террористов, дали им доехать до Беслана, а потом даже не попытались спасти детей, — заявил Руслан Тибиев. — Моя жена сгорела заживо в спортзале, по которому российские спецназовцы выстрелили из огнемета. Из огнемета!

Тибиев сообщил западным журналистам, что в домах, окружающих школу, он нашел десять огнеметов и гранатометов, использовавшихся при штурме. Лишь после того, как он при свидетелях передал часть этих находок прокурору, официальное следствие начало признавать, что это оружие действительно применялось.

Версия, согласно которой штурм начался не из-за какой-то случайности, а был заранее спланирован, в дальнейшем получила довольно основательное подтверждение. В конце августа 2006 года, накануне дней памяти о жертвах трагедии в Беслане, на одном из интернет-сайтов был опубликован доклад члена парламентской комиссии по расследованию теракта в Беслане депутата Юрия Савельева. Этот документ представлял собой как бы «особое мнение» члена комиссии, не совпадавшее с ее официальными выводами (правда, к тому моменту они еще не были обнародованы). По утверждению автора, первый и второй взрывы в спортзале, а также пожар с этого, собственно говоря, в школе и началась кровавая мясорубка, произошли не из-за того, что террористы привели в действие взрывные устройства, установленные ими в спортзале, а действительно, как это многие утверждали и раньше, были спровоцированы выстрелами из огнемётов и гранатомётов с пятиэтажных домов напротив школы.

В своем докладе Савельев не ограничивался суждениями о двух первых взрывах, он делал и другие утверждения, представлявшие бесланские события в несколько ином свете, чем они представлялись в официальных сообщениях. Вот некоторые из этих утверждений:

1. Достоверная информация о предстоящем теракте в Беслане была как минимум за три часа до захвата школы.

2. В штабах конфликт: штурмовать или вести переговоры.

3. Глава республики Дзасохов предлагал заменить детей восемьюстами чиновниками администрации и депутатами. Ему под угрозой ареста запретили ходить на переговоры.

4. Штурм не был спонтанным.

5. Решающая фаза трагедии началась 3 сентября 2004 года в 13–03 тремя практически одновременными выстрелами из огнеметов и гранатометов по спортивному залу школы.

6. Из гранатометов и огнеметов по школе стреляли многократно в то время, когда в ней находились заложники.

7. По школе также стреляли из танков и вертолетов в то время, когда в ней находились заложники.

8. Официальная парламентская комиссия, обладая этими сведениями, целиком одобрила действия оперативного штаба.

Главный вывод, вытекающий из доклада Савельева: штурм школы в Беслане был спровоцирован и начат российскими спецслужбами, применившими огнеметы и гранатометы, по команде из оперативного штаба. При этом власти представили этот штурм как «вынужденный»: он, дескать, начался лишь после того, как «боевики подорвали спортзал».

После бесланских событий немало упреков было адресовано главе республики Дзасохову: он не предотвратил… он не убедил… он не сделал то да это… Наверное, отчасти эти упреки были справедливы во всем, что случилось, есть немалая доля и его вины. В то же время Дзасохов, по-видимому, был единственным из высокопоставленных чиновников, кто по-настоящему пытался найти какой-то наиболее приемлемый, наименее кровавый выход из положения. Вот что говорилось по этому поводу в докладе Савельева:

«Реальные попытки наладить контакт с террористами (торг, переговоры и т. п.) исходили исключительно от правительства Северной Осетии и лично Александра Дзасохова. Он прибыл в Беслан 1 сентября в 10–30 утра. В 11–40 Дзасохов первый раз разговаривает по телефону с Путиным. О подробностях разговоров (с Путиным Дзасохов будет говорить еще несколько раз за эти три дня) известно мало. Тем не менее, можно предположить, что президента информируют обо всех деталях, в том числе и о предполагаемом количестве заложников, и о требованиях террористов. В свою очередь, по словам Дзасохова, Путин просит сделать «все возможное для освобождения заложников».

Однако уже в первые часы теракта речь заходит о выполнении требования террористов, звучавшего на протяжении всех трех дней, чтобы в школу пришли президент Ингушетии Зязиков, глава Северной Осетии Дзасохов, детский врач Рошаль и присоединенный к этому списку чуть позже советник Путина Аслаханов. Реакция Москвы на эти требования категорически негативная. Поступает приказ любыми способами (вплоть до ареста) остановить Дзасохова (по-видимому, имеется в виду не допустить, чтобы он встретился с террористами. О.М.). Зязиков также не появится в Беслане все эти три дня и впоследствии, оправдываясь, сошлется на указание из Москвы. Аслаханов опять-таки будет утверждать, что он вылетел в Беслан, как только получил соответствующее разрешение (было, правда, уже слишком поздно Аслаханов прибыл в Беслан около 17–00 3 сентября, то есть после штурма). Таким образом, можно сделать вывод, что реальному налаживанию переговоров помешала Москва, не допустившая приезда в Беслан высокопоставленных переговорщиков (за исключением доктора Рошаля, который официальным лицом не являлся).

Кроме того, надо учесть, что тот же Дзасохов не имел доступа в неофициальный центр управления контртеррористической операцией, который образовали заместители Патрушева, начальник Центра специального назначения (ЦСН) ФСБ, представители центрального аппарата ФСБ, других федеральных спецслужб, а также сотрудники Администрации президента».

Несмотря на противодействие Москвы, Дзасохов все же сумел предпринять какие-то конкретные шаги.

«Именно глава Северной Осетии предложил отпустить задержанных по подозрению в нападении на Назрань ингушей, сидевших на момент теракта во Владикавказском СИЗО, говорилось в докладе Савельева. Дзасохов позвал на переговоры братьев Гуцериевых и Руслана Аушева (как известно, Аушеву удалось вывести из школы и спасти двадцать шесть заложников, в том числе малолетних детей. О.М.) Дзасохов предложил террористам (через Гуцериева) обменять детей-заложников на восемьсот человек, в том числе чиновников регионального правительства и депутатов местного парламента (этому также воспрепятствовала Москва. О.М.)

По личной просьбе Дзасохова и Мамсурова (председателя парламента Северной Осетии О.М.) криминальные авторитеты Чечни и Ингушетии выходят на боевиков по мобильной связи. Дзасохов, наконец, несколько раз разговаривает с Ахмедом Закаевым, требуя от последнего привлечь к переговорам Аслана Масхадова».

В конце концов, с Масхадовым удалось договориться: он приедет в Беслан и войдет в школу. Ему гарантировали безопасность. Однако всего лишь спустя час после этой договоренности начался штурм…

Со своим «особым мнением» выступил еще один член парламентской комиссии по расследованию теракта в Беслане депутат Госдумы от КПРФ Юрий Иванов. В общем-то, оно совпадает с мнением Юрия Савельева. Однако Иванов сконцентрировал свое внимание на том, какую роль в бесланских событиях сыграл Путин. Он обвинил президента в том, что тот лично отдал распоряжение начать обстрел бесланской школы из гранатометов (огнеметы депутат почему-то не упоминал).

Взрывы в школе были спровоцированы спецслужбами, они стреляли из гранатометов, заявил Иванов 5 февраля 2007 года на встрече с западными журналистами.

По словам Иванова, российское руководство не хотело допустить, чтобы в переговоры с боевиками вступил лидер чеченских сепаратистов Аслан Масхадов, опасаясь, что ему удастся уговорить их сдаться. Если бы это случилось, сказал Иванов, Путин «потерял бы лицо».

Вместе с тем, как писала западная пресса, Иванов уверен: спецслужбы не стали бы штурмовать школу, не получи они приказ свыше.

С моей точки зрения, заявил депутат, приказ мог отдать только один человек президент России