губительные сомнения:

— Она же не любит меня, так ведь?

Маноло ясно видел, что Граси сомневается, будто выбирая между честностью по отношению к своей мачехе и собственными чувствами. Казалось, она думала о том же, о чем минуту назад размышлял он сам, но сейчас, когда ее губы взволнованно трепетали в нескольких сантиметрах от его рта, жалко было тратить время… Цепенея от наслаждения, Маноло покрывал поцелуями ее щеки, лицо, шею, в то время как его руки проникли под тонкую ткань футболки.

— Нет, нет… — шептала Граси, из последних сил пытаясь найти хоть капельку воли, чтобы сопротивляться запретному наслаждению.

Маноло испугался, что все, чего он ждал долгие годы, готово оборваться, едва отступив от начала. Он знал, что Граси не может сопротивляться ему: желание горело в ее глазах намного сильнее, чем пытался протестовать обессиленный разум…

Граси издала приглушенный стон, когда его пальцы ласково прикоснулись к твердеющим бугоркам сосков, и затем, заходясь от неутолимой страсти, притянула Маноло к себе и впилась в его губы долгим сладострастным поцелуем.

Маноло аккуратно поднял ее на руки и бережно отнес в спальню, где, сев на кровать, опустил Граси на свои колени. Даже чувствуя мелкую дрожь, пробегающую по ее ждущему любви телу, он все еще не мог свыкнуться с мыслью, что это не хитрая ловушка, что Граси так же искренна в своих чувствах, как и он сам. Ведь сейчас на карте стояло все, что было с трудом достигнуто за шесть долгих лет, и Маноло не мог с уверенностью сказать, стоило ли это все хоть одной секунды наслаждения.

Не знал он и того, что последует за наслаждением. Кто мог поручиться, что Граси, уже проявившая в прошлом свое коварство, не оставит его сразу, как только ослабеют их объятия, объяснив все естественным стечением обстоятельств?

Отбросив все тяготившие его мысли, Маноло приник губами к лицу Граси, страстно приветствуя каждую клеточку ее кожи и постепенно опускаясь все ниже. Коснувшись шеи, его губы плавно перешли к груди, в то время как руки уже расстегивали неподдающуюся молнию шортиков. Когда же они все же скользнули вниз по ее бедрам, Маноло ощутил пальцами гладкую кружевную поверхность ее белья…

Не помня себя от наслаждения, Граси впилась в его плечи, нежно сжимая зубами теплую, чуть влажную кожу, и это было безмолвной, не требующей пояснений просьбой. Но Маноло и без того не приходилось ни о чем просить, ибо он сам, содрогаясь от желания, отдавал ей всю страсть, накопленную за долгое время их разлуки. Наконец, не в силах больше длить эту сладкую пытку блаженством, он закрыл глаза и с силой вошел в Граси, чувствуя обволакивающее тепло ее тела.

Словно впитывая наслаждение, которое каждый из них дарил другому, они превратились в одно целое, кроме которого все в мире на время исчезло… Граси отдаваясь Маноло всем своим существом, руками притягивая к себе его повлажневшее тело и исторгая из груди стоны восторга.

Наконец в безумстве последних моментов экстаза они сжали друг друга в объятиях и, до конца испив сладкую чашу, изможденные страстью, погрузились в теплую истому…

Граси лежала, чувствуя, как сильные нежные руки мягкими лианами обвивают ее тело, и от этого каждый мускул расслаблялся, давая ощутить всю полноту божественного покоя. Она словно плыла по волнам тихой реки, всецело отдавая себя ее ласковым волнам, несущим ее тело в приятное небытие, где не существовало ничего, кроме этих волшебных объятий.

Однако Граси с каждой секундой неотвратимо возвращалась в реальность, и постепенно поднимающаяся в ней волна сомнений безжалостно сметала ощущения удовольствия и покоя. Изнуренный страстью Маноло дремал, и счастливая улыбка расплывалась на его лице. Улыбка удовлетворения… а может, и самодовольства… об этом оставалось только догадываться… Боже, что же я наделала!.. Сейчас Граси отчетливо помнила лишь вкус того первого поцелуя, после которого все будто скрывалось за плотной пеленой безумного забытья. Съёжившись от неприятного холодка, пробежавшего по спине, она чуть отодвинулась и пристально посмотрела на Маноло. Несмотря на то что несколько минут назад Граси в экстазе билась в его объятиях, не в силах сдержать стоны наслаждения, сейчас она не могла с уверенностью сказать, было ли для него случившееся искренним порывом безудержной страсти или мимолетным утешением, о котором он забудет на следующий же день.

Краска стыда залила щеки Граси. Она отказывалась верить, что позволила Маноло обращаться с ней, как с легко доступной девицей. Впрочем, кем еще она могла себя считать, отдавшись первому позыву тела, забыв про все возможные последствия?

Нет, все это неправда, и Граси знала это так же, как и то, что любит Маноло. Всегда любила. И именно любовь причиной тому, что она рискнула еще раз довериться ему.

Внезапно ей стало не по себе. Ведь однажды Маноло уже обвинил ее в непорядочности, и теперь, после того как ему не пришлось долго уговаривать ее лечь в постель, имел все основания укрепиться в своем мнении. Какое я имею теперь право требовать к себе уважения? Граси больно прикусила себе губу, представив, чему может привести ее опрометчивость. Что ни говори, а она поступила глупо, и Маноло не преминет воспользоваться этим. Маноло что-то пробормотал во сне и обнял Граси, но теперь тяжесть его руки будто приковывала ее к постели, мешая двигаться и не давая дышать. Нужно было срочно приводить все в порядок. К тому же с минуты на минуту могла вернуться Пилар! Граси быстро поднялась с кровати. При этом рука Маноло, обвивавшая ее талию, скользнула по бедру Граси, и улыбка вновь озарила его умиротворенное лицо. Несмотря на все подозрения и подступающую панику, единственным, чего Граси желала в этот момент, были обжигающие прикосновения этих приоткрытых во сне губ!

Однако на этот раз она не позволила эмоциям одержать верх над разумом. Что бы ни говорил Маноло об их с Пилар отношениях, сейчас это не имело никакого значения, так как в случае, если Пилар застанет их в собственной постели, последняя надежда на спасение будет принесена в жертву минутной слабости. Граси оставалось лишь утешать себя тем, что вся эта история еще раз доказала: помолвка мало что значила для Маноло и ни о какой свадьбе не может идти и речи. Впрочем, если верить его утверждениям, что Пилар тоже не испытывает к нему никаких чувств, новость об измене может и не шокировать ее.

Но что-то подсказывало Граси, что отношения Маноло и Пилар намного сложнее. Она прекрасно помнила телефонный разговор с мачехой и все те детали, которыми засыпала ее Пилар, сгорая от восторга. Так что же, Маноло лжет? Можно ли доверять его словам, тем более что цену она слишком хорошо знает?

У Граси зарождалось ужасное подозрение. Что мешало Маноло солгать ей и в этот раз, используя уверения в том, что Пилар не любит его, лишь в качестве отговорки, средства затащить ее в постель? Ведь он уже обманул ее однажды, так с чего она решила, что его слова не будут беззастенчивой ложью и на этот раз?

Граси почувствовала себя просто отвратительно, когда предположила, что на самом деле все намного проще. Действия Маноло не следствие очередных задуманных им козней против нее, а всего-навсего свидетельство его бесчувственности, способности использовать ее ради удовлетворения сиюминутных желаний. Она не могла обманывать себя, скрывая то, что, возможно, знала это и раньше, еще до того, как Маноло внезапно поцеловал ее на кухне, но, несмотря ни на что, ее чувства были так сильны, что ради них она готова была на любую жертву. И самым страшным было то, что Маноло прекрасно знал об этом. Именно поэтому он не побоялся пойти на столь необдуманный, чреватый последствиями шаг. Пойти, не боясь, что разочарует ее, не боясь предательства и возможности разоблачения.

Она с ужасом подумала, каким чудовищным образом он может шантажировать ее теперь, заставляя молчать и действовать в его интересах, ведь она тоже предала Пилар и в случае, если все станет известно, окажется в еще худшем положении, чем Маноло. Граси вздрогнула, вдруг почувствовав себя так, будто над ней надругались. Внезапно ей стало ясно, что она не может ни секунды более оставаться здесь, рядом с Маноло, что надо бежать, бежать от него, спасая свою свободу и независимость.

С трудом сдерживая слезы, Граси собрала с пола свою одежду и отправилась в ванную. Заперев