Кристиан Вадон смотрел на телефонную будку через тонированное стекло темно-синего «ягуара» и со злостью грыз ноготь большого пальца.

— Идиоты, чертовы идиоты! — бормотал он снова и снова, ковыряя пальцем в зубах. Его полное лицо было искажено, щеки ввалились, седые волосы растрепались.

«Ягуар» стоял на тихой аллейке Булонского леса, невдалеке от дороги, ведущей на Окружной бульвар. Наконец парочка любителей бега трусцой, остановившаяся на аллейке, чтобы поболтать и обменяться утренними любезностями, разбежалась — каждый по своей тропинке.

Один из них приблизился к машине, заглянул в тонированное окно, глупо ухмыльнулся, решив, что Вадон поджидает одну из ярко накрашенных девиц, которые разгуливали вблизи среди деревьев, и потрусил дальше. Как только он исчез из виду, Вадон выпустил ему вслед последнее ругательство, выскочил из машины и быстро пошел, почти побежал, к телефонной будке, стоявшей рядом с тем самым местом, где болтали бегуны. Плотно прикрыл дверь, согнулся над аппаратом и, дрожа от ярости, быстро набрал номер.

— Алло! — хрипло произнес он, когда на другом конце провода подняли трубку.

— Да.

В этот раз он даже не обратил внимания на снисходительную нотку, звучавшую, как обычно, в холодном голосе графини.

— Это я. Он дома? Мне нужно поговорить с ним. Немедленно.

— Да, я поняла, что это вы, — ответила она, даже не пытаясь скрыть презрения. — Сейчас передам ему трубку. — После недолгого молчания он снова услышал ее голос, теперь уже настороженный. — Кстати, откуда вы звоните?

— Из телефонной будки, разумеется! Передайте же ему трубку, ради Бога.

— Минуточку.

Вадона передернуло от злости. Эта дрянь взяла себе моду разговаривать с ним так, словно он младший садовник в ее родовом имении. Вгрызаясь в ни в чем не повинный ноготь, он тревожно оглядывался по сторонам, боясь быть узнанным.

— Привет, старина. Как поживаете в это прекрасное утро? — добродушно пророкотал де Медем.

— Как я поживаю? — взорвался Вадон. — А как, по-вашему, я должен поживать? Вы слышали, что случилось?

— А что случилось? — невозмутимо и вместе с тем лукаво поинтересовался де Медем.

— С американцем, идиот! Женщина! — почти провизжал Вадон. Помолчал, наконец овладел собой и продолжил: — Эти ваши… свиньи с ума сошли? Я никогда не просил ни о чем подобном. Я ведь даже не намекал о такой… такой… жестокости. Конечно, понимал, что без некоторого членовредительства не обойтись. Но… это! — Он провел по лицу дрожащей рукой. — Это же катастрофа. Это никогда… я…

— Заткнитесь! — оборвал его де Медем.

— Что? — поперхнулся Вадон.

— Заткнитесь! Вы ведете себя как ребенок! А вы чего ожидали? Во время войны вы были героем. Да? И поубивали тогда достаточно людей. Да? И как будто гордитесь этим.

— Я сражался за Францию! На войне как на войне!

— Правильно, дружище, — ледяным тоном прошипел де Медем. — Постарайтесь понять, что так должно было случиться, раз уж она впуталась в это дело. — Самоуверенность де Медема несколько противоречила его собственной реакции на совсем недавний звонок Саида, однако, когда улеглась ярость, он понял, что Саид был прав. Все получилось не так-то уж плохо. Когда он снова заговорил, его голос звучал спокойно. — Рано или поздно она сообразила бы, что владеет нашей тайной, и стала бы шантажировать нас. — Он помолчал и совсем тихо прибавил: — Не вам мне объяснять, какими все это чревато неприятностями. — Вадон застонал, словно его ударили. Де Медем сделал вид, что ничего не слышал, и продолжил: — Она не удержалась бы от этого. Не сейчас, так позже, когда ей не под силу станет заниматься своей профессией. Слишком велико искушение. А так не будет никакого искушения. Верно? — весело спросил он.

— Но она же мертва, — хныкал Вадон.

— Поймите же, проституция всегда была опасной профессией, — с насмешливой серьезностью заявил де Медем и оглушительно расхохотался. — Разве угадаешь в клиенте извращенца? Такого, как наш приятель-американец. — Внезапно смех прекратился. — А теперь вместо того, чтобы причитать над ошибками моих людей, давайте поговорим об упущении ваших ребят. Как это ваши идиоты-полицейские умудрились проморгать его? Ведь им же позвонили в момент, когда все это делалось?

— А я здесь при чем? — оправдывался Вадон. — Что, по-вашему, я должен был сделать? Заранее предупредить префекта полиции, что в пять утра в частной квартире я ожидаю убийство? Не болтайте глупостей! Как бы то ни было, они приехали туда через несколько минут после звонка. Ваши недотепы, должно быть, разбудили его, и он смылся. Может быть, их было недостаточно?

— Ну да, — язвительно возразил де Медем. — Может быть, нужно было послать роту? И в ближайшие сутки кто-нибудь из них распустил бы язык. — Он понизил голос до шепота. — Один болтун, расхваставшийся в баре, — и все, за что мы боролись, полетит псу под хвост. Вы согласны со мной? — Вадон промямлил, что согласен. — Ну вот и хорошо. А теперь, старина, вы должны помешать американцу натворить глупости. — Внезапно пришедшая в голову мысль рассмешила его. — Своими потрясающими выступлениями по телевизору вы убедили нас, что французская полиция — лучшая в мире. Так что, надеюсь, они быстро поймают его. Очень быстро. Знаете, на вашем месте я бы порекомендовал им сделать нечто большее, чем просто поймать его. Подчеркнул бы, что он очень опасен и, главное, непредсказуем. И велел бы не церемониться. Он же вооруженный псих, уже совершил одно убийство, ему нечего терять. Вы следите за моими рассуждениями, старина?

— Я без ваших поучений знаю, как делать свою работу, де Медем. Мы уже затребовали у американцев его фотографию и к завтрашнему дню раздадим копии всем французским полицейским. Предупредим их, что он сумасшедший. Возможно, вооружен и при аресте наверняка окажет сопротивление. Ясно, какой же полицейский станет рисковать своей шкурой ради удовольствия арестовать его. Вы следите за моими рассуждениями, старина?

— Разумеется, — хихикнул де Медем. — И должен сказать вам: очень приятно иметь дело с человеком, с которым мыслишь на одной волне. А о нашем… э-э… визитере у вас есть какие-нибудь новости?

Вадон оглянулся, словно хотел убедиться, что никто из воздуха в будке не возник.

— Нет еще. Мы очень редко получаем оттуда донесения. Друзья наши принимают все это слишком близко к сердцу. Но мы ожидаем его с минуты на минуту. Взяли под наблюдение весь их транспорт, гражданский и военный. Теперь у нас полная уверенность, что эти подонки не проскользнут к нам без нашего ведома.

— Ну а если они попытаются это сделать, ваша обязанность — помочь им. Как только прибудет, так и до свидания — вознесется. Непорядочно было бы разочаровывать наших маленьких смугленьких приятелей. Они так хлопочут, чтобы он наконец получил пулю в лоб!