит камень, на котором происходила экзекуция.
Священник интересовался историей Отранто. Он мне напомнил, что, поскольку порт ближе всех расположен к Греции, две страны общались друг с другом, проходя по здешнему морскому пути. Цицерон часто пользовался этим проходом.
— В римских хрониках город встречается под именем Гидрунт, — продолжил он. — Возможно, вы сочтете проявлением консерватизма то, что и в наши дни несколько тысяч людей, живущих здесь, называют себя и других — идрунтини. Вам известно, что спустя несколько столетий, начиная с 1964 года, возобновилось регулярное движение на морском пароме между Отранто и Грецией? Путешествие занимает всего три часа. Все говорят, что самый короткий морской путь до Греции из Бриндизи, но это не так.
Я заверил его, что Отранто — один из самых красивых маленьких городов, которые мне довелось увидеть. Пообещал вернуться сюда и провести здесь месяц. Кажется, °н был доволен. На прощанье он подарил мне цветную репродукцию с картины художника прошлой эпохи. На ней были изображены жители Отранто. Обнаженные люди выстроились в ряд, приготовившись к экзекуции. На заднем плане видны были безголовые тела, плавающие в лужах крови. Над ними кружили три херувима с коронами мучеников. Это было странное напоминание о месте, которое, несмотря ни на что, осталось в моей памяти образцом тишины и спокойствия.
На протяжении двадцати миль дорога бежала мимо скал к крайней точке итальянского «каблука».
