о покупке лаковых туфель и сумочки к ним.

— Да мы и так осторожны, — не догадываясь, о чем идет речь, игриво заверила Пилар.

И снова волна ревности и желания охватила Граси.

— Пилар, прошу тебя!

— Не будь такой занудой! Я… я влюблена! Никогда еще я не испытывала такого! Я безумно, безумно счастлива!

Граси передернуло. Любовь… Дело намного хуже, чем она предполагала. Кое-как ей удалось побороть волнение и панику, которые мешали ей сейчас же рассказать Пилар всю правду о Маноло. Граси знала, как может хрупкая психика Пилар отреагировать на подобную новость.

Да, ситуация поистине ужасающая, теперь-то Граси отчетливо это понимала! Она чувствовала свою беспомощность и беззащитность. Маноло не преминет разделаться с вдовой своего заклятого врага любым способом. Сказать все сейчас?.. Нет, сообщенная по телефону, эта новость будет слишком шокирующей…

— Но почему ты предостерегаешь меня? — недоумевала мачеха. — Ты же его совсем не знаешь!

О, Граси знала. Знала, как никто другой. Знала, сколько лжи кроется за милой чарующей улыбкой, знала, сколько холода под маской страсти…

Граси взвыла, не в силах дольше выносить коварство собственной памяти, угодливо преподносящей ей лишь самое хорошее из того, что хранила. Пилар же, по-своему истолковав изданный падчерицей протяжный звук, принялась оправдываться:

— Представляешь, ему нравятся абсолютно те же вещи, что и мне! Он даже подарил мне чековую книжку. Он ведь любит меня и заботится о том, чтобы мне было хорошо.

— Надо же, чековую книжку… — процедила сквозь зубы Граси, представляя, каких усилий будет стоить оторвать Пилар от Маноло с его вечеринками и подарками. — Широкий жест…

Интересно, подумала она, когда это Маноло успел разбогатеть? Впрочем, раз солгав, он вполне мог сделать обман основным средством заработка. А что, весьма доходное предприятие.

Преодолевая отвращение, Граси выслушала откровения о волшебных поцелуях и прикосновениях и с трудом сдержалась, чтобы сейчас же не выложить всей правды.

— Пилар, — сказала она наконец, — извини, но мне пора на работу, увидимся, когда прилечу в Барселону.

— Да, мне тоже пора бежать, мой котик, наверное, меня заждался! Чао, милая… Ой, подожди! — спохватилась Пилар, будто вспомнив что-то очень важное. — Я говорила тебе, что мы… тайно помолвлены? Алло, Граси?! Граси, ты слышишь меня?!

А Граси едва успела зажать себе рот, откуда рвался полный боли вопль. Теперь замысел Маноло стал ей абсолютно ясен: соблазнить вдову и целиком завладеть клиникой, которая в случае женитьбы окажется у него в кармане.

Граси тупо уставилась в пространство. Маноло конечно же без труда удастся убедить Пилар в том, что ему непременно следует взять на себя дела по управлению клиникой, и это сделает их встречу на заседании совета директоров неизбежной. Немыслимо. Просто немыслимо.

? Дорогая, скажи что-нибудь, — донеслось из трубки.

— Я тебя слушаю, — отозвалась Граси дрожащим голосом.

Она представила, как Маноло неторопливо выбирает обручальное кольцо, надевает его на палец Пилар и целует ее, целует… И она, Граси, уже ничего не может с этим поделать. Сердце Граси кольнула резкая острая боль. Как он только посмел замахнуться на беззащитную и доверчивую Пилар? Сделать ее жертвой холодного и безжалостного расчета? Если он хочет мстить, то почему не выступит открыто, а использует в качестве щита ничего не подозревающую Пилар?

— Детка, прости, я знаю, что твой отец умер совсем недавно, но, пойми, я должна выйти замуж за Маноло. — Голос Пилар звучал теперь жалобно, почти умоляюще. — Ну же, скажи, что ты счастлива за меня. Я не вынесу, если ты меня не поддержишь. Ты просто обязана быть моим другом.

Пересилив подступающие слезы, Граси взяла себя в руки и постаралась успокоить Пилар, которая всегда страдала от нехватки любви и участия.

— Глупая, конечно, я твой друг! Просто ты ошеломила меня этой новостью. Признаться, все так неожиданно… Вы оба, наверное, сходите с ума от счастья.

Наступив на горло собственным чувствам, Граси говорила сейчас именно то, что мачеха больше всего хотела услышать.

— Ну конечно! Разве может быть иначе, когда помолвлена с любимым мужчиной?!

Граси, однако, не обманул ее бодрый тон, она догадалась, что Пилар плачет, и участливо спросила:

— Но все-таки что-то не так?

— Да нет же! Пустяки! Я, наверное, просто немного устала.

— Ложись сегодня пораньше.

— Не получится. Мы с Маноло опять едем веселиться.

Граси нахмурилась. Похоже, Пилар уже не может ни в чем отказать Маноло, а тот распоряжается ею, как ему заблагорассудится. Не исключено, что он перебрался жить к «невесте», и, если так, Граси ожидает невеселая перспектива делить с «влюбленными» утренний кофе.

Она вздрогнула при мысли, что уже завтра вечером сможет наблюдать эту парочку, мирно воркующую о том, что надо бы пораньше лечь спать. А ей не останется другого выхода, кроме как думать чем бы себя занять, ставить пластинки, чтобы было не так тоскливо слышать голоса влюбленных, и тихо сходить с ума по мере того, как будут разворачиваться события в заранее приготовленной ванной… Нет, лучше вообще не покидать Мадрид!

— Вы уже живете вместе? — спросила Граси как бы невзначай, прерывая повествование о предстоящем ночном походе.

— Нет, что ты! Это было бы неправильно… В конце концов, он же женится на мне!

Вряд ли между ними еще ничего не было. Впрочем, так даже лучше, ведь тогда выходит, что Маноло с уважением относится к Пилар и все вполне серьезно… Но вот это уже явно хуже… Граси почувствовала, что совсем запуталась.

— Одевайся понаряднее, не подведи меня! — щебетала Пилар. — В Сан-Андрес-де-Паломар все со смеху помрут, если ты появишься в каком-нибудь барахле в твоем стиле. К тому же Маноло терпеть не может неухоженных женщин. Представляешь, он ни слова не скажет, если я хоть целый день проведу у косметолога! Так что постарайся выглядеть поприличнее. Как следует причешись и, умоляю, надень что- нибудь фирменное, иначе я сгорю со стыда. Ну все. Мягкой посадки. Чао.

Гм, фирменное… Все шмотки делаются на какой-нибудь фирме. Главное — это чувствовать себя комфортно, подумала Граси, с нежностью вспомнив свое «барахло» — потертые джинсы и любимую футболку. Да, но в присутствии Маноло, изображающего из себя по меньшей мере кинозвезду, меня наверняка обуяет желание тоже выглядеть сногсшибательной красавицей, сошедшей с обложки журнала. Он не сможет устоять перед красотой, которую отверг когда-то, а уж я-то сумею отомстить ему за жестокость и ложь…

Граси усмехнулась собственному тщеславию. Как все это наивно, мелочно и безнадежно! Но вместе с тем — как заманчиво!

Ее распирали противоречия. Ей не был нужен не сам Маноло, ни его унижение. Так зачем притворяться и затевать этот идиотский спектакль? Ответ напрашивался сам собой: затем, что она хочет наказать его. Затем, что единственным отчетливым воспоминанием, которое он оставил ей, было его презрение и насмешка. Затем, что она выплакала все глаза, когда он оставил ее. Затем, что он, и только он был повинен в том, что не было больше на свете той беспечной девочки, какой Граси была до того, как поверила его лживым клятвам.

Граси вздохнула. Тщеславие брало верх. Желание доказать, что она все так же великолепна, как когда-то, оказалось слишком сильным, чтобы пытаться ему противостоять. Месть за раненую гордость была неизбежной. Она порылась в сумочке и обнаружила чековую книжку, к которой неизвестно каким образом прилипла карамелька. Несмотря на то что финансовые дела отца все еще не удалось полностью утрясти, менеджер банка, зная, что за Граси в любом случае оставалась половина отцовского имущества, в том