окном.

— Напоминает мне Оклахому.

— А?

— Я прожил там пару лет, в детстве.

Джэми с интересом посмотрела на него.

— Мой отец продолжал работать на буровой, когда нефтяной бум кончился.

Он задумался.

— У нас была собака. Ничего особенного, обычная дворняжка, размером с небольшую колли.

Джэми смотрела на него, ожидая продолжения.

— Мы с папой и мамой немало поколесили. Отец искал работу. Иногда та работа, которую он находил, оказывалась очень опасной. Как-то раз, когда я был совсем ребенком, я видел, как он отправился тушить пожар на нефтяной скважине. Он надел защитный костюм и стал похож на астронавта. Сел в бульдозер и подвез заряд динамита к очагу пожара. Потом он напился. Он часто напивался. Он пришел домой поздно и поругался с мамой. Когда я попытался удержать его, чтобы он не бил маму, он ударил и меня. Моя собака начала лаять, и отец решил показать, кто в доме хозяин. Он забил ее ногами до смерти.

В повисшей тишине были слышны только урчание мотора и шелест шин.

— Моя мама ушла от него после этой истории. С ее стороны это было очень смелым шагом, учитывая то, как разозлился отец. Мы стали жить еще беднее, чем тогда, когда жили с ним. Но она выкарабкалась, встретила другого мужчину, вполне порядочного, и даже ухитрилась отдать меня в хорошую школу. Наверное, мама и отчим хотели, чтобы я стал юристом или чем-то в этом роде. Но во мне было слишком много злобы. Я хотел защитить всех в мире избиваемых матерей и забитых до смерти собак. Пошел в армию, прошел подготовку в спецназе. Много раз я уничтожал террористов и других бандитов. Но потом мне стукнуло тридцать, и я понял, что пора позаботиться о будущем. Человеку, прошедшему подготовку в войсках специального назначения, особо негде применить свои умения в мирной жизни. Можно стать наемником, пойти на работу в ЦРУ или органы правопорядка. Или в частное охранное агентство. Когда один из моих инструкторов, обучавший меня в «Дельте», предложил мне работу защитника, я с радостью согласился. Легко понять, почему. Я помешан на защите беззащитных. Я все еще хочу защитить свою маму и спасти свою собаку.

— Это самый длинный рассказ о твоем прошлом, который я когда-либо от тебя слышала, — наконец сказала Джэми. — На самом деле, это один из немногих случаев, когда ты вообще рассказываешь мне о нем.

— Прескотт изображал из себя жертву и оказался бандитом. Из-за него я теперь боюсь бандитов. Я не могу простить ему этого.

Проезжая через Вайоминг, они не сказали друг другу ни слова, миновав поворот на Титон-Рэндж, ведущий к их дому в Джексон-Хоул.

Четыре дня дороги по Восьмидесятому шоссе, и они приехали в Сан-Франциско. Свернув на шоссе Пасифик-Коуст, они поехали на юг и достигли Кармеля. Они остановились на ночлег в мотеле, но Кавано никак не мог уснуть, постоянно обдумывая предстоящие дела.

— Где ты думаешь начать поиски? — спросила Джэми утром, доедая яичницу с сыром и беконом в столовой мотеля.

Кавано не стал брать себе ничего, кроме кофе.

— Как у тебя получается, столько есть и оставаться стройной?

— Видимо, быстрый обмен веществ. В этом имеется и свой минус. Когда я беспокоюсь, мне всегда хочется есть.

— В данный момент мы в безопасности.

— Я не об этом.

Они, как всегда, выбрали угловой столик и сидели спиной к стене. Столики рядом были свободны, но даже несмотря на это, Джэми старалась говорить тише.

— Теперь за тобой не охотятся. Ты не выполняешь приказ в боевой обстановке. То, что ты делаешь, — не самооборона. Теперь ты стал охотником. Я беспокоюсь насчет того, в какую сторону ты изменишься, если добьешься своего.

— Прескотт задавал мне похожий вопрос.

Джэми с удивлением посмотрела на Кавано.

— Когда я вытаскивал его с того заброшенного склада, мы чуть не попали в ловушку. В торговом центре. Наши преследователи оставили свою машину снаружи. Я ухитрился незаметно подкрасться к ней и приказал водителю бежать. Он был слишком ошеломлен моим появлением и не сдвинулся с места. Чтобы заставить его ноги работать, мне пришлось выстрелить в крышу машины над его головой. После этого Прескотт спросил, почему я попросту не убил водителя.

— И что ты ответил?

— Что он не дал мне повода к этому, что я защитник, а не...

Продолжения не требовалось. Джэми прекрасно все поняла.

— Интересно. Рассчитывает ли Прескотт на это и в будущем? — с горечью произнес Кавано. — Он не может быть совершенно уверен в моей смерти там, в доме Карен, во время пожара. Любопытно. Не думает ли этот сукин сын, что мой склад характера исключительно оборонительный и я не стану охотиться на него, несмотря на то, что он подставил меня и моих друзей?

Джэми промолчала.

— Он должен был позаботиться об изменении внешности. Возможно, он носит очки. У него было достаточно времени, чтобы отпустить бороду. Он мог даже обратиться к услугам косметической хирургии. Однако его телосложение будет сложно замаскировать.

Джэми снова принялась за яичницу. Разговор не придал ей спокойствия.

Кавано посмотрел на телевизор, висевший позади прилавка. Показывали рекламу очередного препарата для избавления от избыточного веса. На фотографиях был заснят человек, до и после использования средства. На первой фотографии он был тучным, на второй — неестественно худым.

— Когда я появился на складе, я увидел на полках самые что ни на есть калорийные продукты. Макароны, сыр, лазанья, равиоли, картофельные чипсы, коробки с печеньем и шоколадом. Кока-колу, обычную, не диетическую.

— Хороший способ набирать вес больше и больше.

— Предположим, он сел на жесткую диету.

Джэми оторвала взгляд от тарелки.

— С тех пор, как я последний раз видел его, прошло почти три недели, — продолжал Кавано. — Если он начал морить себя голодом и глушить воду тоннами, чтобы устроить организму промывание...

— Такой целеустремленный человек, как Прескотт... — Джэми кивнула. — Конечно, для здоровья это не слишком хорошо, но он может сбрасывать по килограмму в день.

— Боже, — вздохнул Кавано. — Скоро он изменится настолько, что я просто не смогу его узнать.

— Да. А вот ты, несмотря на выросшую бороду, все равно останешься вполне узнаваемым. Прескотт сможет затеряться в толпе и без особого труда выследит тебя.

— Но не тебя, — сказал Кавано.

— Что ты имеешь в виду?

— Он не знает тебя в лицо, он не знает, что ты со мной. Он будет смотреть на тебя в упор и никогда не догадается, что ты охотишься за ним.

— Это ты за ним охотишься, — возразила Джэми.

Оушн-авеню была единственной улицей в Кармеле, напрямик соединяющей шоссе и побережье. Вдоль нее стояли несколько кварталов невысоких домов, посередине шла разделительная полоса, засаженная деревьями и кустами, дающими спасительную тень. Вдоль причудливых витрин магазинов неторопливо прогуливались туристы.

Джэми вела машину. Кавано всматривался в идущих по тротуарам людей, думая, повезет ли ему настолько, чтобы обнаружить среди них Прескотта.