направлении. Отвечать мне. Я должен рассмотреть это дело со всех сторон. Мы же сейчас рассуждаем теоретически. Реальных фактов у нас нет.

— Тогда позвольте мне отдать приказ, — сказал Тисл, и ему показалось, будто грузовик свалился с трехфутовой высоты: сердце сжала еще более сильная боль. Стараясь не поддаваться ей, он продолжал: — Если приказ окажется неправильным, я с радостью за него отвечу. — Он весь напрягся, затаив дыхание.

— О Господи, вам плохо? — спросил Траутмэн. — Ложитесь скорее.

Тисл жестом его отстранил. Вдруг радист сказал:

— Передают сообщение.

— Ложитесь, — настаивал Траутмэн, — или я вас заставлю.

— Оставьте меня в покое! Слушайте!

— Говорит командир национальной гвардии номер тридцать пять. Я не понимаю. Возможно, нас так много, что у собак испортился нюх. Они хотят вести нас в холмы, а не к дороге.

— Нет, у собак ничего не испортилось, — зло проговорил Тисл. — Но мы уже потеряли слишком много времени, пока вы раздумывали. Может быть, сейчас наконец отдадите этот приказ?

Когда Рэмбо поднимался по склону к руднику, пуля ударила в скалу в нескольких ярдах слева от него. Глядя на вход в рудник, он прибавил скорость, закрывая лицо от осколков камня, которые выбили еще две выпущенные в него пули. Это было уже у самого входа. Углубившись в туннель, вне досягаемости пуль, он остановился, и привалился к стене, переводя дыхание. Не удалось оторваться от них. Помешала боль в ребрах. Теперь солдаты национальной гвардии всего в полумиле от него. Они так увлечены охотой, что стреляют, не имея четкой цели. Резервисты, солдаты по уик-эндам. Обученные, но не набравшиеся опыта, так что дисциплина у них плохая, и от волнения они могут отмочить все, что угодно. Полезут в туннель толпой, выпустят сюда сотни пуль. Он правильно сделал, что вернулся. Если бы он попытался сдаться у ручья, они бы в спешке пристрелили его. Ему нужен какой-то буфер между собой и ними, чтобы они не стреляли, пока он будет объяснять Он вернулся ко входу в туннель, к свету, изучил крышу. Нашел место, где она опасно потрескалась, выбрал поддерживающие ее верхняки, давно подгнившие, и успел отбежать, прежде чем она обвалилась. Все заволокло пылью, и Рэмбо долго кашлял. Когда пыль осела, он увидел пространство примерно в фут между барьером из камней и почти полностью разрушенной крышей. Потянуло воздухом, стало холоднее. Он опустился на влажный пол, слушая, как потрескивает крыша. Скоро донеслись голоса.

— Как ты думаешь, его убило?

— Может, залезешь и посмотришь?

— Я?

Кто-то засмеялся, и Рэмбо невольно улыбнулся.

— Пещера или рудник, — сказал другой. Голос у него был громкий, и Рэмбо решил, что он говорит в полевую рацию. — Мы заметили как он вбежал туда, а потом все обвалилось. Видели бы вы, сколько пыли. Теперь он наш, это точно. Подождите минуту. — Потом, как будто кому-то рядом: — Убери свою дурацкую задницу от входа. Если он еще жив, очень даже просто может тебя подстрелить.

Рэмбо осторожно поднялся по барьеру из камней и выглянул наружу. В поле зрения появился солдат, бежавший слева направо, по его бедру хлопала фляга.

Ну, пора с этим кончать, подумал Рэмбо.

— Мне нужен, Тисл, — прокричал он в отверстие. — Я хочу сдаться.

— Что?

— Эй, ребята, слыхали?

— Приведите Тисла. Я хочу сдаться. — Его слова грохотом прокатывались по туннелю.

— Там, внутри. Это он.

— Положите, он там живой, — проговорил человек по рации. — Он говорит с нами. — Пауза, потом этот же человек заговорил намного ближе к входу, хотя в поле зрения не показывался.

— Что вам нужно?

— Я устал повторять. Мне нужен Тисл. Я хочу сдаться.

Теперь они шептались между собой. Снова тот человек говорил по рации, передавая новое сообщение, и Рэмбо очень хотелось, чтобы все это поскорее кончилось. Он не думал, что капитуляция вызовет у него такое чувство опустошенности. Сейчас, когда битва была окончена, ему казалось, что он преувеличил свою усталость и боль в сломанных ребрах. Конечно же, он мог воевать дальше. На войне приходилось. Потом он переменил положение, и боль вспыхнула с новой силой — оказывается ничего он не преувеличил.

— Эй, там внутри, — окликнули его. — Вы меня слышите? Тисл говорит, что не может подняться.

— Черт возьми, он же так хотел меня взять. Пусть прыгает в вертолет и летит сюда.

— Я ничего об этом не знаю. Мне только сказали, что он не может.

— Так вы говорили с Тислом или нет? Кто вам ответил, что он не может? Я хочу, чтобы он был здесь. Он будет гарантией того, что никто меня не застрелит по ошибке.

— Не беспокойтесь. Если кто-то из нас вас застрелит, то не по ошибке. Выходите оттуда осторожно, и никаких ошибок не будет.

Он задумался.

— Ладно, но мне нужна помощь — раскидать эти камни. Один я не справлюсь.

Опять они стали перешептываться, потом он услышал:

— Ваша винтовка и нож. Бросайте их сюда.

— Я даже револьвер выброшу. У меня есть револьвер, о котором вы не знаете. Я с вами честен. Я не настолько глуп, чтобы с боем пробиваться через всех вас, так что прикажите своим ребятам убрать пальцы со спусковых крючков.

— Только когда я услышу, что вы бросили оружие.

Расставаться с оружием ужасно не хотелось. Появится это отвратительное чувство полной беспомощности. Замерев в нерешительности, он ощутил легкое прохладное дуновение: в туннель шел воздух.

— Я пока ничего не слышу, — повторил голос. — У нас есть слезоточивый газ.

Так. А подойти этот сукин сын не хочет.

Он просунул в отверстие винтовку. Но не успел разжать руку, как почувствовал поток воздуха, идущий вниз по туннелю. Дует здорово, похоже, где-то есть выход, трещина, иначе быть не может. Сразу появились новые силы. Он еще не проиграл.

— Где оружие, говорю, — опять послышался голос.

Вот дуло тебе в задницу, подумал Рэмбо. Он втянул винтовку назад и поспешил в темень туннеля. Его костер уже совсем догорел, и он на ощупь нашел место, где лежал. Схватив хвойные ветки и несколько кусков дерева, понес дальше в туннель, пока не услышал, как капает вода, и не наткнулся на стену. Новый костер осветит ему путь. Дым от хвойных веток покажет, куда уходит воздух. Черт возьми, может быть, может быть…

Боль вспыхнула снова, и Тисл весь скрючился на скамье. Он знал, что долго не протянет. Ему необходим сон. Ох как необходим. И помощь врача. Слишком уж он себя перенапряг. Слава Богу, теперь все скоро кончится.

Еще немного, сказал он себе. Вот и все. Продержаться еще немного, и парня схватят.