— С нашими талантами на земле долго не пробудешь, — поспешил поддержать ее Вайверн. — Этакая юдоль упований на чудо. Эти идиоты стерли бы тебя в порошок.

Джули бросила взгляд на стол, застеленный безукоризненно белой скатертью. Из ведерка со льдом перископом арктической субмарины выглядывала замороженная бутылка шампанского. Два прибора.

— Вы кого-то ждете к обеду? — удивилась Джули.

— Тебя. Суп из чечевицы и соевый творог. Надеюсь, не возражаешь? Я вегетарианец.

— Правда?

— Неподражаемо. Этот визг нарезаемой морковки, агония измельчаемой зубами свеклы. Проголодалась?

— Просто умираю с голоду.

— Путешествие пролетит незаметно. Нам будет о чем поговорить, на что посмотреть. Я безгранично рад, что ты решила составить мне компанию, Джули. Пожалуйста, называй меня Эндрю. — Он коротко кивнул. — Твоя каюта первая налево. Мои ангелы уже приготовили для тебя пеньюар. Это платье — не то. Твой цвет белый.

Вслед за Вайверном она поднялась на палубу.

— Поднять якорь! — колоколом прогремел его глубокий голос.

Джули посмотрела на маяк. Будет ли она скучать? Она жалела, что не захватила ничего на память: футболку от Смитти Смайла, папину рукопись, черновики колонки «Помоги вам Бог».

По корме медленно полз якорь «Боли», соленая вода скатывалась с шипов, с цепи свисали водоросли. Влажно заворчав, удивительное существо намоталось на лебедку, закрыло красные крысиные глазки и уснуло.

— Обед в восемь, — объявил Дьявол.

«Боль» покачнулась под ногами у Джули. Паруса надулись, как пухлые щеки великана. Ангелы Вайверна, наверное, накануне вкушали амброзию: ректальный ветерок был таким пьянящим и сладким. Медленно таял вдали покореженный силуэт города, почерневшие остовы «Золотого Тельца», «Атлантиса», «Тропиканы».

Вайверн сказал «белый пеньюар». Он хочет видеть ее в белом. Джули не могла вспомнить, когда в последний раз ей было так хорошо, как в этот сказочный вечер.

Усилиями добросовестных ангелов «Боль», под штандартом Его Сатанинского Величества, неслась по волнам сначала Атлантики и Тихого океана, потом все дальше и дальше, углубляясь в неведомые моря заоблачного мира. Джули оставалась внизу, спасаясь от соленых брызг, разъедавших глаза, и тяжелого спертого воздуха, от которого саднило в горле.

Дьявол знал толк в сладкой жизни. Во всех каютах работали кондиционеры, в корабельной библиотеке было полно роскошных томов с золочеными обрезами, источающих запах телячьей кожи и мудрости. «О граде Божьем», «Сумма теологии», «Капитал» были у Сатаны в чести. Что ни вечер, ровно в восемь Антракс клал перед Джули меню, и она неизменно отмечала в нем пиццу с пепперони, лишь иногда, под настроение, что-нибудь более изысканное — фаршированные бараньи отбивные или павлинью грудинку. Однажды она заказала к столу музыкальное сопровождение и отобедала под звуки скрипичного концерта, сыгранного душами двадцати детишек, что погибли в самолете во время турне, посвященного демонстрации блестящих результатов обучающей методики Судзуки.

— Довольна? — спросил Сатана.

Метаморфозы, происходившие с ним, были шокирующими, но в то же время банальными. На лбу самым вульгарным образом вылезли рога, тело, словно черепицей, покрылось крупной чешуей, нос стал вдвое больше, огромные ноздри зияли чернотой, как дула двустволки.

— Довольна, — без колебаний ответила Джули и задумчиво посмотрела в иллюминатор. Там по- прежнему можно было увидеть только плотный туман. К горлу в который раз подступил горьковатый ком: качка давала о себе знать. — Можешь хвост дать на отсечение.

Да-да, именно хвост.

Копчик бывшего мистера Вайверна давно уже не был простым рудиментарным отростком — каждый день он удлинялся не меньше чем на дюйм.

«Довольна? — думала Джули. — Да нет, не то слово…» В действительности, стоя в белом вечернем платье, здесь, в салоне шхуны, направлявшейся в ад, и беседуя с самим Сатаной, она чувствовала отстраненность, отдаленность, отринутость от всего, что осталось позади. Самой не верилось, что когда-то она была герлскаутом, защитником в команде «Тигриц Бригантин» или любовницей главного редактора «Полночной Луны».

— Жаль, что давно не уплыла с тобой, — сказала она Дьяволу.

Неспешной чередой тянулись дни, сливались в недели, месяцы, годы. Как-то постепенно небо стало покрываться угольными обломками. Их становилось все больше и больше, и вскоре вместо неба над ними навис блестящий угольный свод. Но почему-то в этом подземном царстве было достаточно светло. «Боль» проплывала мимо великого множества горящих островов, освещавших подземный мир закатным заревом.

Как выяснилось позже, благие намерения были лишь одним из строительных материалов, которыми вымощена дорога в ад. Навигационная карта вела их по узким, затхлым проливам, забитым дохлой рыбой, а острова напоминали спины горбатых китов, сшитых вместе Виктором Франкенштейном. Предсказуемость профессиональных обязанностей Вайверна удручала Джули. С раннего детства все знают, что грешники в аду подвергаются жестоким наказаниям. И каждый остров был оборудован для определенной пытки. Направив бинокль на горное плато близлежащего острова, Джули увидела с десяток обнаженных мужчин, прикованных, как Прометей, к скалам. Свирепые пантеры рвали их внутренности, разматывая скользкие кишки, как котенок клубок шерсти. Остров по другому борту был усеян головами грешников, зарытых по шею в песок. Хищные крабы выползали из воды, раскалывали мощными клешнями черепа и пировали, пожирая грешные мозги. На других островах проклятых колесовали и четвертовали, заживо сдирали кожу, растягивали на дыбе, сажали на кол, напускали на них несметные полчища ос. И страданиям кругом не было конца, жертвы умирали и исцелялись, а пытки начинались снова. В отличие от подсказанной вдохновением Данте Алигьери надписи над адскими вратами «Оставь надежду, всяк сюда входящий», в действительности девизом преисподней были слова «А на что ты, собственно, рассчитывал?».

Вмешаться? Спасти их? Как только эта идея приходила Джули в голову, ей не оставалось ничего другого, как вспомнить о гидроподобной природе вечного проклятия: мучительная агония не заканчивалась смертельным покоем, нет, она потихоньку ослабевала, но тут же все начиналось заново. Возможности Джули — абракадабра, твой череп цел или ёрики-морики, рана исцелилась — здесь ровным счетом ничего не значили, не срабатывали. Кроме того, как еще в башне маяка заметил Сатана, невинных в аду не бывает. Да, святые страдали наравне с грешниками, но только на земле, не в Преисподней. Мир Вайверна мог внушать отвращение и быть безмерно жестоким, но он был, как это ни странно, по-своему абсолютно справедливым.

Справедлив? Так говорил сам Дьявол, так утверждали теологи, и все же с приближением «Боли» к пункту конечного назначения Джули как-то труднее было найти разумное объяснение происходящему. День ото дня категории порока становились все более условными и натянутыми. Джули могла понять наличие в аду островов неверных — на карте значились остров неверных супругов, остров оккультистов, остров злостных неплательщиков налогов. Если опираться на общепринятые нормы морали и нравственности, то имели смысл и резервации, отведенные для унитаристов, сторонников абортов, социалистов, ядерных стратегов и представителей сексуальных меньшинств. Но остров ирландских католиков?.. Шотландских пресвитериан? Острова христианских ученых? Методистов? Баптистов?

— Меня это возмущает, — заявила Джули, сунув Вайверну под нос навигационную карту и ткнув пальцем в остров мормонов.

Хвост Дьявола, некое подобие резинового гарпуна, оживленно вскинулся. Вайверн схватил кончик и