обстоятельствах (Щекочихин), либо подверглись опять-таки странному нападению (Лацис), либо оказались за решеткой (Трепашкин), это расследование заглохло…

Наконец, насчет Дагестана… Туда действительно вторгся Басаев со своим отрядом из 650 человек. Он никогда не скрывал этого. Так же, как после не скрывал, что организовал теракты на Дубровке, в Беслане. Но выдать этого террориста Москве Масхадов действительно не мог, даже если бы захотел. В Ичкерии не было той «вертикали» власти, какую соорудил в России Путин. Масхадов и Басаев располагались на властной «горизонтали», почти на одном уровне. Масхадов размещался чуть-чуть повыше, но Басаев тоже занимал разные правительственные посты: был первым вице-премьером, замещал премьера в его отсутствие… Баллотировался в президенты Чечни. Главное же он был для многих чеченцев, по крайней мере, наверное, для большинства воюющих чеченцев «национальным героем». Без сомнения, высоко его ценил и сам Масхадов, хотя он неустанно повторял, что не приемлет террористических методов борьбы. Так что требования Москвы, чтобы он громогласно отрекся от терроризма, были совершенно излишними. Но под терроризмом чеченский президент понимал не вооруженную борьбу вообще, а насилие над гражданским населением, нападение на мирные объекты. Масхадов, а затем его преемник на президентском посту Садулаев достаточно твердо настаивали, чтобы Басаев отказался от террора. И в конце концов, в какой-то момент тот вроде бы последовал этим настояниям…

Кроме того, многие отряды чеченских боевиков так называемые «индейцы» вообще никому не подчинялись, действовали автономно, самостоятельно, в том числе и прибегая к террору. Укротить их в ту пору было такой же невыполнимой задачей, как вообще покончить с уголовщиной…

В общем, ясно, что Москва предъявляла Масхадову либо риторические (отречься от терроризма), либо невыполнимые требования. Было ясно, что серьезные переговоры Москве не нужны.

Это была трагическая ошибка московского руководства. Переговоры с Масхадовым, пожалуй, единственным в то время умеренным чеченским политиком такого уровня были, наверное, единственным шансом разумно решить проблему Чечни, установить в этой республике настоящую, а не показную, шаткую стабильность. Все, что требовалось от московских правителей начать с Масхадовым серьезные переговоры (он их к этому постоянно призывал), действовать с ним заодно в наведении порядка в республике, помогать ему экономически, стараться откорректировать его действия, направить их в нужное русло.

Отвергнув переговоры с Масхадовым, а затем убив его, Москва бездарно упустила этот единственный шанс. Шанс добиться мира и стабильности в Чечне, а может быть, и на всем Северном Кавказе. После убийства Масхадова чеченское движение Сопротивления стало стремительно радикализироваться и исламизироваться, расползаться по всем соседним исламским республикам и даже за пределы Кавказа. Дело дошло до того, что очередной лидер чеченских боевиков Дока Умаров заявил, что «отменяет» все республики Северного Кавказа, созданные «кафирами» (неверными), в том числе и саму Чечню, и учреждает на их месте единый Кавказский эмират, а себя назначает его эмиром.

Умаров объявил, что распространяет «священный Джихад» не только на «Русню», но и на все страны, воюющие с мусульманами в любой точке земного шара:

«Сегодня в Афганистане, Ираке, Сомали, Палестине сражаются наши братья. Все кто напал на мусульман, где бы они ни находились — наши враги, общие. Наш враг не только Русня, но и Америка, Англия, Израиль, все кто ведут войну против Ислама и мусульман».

Ясно, что позиция «всекавказского эмира» Доку Умарова резко отличалась от позиции бывшего чеченского президента Аслана Масхадова, который постоянно подчеркивал, что он возглавляет НАЦИОНАЛЬНО-ОСВОБОДИТЕЛЬНУЮ борьбу чеченского народа, а не стремится построить какой-то широкий исламский эмират или халифат. Его слова, сказанные незадолго до гибели:

«Чеченским моджахедам не нужно ни брать пример с Аль-Каеды, ни иметь с ней каких- либо связей. Потому что в местах, где ведет войны Аль-Каеда, картина, сложившаяся в Афганистане, — не пример для чеченцев. В Чечне иная война. С начала этой войны прошло 300 лет, и ни один день эта война не останавливалась. То, что ищут чеченские моджахеды, — свобода».

Что касается «промосковского» кадыровского режима установленного в Чечне (имея в виду уже Кадырова-сына), это, по общему мнению, неустойчивый, полукриминальный режим. И что, наверное, важнее всего для Кремля, не обладающий качествами надежного союзника и вассала Москвы, способный при определенных обстоятельствах повернуть оружие против нее.

Осенью 1999 года произошло некое «предвыборное» событие, связанное с именем Путина, которое в еще более ярком, еще более масштабном виде повторится спустя восемь лет, перед думскими выборами 2007 года.

29 октября, будучи во Владивостоке, глава МЧС, он же лидер «Единства», Сергей Шойгу прямо заявил:

Я не скрываю, что мы хотим провести в Госдуму проправительственную фракцию.

Иными словами, «Единство» открыто заявило о себе как о «партии Путина».

Ответный жест со стороны премьера последовал менее чем через месяц. 24 ноября 1999-го Путин сделал встречное заявление: на предстоящих выборах в нижнюю палату и он «как гражданин» будет поддерживать движение «Единство». При этом он назвал две причины такого решения: «Единство» единственное из всех партий и политических движений, которое к этому моменту четко заявило, что оно «будет работать с правительством»; вторая причина: лидер «Единства» министр по чрезвычайным ситуациям Сергей Шойгу его, Путина, «близкий друг».

Что ж, причины уважительные. Ты мне я тебе.

Результат взаимной симпатии двух друзей (публично высказанной) был четко зафиксирован социологами Фонда «Общественное мнение» уже 27 28 ноября: по данным опроса, проведенного в эти дни, доля тех, кто собирается голосовать за «Единство», выросла почти вдвое с восьми до четырнадцати процентов. По рейтингу новорожденное движение выдвинулось на второе место, оттеснив ОВР на третье (на первом по-прежнему была КПРФ).

По заключению социологов, «столь резкое усиление «Единства» нельзя не увязать с прозвучавшей на прошедшей неделе поддержкой этого объединения со стороны премьер-министра Владимира Путина».

19 декабря состоялись очередные выборы в Госдуму. Коммунисты снова оказались первыми (24,29 процента), но «Единство» уступило им совсем немного (23,32). Общее мнение было: это триумф Путина, это широко распахнувшиеся перед ним двери в президентство.

Голосуя за «Единство», люди голосовали за Владимира Путина, уверенно констатировал пресс- секретарь этого движения Михаил Маргелов.

Итоги парламентской кампании стали доказательством того, что Борис Ельцин не ошибся в выборе своего преемника Владимира Путина. Результаты голосования в Госдуму однозначно определили фаворита президентской кампании, захлебываясь от восторга, заявил первый заместитель главы кремлевской администрации Игорь Шабдурасулов (именно он нес в администрации персональную ответственность за продвижение «Единства»).

Борис Березовский, ставший депутатом от Карачаево-Черкессии, сказал, что выборы в Госдуму были «важным шагом на пути преемственности власти». И добавил: он не видит «серьезных оппонентов» Владимиру Путину на будущих президентских выборах. По словам Березовского, соперничать с ним может только «мощная интеллектуальная сила», которой пока нет.

Готовность оказать «программную и кадровую поддержку Владимиру Путину на президентских выборах» выразил Союз правых сил устами своего лидера Сергея Кириенко.

Сам Ельцин, по словам Шабдурасулова, также «высоко оценивает итоги парламентских