самым или даже больше вот видите, человек сам признал, что у него рыльце в пуху, быстренько, при первых же сигналах тревоги, смылся за границу. Однако Ходорковский прямо заявил, что не намерен уезжать из России.

Я в ближайшее время не собираюсь покидать Россию, сказал он на встрече с журналистами. Сегодня я должен был ехать на переговоры в Лондон, но решил остаться…

Забавно, что Ходорковский в этот момент еще пытался «обелить» Путина, исключить его из числа своих преследователей, так сказать, оставить ему возможность для маневра и даже, если понадобится, для отступления.

Стилистика работы нашего президента такова, что он старается не вмешиваться в происходящий процесс, сказал Ходорковский. При всем своем сложном характере Путин является человеком откровенным в таких вопросах. Он прямо высказывает свои претензии, а мы стараемся, чтобы эти претензии не разрастались.

Это «обеление» в дальнейшем нисколько не помогло Ходорковскому. Хотя Путин высказывался о его деле довольно скупо, постоянно кивая на прокуратуру и суд, дескать, все решают они, то упорство, с которым олигарха преследовали многие годы, предъявляя ему все новые и новые обвинения, само по себе ясно говорило: никто, кроме президента, за всем этим стоять не может.

Что касается прокуратуры и суда, тогдашний вице-спикер Госдумы Владимир Лукин так охарактеризовал их роль в этом «процессе века» (по крайней мере, таковым он стал для России):

То, что одновременно возбуждено несколько дел против одной компании, свидетельствует о том, что это действия судебно-правовых «девушек по вызову».

Лукин также обратил внимание на весьма странное обстоятельство: прокурорско-судебная машина со всей мощью обрушилась лишь на Ходорковского и Лебедева (именно они стали их главной мишенью), хотя, в общем-то, их деятельность в девяностые годы мало чем отличалась от того, что делали все остальные:

Вдруг оказывается, что у нас крупные деятели капитализма все прекрасные и порядочные, а непорядочным является только какой-то один крупный или несколько крупных деятелей одной корпорации, и сразу находится три-четыре уголовных дела. Только у очень наивного человека это не может возбудить подозрения, что если такие дела затевают, то это кому-нибудь нужно, значит, ЮКОС кому-то чем-то очень помешал.

Кому помешал ЮКОС, было предельно ясно, однако обстановка в стране была уже такова, что даже самые отчаянные вольнодумцы предпочитали изъясняться иносказательно.

Лукина спросили, почему коллеги Ходорковского и Лебедева не выступают в их защиту, в конце концов, через какое-то время такое может случиться и с каждым из них.

Для этого надо обладать политическим и гражданским сознанием, сказал Лукин, а наши олигархи это в основном еще плохо забывшие свое недавнее прошлое фарцовщики, и психология у них соответствующая: если меня сегодня не трогают, то все это не так уж важно.

Все же крупный бизнес, хоть и робко, но попытался вступиться за коллег. Через пару недель после начала событий президент Российского союза промышленников и предпринимателей Аркадий Вольский на одном из совещаний в Кремле передал Путину письмо РСПП с призывом «принять меры к прекращению недальновидной кампании, развязанной в стране теми силами, для которых стабильность несет в себе угрозу» (вот опять иносказание мол, все это происки каких-то «темных сил»). Однако Путин отмахнулся от полученной просьбы, сказав, что он «не занимается этим делом».

Впрочем, он присовокупил к этому мудрые слова о том, что прежде чем сажать людей, подозреваемых в экономических преступлениях, в тюрьму, надо доказать их вину. Ни до, ни после этого никто в деле МЕНАТЕПа и ЮКОСа не придерживался этого мудрого и справедливого правила: людей сначала сажали, а потом уж пытались что-то доказать. И «юрист до мозга костей» Путин не настаивал на его неукоснительном соблюдении.

25 октября 2003 года в 5-00 по местному времени самолет Ту-134, на котором Ходорковский летел из Нижнего Новгорода в Иркутск, приземлился в Новосибирске для дозаправки. Его сразу же отбуксировали на дальнюю стоянку, подальше от посторонних глаз. Там авиалайнер окружили какие-то грузовики с включенными фарами (было еще темно). Подъехали два автобуса, откуда выскочили вооруженные люди в камуфляже, а также спецназовцы в черной форме. Они ворвались в самолет с криками «ФСБ! Оружие на пол, будем стрелять!» Было такое ощущение, будто идет освобождение заложников, захваченных террористами. Никакого сопротивления отважным воинам, естественно, оказано не было. Ходорковский спокойно проследовал за людьми, осуществлявшими эту жутко опасную для них операцию.

В этот же день глава ЮКОСа был доставлен спецрейсом в Москву. Где ? это тоже произошло 25-го ? все тот же Басманный суд выдал санкцию на его арест.

Ходорковского обвинили в ряде преступлений, в том числе в хищении «путем мошенничества в крупном размере», в уклонении от уплаты налогов, в «злостном неисполнении вступившего в законную силу решения суда», причинении имущественного ущерба собственникам «путем обмана», в неоднократной подделке официальных документов. Как заявили в Гепрокуратуре, «на сегодня» сумма ущерба, нанесенная Ходорковским и Лебедевым, составляет более миллиарда долларов. Позже эта цифра будет не раз увеличиваться и, в конце концов, достигнет каких-то фантастических значений ? в десятки миллиардов долларов, ? сопоставимых, как писали, с размером российского стабилизационного фонда. Таких финансовых преступлений, по-видимому, не знала не только российская, но и вся мировая история.

Устрашающий арест Ходорковского многими был воспринят как сигнал всем предпринимателям затихнуть и «не рыпаться», проявлять полное послушание. Представлялось, что, возможно, это первый шаг к пересмотру итогов приватизации. Последствия этого были бы катастрофичными. Надо было выбирать действительно залечь на дно и не подавать голоса или все-таки попытаться воспротивиться самодурству властей. РСПП предпринял такую попытку, выступил с заявлением.

«Эскалация действий власти и правоохранительных структур по отношению к российском бизнесу, говорилось в нем, в последнее время резко ухудшила атмосферу в обществе. Подорвано доверие бизнеса к власти и, фактически, прерван их диалог. Под жернова правоохранительных структур попадают именно те бизнесмены, которые пошли на публичное раскрытие информации о своих компаниях и прозрачную уплату налогов».

Член бюро РСПП Анатолий Чубайс от себя добавил:

В сложившейся ситуации многие компании пересматривают свою бизнес-стратегию и отказываются от инвестиционных решений, имеющих большое значение для страны. Остановить такое развитие событий может только ясная и недвусмысленно высказанная позиция президента России Владимира Путина, а ее отсутствие приведет к необратимым последствиям, которые, в частности, могут выразиться в резком ухудшении бизнес-климата и в непривлекательности России для зарубежных партнеров.

В заявлении, с которым выступила партия «Либеральная Россия», ситуация оценивалась более резко:

«Из политической биографии России никогда не вычеркнуть сам позорный факт ареста ведущего предпринимателя страны и одного из лидеров мирового бизнеса Михаила Ходорковского… События вокруг ЮКОСа полностью вписываются в логику политической конструкции, которую президент Путин стал возводить сразу же, как получил власть в России. Это логика построения авторитарного государства».

Отрицательно, хотя, разумеется, весьма осторожно, отозвался и об аресте Платона Лебедева и, позже, об аресте Михаила Ходорковского председатель правительства Михаил Касьянов, сказав, что, по его мнению, человека, которого обвиняют в экономических преступлениях, не следует заключать под стражу. Однако некий неназванный «источник» агентства «Интерфакс» в правительстве уже без всякой осторожности заявил, что арест Ходорковского можно расценивать как очередной «успех» Генпрокуратуры в «долгой и упорной борьбе за разрушение отечественных финансовых рынков и позиционирования России как инвестиционно привлекательной страны».

Позиция Касьянова и некоторых его подопечных в истории с Ходорковским, по-видимому, стала одной из причин, почему Михаил Михайлович вскоре был отправлен в отставку и заменен безропотным