посмотреть подъем свечей. Улицы были запружены народом, а потому я поставил автомобиль в гараж и пешком пошел в верхний город. По пути мне встретились сотни сильно взволнованных молодых людей. Они шли, держась за руки, и пели — необычное зрелище для страны, где даже помыслить об опьянении невозможно. На юношах были белые брюки и красные шейные платки, рубашки — красные, желтые или черные. Это были свеченосцы — они должны были сегодня нести по улицам тяжелые свечи, а потом бежать с ними на вершину горы.

Я был благодарен мэру города, приславшему мне билет в старый дворец на площади, который занимает сегодня городская ратуша. Из окон дворца смотрел на толпу, в которой яблоку негде было упасть. Напротив возвышался палаццо деи Консоли, а перед ним — высокий шест с городским флагом. Зазвонил колокол, и все взоры обратились к колокольне. Между арками виднелся силуэт человека. Он не дергал рукой веревку, а раскачивал колокол ногами. Ухватившись за опоры, он с силой наступал на прикрепленную к языку колокола деревянную платформу, раскачивал ее так, что колокол, казалось, вот-вот перевернется, а потом отпускал. Звук получался на редкость громким.

В то же время я заметил, что команды свеченосцев приготовились поднять свечи на тяжелые платформы или носилки. Свечи эти я видел лежащими на пьяцце одна подле другой в первый свой визит в Губбио. Их должны были установить в вертикальном положении, а затем пронести по городу. Выглядят свечи необычно: изготовлены в форме двух восьмигранных призм, соединенных друг с другом, так что в середине получается узкая талия. И снова я подумал, что сравнить их можно разве только с огромными рождественскими хлопушками.

К верхушкам свечей потом прикрепляли статую: святого Убальдо в золотом облачении, святого Георгия в голубом плаще верхом на коне и святого Антония в черно-красной ризе. Одежды не были нарисованы на статуях, а сшиты из парчи. Пока шли приготовления, я рассмотрел, что команда, которой назначено было нести святого Убальдо, одета в желтые рубашки, молодые люди в синих рубашках несли статую святого Георгия, а тем, кто был в черном, достался святой Антоний.

И вот свечи установлены, вершины их достали до балконов второго этажа. С дикими криками молодые люди взвалили шесты носилок себе на плечи, и не успели зрители глазом моргнуть, как свечи рысью понеслись по площади. Напряженные лица молодых людей давали понять, какой вес приходится им выдерживать. Рядом с ними бежали сменщики, готовые принять эстафету. Три фантастические предмета — тотемы, идолы? — после быстрой пробежки вокруг площади исчезли в направлении нижнего города. Был первый час дня. На пьяцце они появятся снова не раньше шести часов вечера. Тогда начнется финальный забег на гору. В указанном интервале свечи пронесут по всем городским улицам. С балконов на свеченосцев будут бросать цветы. В некоторых местах их будут останавливать и давать напиться.

Несмотря на то что носили статуи святых, мне казалось, что я присутствую при языческой церемонии, пришедшей из глубины веков, да и свеченосцы, раскрасневшиеся и экзальтированные, напоминали фанатичных приверженцев языческого божества, такого как Кибела.[110] В Италии только две церемонии можно сравнить с ежегодным праздником в Губбио. На тех церемониях тоже носят по городу тяжелые предметы. Во время праздника Святой Розы в Витербо ночью 3 сентября по городу провозят низкую, ярко освещенную платформу длиною девяносто футов, при этом уличные фонари гасят. Большее сходство с праздником свечей у праздника лилий. Он проходит в Ноле, рядом с Неаполем, в последнее воскресенье июня. Восемь огромных обелисков, по восемьдесят футов в высоту, в сопровождении раскрашенного корабля проносят по улицам. Говорят, что корабль и обелиски посвящены приему, оказанному святому Павлину из Нолы[111] в 431 году по случаю возвращения его из Африки. Восемь обелисков изображают преподнесенные святому лилии, подарок от торговых гильдий. Возможно, с течением времени лилия смогла вырасти в обелиск ростом в восемьдесят футов, ну а три свечи из Губбио, судя по названию, были когда-то настоящими свечами.

Обед, организованный городской администрацией, растянулся на несколько часов. Большой зал палаццо деи Консоли напоминал лондонский Гилдхолл в праздничные дни. На галерее играл оркестр, перед каждым прибором стоял букетик весенних цветов. Епископ с мэром сидели за главным столом вместе с несколькими выдающимися гостями, премьер-министром и видными военнослужащими. Шесть перемен блюд неспешно следовали друг за другом. Официантам, разносящим вино, очевидно, был дан наказ: ни один бокал не должен оставаться пустым. Продолжительные речи договаривались до последнего слова, а в паузах гости швыряли друг в друга цветами. Когда красная гвоздика чуть-чуть не угодила в епископа, он решил завершить свою речь, однако от своих обязанностей не отказался. Настал момент, и в сопровождении священников епископ отправился в нижний город, где ему надлежало встретить статую святого Убальдо и поприветствовать свеченосцев.

Я снова вернулся к своему окну и стал ждать шести часов. Из нижнего города с текущими новостями являлся то один, то другой взволнованный чиновник, и о происходящих там событиях извещали огромную толпу. В последний момент была сделана попытка очистить проход, и вовремя, потому что послышались хриплые крики и шарканье ног: появились свечи в облаке пыли. Свеченосцы, поднявшие груз по крутым улицам, выглядели изможденными. Свечи клонились и ныряли, словно попавший в шторм трехмачтовый корабль. Обливавшиеся потом люди были рады опустить носилки и глотнуть вина из предложенных им бокалов.

Когда мэр, встав у дворцового окна, уронил носовой платок, свеченосцы рванулись к свечам, подставили плечи под носилки и помчались во весь опор. Три раза свечи обогнули площадь под рев толпы и напутствия, которых никто не слышал. Вспоминаю человека с обнаженным мечом. Он неуверенно сидел на лохматой лошадке и номинально руководил церемонией. Помню и другого человека, тоже на лошади, он старался улучить момент, чтобы подуть в трубу. Не один раз свечи опасно наклонялись, но положение быстро выправляли. Когда святые оказались рядом с моим окном, я заметил, как замечательно сделаны фигуры, особенно святой Георгий и его лошадь. Сразу видно, что это работа хорошего художника.

Когда свечи покинули площадь, крики, доносившиеся сверху, подсказали, что свеченосцы приближаются к вершине Монте Инджино. С трудом пробившись сквозь толпу, я нашел место, с которого мог увидеть гору. Вместе со свеченосцами бежали по тропе сотни людей. Свечи, слегка покачиваясь, быстро продвигались к вершине.

Когда свечи доберутся до святилища, их снимут с платформ и уложат рядком на пол. Там они и будут лежать до следующего мая. Фигуры трех святых спустят с горы и отправят каждого в свою церковь. Губбио в очередной раз отдал дань любимому святому покровителю, скончавшемуся восемьсот лет назад.