получалось, и он обожал возиться с ними. Мне кажется, он был прирожденным лицедеем и, если бы не талант модельера, непременно стал бы актером. Вы согласны со мной?

Билл нахмурился, услышав горчинку в голосе Бургоса.

— И был бы превосходным актером, господин Бургос. — Он показал рукой на валявшиеся в беспорядке вещи. — Что вы намерены с этим делать?

— О, я понимаю, что это ужасно, — замахал руками Бургос. — Прежде всего это нужно рассортировать. За эти последние несколько дней на меня свалилась масса хлопот. Нельзя же допустить, чтобы развалилось дело. И скажу вам, положа руку на сердце, мне даже входить в эту комнату тяжело. Понимаете?

— Не расстраивайтесь, господин Бургос. Пожалуйста! — Билл положил руку на руку собеседника. — Вы, должно быть, переживаете это как огромное личное горе. Я вот что хотел сказать: Ахмед всегда не слишком заботился о порядке, но я никогда не видел его мастерскую в таком состоянии. А вы?

— Я тоже.

— Что же вы об этом думаете?

Бургос быстро прошелся по комнате.

— Я… ну и Дельфина разделяет мое мнение. Мы подумали, что Ахмед, возможно, сошел с ума, с ним случился какой-то приступ, душевное потрясение, если хотите. Посмотрите только, что он натворил, — жалобно прибавил Бургос. При воспоминании об Ахмеде глаза его увлажнились.

Билл кивнул.

— А не допускаете ли вы мысль, что комнату, может быть, обыскивали?

Бургос вздрогнул и как-то странно, исподлобья, взглянул на Билла.

— Так вот что, по-вашему, здесь произошло?

— А разве не это пришло вам в голову в первую очередь?

Бургос замотал головой, как отряхивающаяся от воды собачонка.

— Нет. Послушайте, меня не было здесь в день гибели Ахмеда. Но я разговаривал с ним по телефону всего лишь за час до того, как это… случилось.

— И? Вам не показалось, что он немного свихнулся?

— Ну нет, вовсе нет. — Бургос поправил галстук. — Не более, чем в предыдущие дни. Хотя, честно говоря, трудно утверждать. В последнее время нам казалось, что он сильно угнетен, вел себя как-то странно. Даже здесь, в демонстрационном зале. Некоторые клиенты начали это замечать.

— Как именно — странно? — прищурился Билл.

— Несчастный Ахмед. — Маленький человечек облизнул губы. — Если хотите знать, он был сам не свой в последнее время. Вы же хорошо знаете его сестру?

Билл утвердительно кивнул и пристально посмотрел собеседнику в глаза, но не увидел в них и тени злости.

— Да, знаю, — спокойно проговорил он.

Бургос взглянул на него, пытаясь прочитать его мысли.

— Да. А известно ли вам, что она связалась с этим человеком? Бухилой?

— Угу. И что?

— А только то, что он, кажется, привлекает молодежь, э-э, североафриканцев. — Бургос помолчал. — Вы ведь слыхали о нем, да? Имам Бухила, как он сам себя называет.

— Я знаю о нем, — устало сказал Билл.

— Да? Ну вот, как только сестра, как только Кельтум впуталась в это дело, она стала очень сильно влиять на Ахмеда. Хотела, чтобы он бросил свое дело, да и вообще все.

— Ну и какова же была, на ваш взгляд, реакция Ахмеда?

— Вначале он смеялся, думал, что она втянулась в это после… ее… ну, в общем, по-моему, после возвращения из Америки она стала какая-то не совсем нормальная. — Бургос вопросительно посмотрел на Билла и, не найдя ответа в его бесстрастном лице, опустил глаза. — Он думал, что это у нее мимолетное увлечение. Что она скоро влюбится в какого-нибудь парня и выбросит все это из головы.

— А потом, когда этого не произошло?

— Вы же знаете, Ахмед был впечатлительным человеком, — тяжело вздохнул Бургос. — Очень, очень чувствительным. И это сильно вредило ему. Ужасная эмоциональная неустойчивость. — Внезапно прозвучавшая в его словах горечь поразила Билла. — А эта девица… она уж очень настойчивая. Она и сюда повадилась ходить. В самый разгар рабочего дня! Я умолял Ахмеда, чтобы он приструнил ее. Она являлась сюда в таком… таком наряде! — На секунду показалось, что ее манера одеваться возмущает Бургоса гораздо больше, чем ее религиозные убеждения. — Она даже приводила с собой этого человека, Бухилу! Представляете себе? Халат до пят, сандалии на босу ногу!

Билл представил, и брови у него поползли вверх, а губы задрожали в тщетном усилии сдержать улыбку.

— Бухила? И тоже в рабочее время? — Он кивком показал на дверь, за которой скрылась посетительница. — Это как раз в ее вкусе, представляю себе!

Бургос вскинул голову и фыркнул.

— Сначала Ахмед был против, он не желал, чтобы Бухила приходил сюда. Но потом, не знаю почему, он как будто сдался. Этот человек словно околдовал его. Вы знаете, его глаза наводят страх… как…

— Я видел его на похоронах, — кивнул Билл. — Глаза — его сильнейшее оружие.

— Мне показалось, что он похож на уголовника, — презрительно фыркнул Бургос. — Как бы то ни было, это стоило нам по крайней мере одного прекрасного покупателя, а может быть, и больше. Вот что я вам скажу.

— Мммм. Чем еще занимался здесь Бухила, кроме того, что разгонял ваших клиентов?

— Я бы сам хотел это знать, — закатил глаза Бургос. — Возможно, обращал в свою веру? Ахмед ведь был выдающейся знаменитостью. — Он помолчал. — Если Бухила искал кого-то на роль формального вождя, рекламы, что ли, своего смехотворного движения, Ахмед был бы для него выгодным приобретением. Его ведь везде принимали. Скажу вам откровенно, во Франции не так уж много арабов могут этим похвастаться, — прибавил он со злостью.

— И коренных французов тоже, — чуть слышно пробормотал Билл.

— Прошу прощения? — Бургос наклонил голову, пытаясь расслышать его слова.

— Не имеет значения, — громко ответил Билл. — Вы сказали, что он вел себя «странно». Настолько ли странно, чтобы вы заподозрили его в намерении выброситься из окна?

От этих слов Бургоса бросило в дрожь.

— Ну, мне кажется, вы недалеки от истины. — Он побледнел, вынул из кармана накрахмаленный носовой платок и приложил его к губам. — Почти всю последнюю неделю он был такой странный, будто под страшным принуждением. И несколько раз упоминал ваше имя.

— Что он говорил? — сумрачно спросил Билл.

— Только то, что пытался связаться с вами, — покачал головой Бургос. — Ему, вероятно, нужно было посоветоваться с вами. Вы же знаете, господин Дюваль, он очень ценил ваше мнение.

— А о чем, вы не знаете? — спросил Билл. — О делах? У вас были затруднения?

— Видит Бог, нет, — энергично замотал головой Бургос. — Наши дела — дела Ахмеда — идут, или, лучше сказать, шли отлично. Мы едва справлялись с заказами. Нет, нет. За свои дела он мог не беспокоиться.

От Билла не укрылось ударение, которое сделал Бургос на слове «дела». Он выжидающе посмотрел на него, но Бургос отвернулся, резко взмахнул рукой и вдруг как-то неестественно рассмеялся.

— Мне кажется, все дело в его сестрице. Дражайшей Кельтум.

— И мне так кажется. Кто знает, возможно, она заходила сюда, чтобы прийти в себя. — Билл помолчал. — Господин Бургос, а что еще могло быть? Кроме дел? Что-то в личной жизни Ахмеда? Вам ничего не известно?

Стоя спиной к Биллу, Бургос покачал головой.

— Не что-то, — прошептал он так тихо, что Билл подошел поближе.

— Тогда кто-то? — тихо спросил он. — Кто это был, господин Бургос?

— Не знаю. — Бургос втянул голову в плечи. — Я умолял его рассказать мне все, но он не захотел. —