— Ханна была бы рада пойти с нами в армию, — сказал Дэвид Робби. — Они с отцом никак не могут понять, что война не место для девиц и пожилых мужчин с больными легкими.

— Не говори ерунды, Дэвид, — потребовала Ханна.

— Какой именно? — уточнил тот. — Что война не для женщин и стариков или что ты рвешься на фронт?

— Ты знаешь, что от меня было бы не меньше пользы, чем от тебя. Ты сам говорил, что я хорошо разбираюсь в стратегии…

— Это не игра, Ханна, — резко сказал Дэвид. — Это война. С настоящим оружием, настоящими пулями и настоящим врагом. Это уже не выдумка и не твоя прихоть.

Я затаила дыхание — Ханна выглядела так, будто получила пощечину.

— Нельзя всю жизнь прожить в придуманном мире, — продолжал ее брат. — Ты не сможешь провести остаток своих лет, сочиняя приключения, описывая несуществующие подвиги, изображая вымышленных героев…

— Дэвид! — крикнула Эммелин; она переводила взгляд с него на Робби, ее нижняя губа дрожала. — А как же правило первое: Игра — это секрет?

Дэвид обернулся к ней, его лицо смягчилось.

— И правда. Я забыл. Прости, Эмми.

— Ведь секрет же, — прошептала она. — Мы же договорились.

— Конечно, секрет, — подтвердил Дэвид и взъерошил волосы Эммелин. — Ну хватит, не переживай. — Он наклонился и снова заглянул в коробку с игрушками. — О! — воскликнул он. — Глядите, кого я нашел! Это же Мэйбл.

Он поднял стеклянного нюренбергского ангела с благочестивым восковым личиком, с крыльями из стеклянных нитей и в гофрированном золотом облачении.

— Она тебе всегда больше всех нравилась. Давай я посажу ее на верхушку.

— А можно мне? — вытирая глаза, попросила Эммелин, не желавшая, несмотря на обиду, упускать такую возможность.

Дэвид с заметной скованностью посмотрел на Ханну.

— Что скажешь? Есть возражения?

Ханна холодно, с неприязнью глядела на него.

— Ну пожалуйста! — просила Эммелин. Она вскочила на ноги — вихрь юбок и оберточной бумаги. — Вы всегда сажаете Мэйбл, мне еще ни разу не разрешили. Я уже доросла!

Дэвид притворно задумался.

— Сколько тебе лет?

— Одиннадцать.

— Одиннадцать… Почти двенадцать.

Эммелин с готовностью закивала.

— Ладно, — решил наконец Дэвид и кивнул Робби: — Поможешь?

Вдвоем они подтащили к елке лестницу и установили ножки на полу, сплошь засыпанном оберточной бумагой.

— Ого! — захихикала Эммелин, забираясь по ступенькам с ангелом в руке. — Я лезу, прямо как Джек по бобовому стеблю.

На предпоследней ступеньке она остановилась и вытянула руку с ангелом к верхушке елки, которая заманчиво покачивалась все еще довольно далеко от нее.

— Вот вредная, — пропыхтела Эммелин и посмотрела вниз, на три задранных к ней лица. — Почти достала. Еще немножко.

— Осторожней, — предупредил Дэвид. — Тебе там есть за что уцепиться?

Эммелин протянула свободную руку и схватилась за неустойчивую еловую лапу, потом взялась за соседнюю второй рукой. Медленно-медленно подняла левую ногу и поставила ее на верхнюю ступеньку.

Когда она подняла правую ногу, я затаила дыхание. Эммелин торжествующе улыбнулась и только собралась посадить Мэйбл на ее законное место, как наши глаза встретились. Ее торчащая над верхушкой елки мордочка вытянулась от удивления, потом от испуга. Эммелин поскользнулась и загрохотала вниз.

Я открыла рот, чтобы крикнуть, предупредить — увы, поздно. Как тряпичная кукла, Эммелин рухнула на пол и осталась лежать там грудой белых юбок среди разбросанных оберток.

Комната будто увеличилась. Мы оцепенели в молчании. И вдруг все взорвалось шумом, криком, паникой.

Дэвид схватил сестру в объятья.

— Эмми! Что с тобой? Эмми! — Он посмотрел на пол, где валялся разбитый ангел — стеклянные крылья все в крови. — О господи! Она себе руку раскроила!

Ханна упала рядом с ними на колени.

— Вот тут, запястье.

Она оглянулась, ища, кого бы позвать на помощь, и заметила Робби:

— Найдите кого-нибудь!

Я скатилась вниз по лестнице, сердце колотилось как бешеное.

— Я сбегаю, мисс! — крикнула я, выскакивая за дверь.

Я понеслась по коридору, каждый вздох упреком вырывался из груди, перед глазами маячило недвижное тело Эммелин. Это я, я виновата! Меньше всего она ожидала увидеть мое лицо над верхушкой ели. Если бы я не подглядывала, если б не напугала ее…

Выскочив на лестничную площадку, я со всей силы врезалась в Нэнси.

— Эй, потише! — нахмурилась та.

— Нэнси, — еле выдохнула я. — На помощь… Она вся в крови…

— Ни слова ни поняла, что ты там бормочешь. Кто в крови?

— Мисс Эммелин. Она упала… в библиотеке… с лестницы… мастер Дэвид и Роберт Хантер…

— Так я и думала! — Нэнси крутнулась на каблуках и побежала в кухню. — А все этот мальчишка! Вот сразу он мне не понравился! Приехал без приглашения — кто ж так делает?

Я пыталась объяснить, что Робби вовсе ни при чем, но Нэнси не слушала. Она сбежала вниз по лестнице, ворвалась в кухню и выхватила из шкафа аптечку.

— Всегда знала, что такие гости не к добру.

— Нэнси, он не виноват…

— Как это не виноват? Еще и дня не прогостил, а вон уже что стряслось.

Пришлось замолчать, тем более что я еще не отдышалась и не могла сказать ничего внятного в защиту Робби.

Нэнси отыскала бинты и лекарство и побежала наверх, я скакала по ступеням следом за ее уверенной худой спиной. Каблуки черных туфель осуждающе простучали по полу. Нэнси все уладит, она всегда знает, что делать.

Но мы опоздали.

На кушетке, с мужественной улыбкой на бледном лице, полулежала Эммелин. Брат и сестра сидели по бокам, и Дэвид поглаживал ее здоровую руку. Раненое запястье, крепко перевязанное полосой белой ткани — куском платья, сообразила я, — Эммелин пристроила на коленях. Робби Хантер стоял рядом.

— Со мной все в порядке, — сказала Эммелин, глядя на нас. — Меня спас мистер Хантер. — Она подняла на Робби покрасневшие глаза. — Я так ему благодарна!

— Мы все благодарны, — сказала Ханна, не сводя взгляда с Эммелин.

Дэвид кивнул.

— Очень впечатляюще, Хантер. Где ты этому научился?

— Мой дядя — врач, — ответил Робби. — Я даже хотел последовать его примеру, но передумал — не люблю вида крови.

Дэвид оглядел окровавленные тряпки на полу.

— А так и не скажешь.

Он повернулся к Эммелин и погладил ее по голове.