Как видит читатель, последняя часть нашего разговора с Анатолием Чубайсом довольно туманна. Видит Бог, -- не по моей вине. Анатолий Борисович старательно уклоняется от разъяснений, какие же такие тактические соображения побудили Путина на втором этапе своего президентства отклониться о ельцинского курса, а на третьем, -- когда он формально уже покидал президентское кресло, -- продвинуть в преемники 'человека нового поколения, другой ментальности -- уж точно не выросшего в КГБ и имеющего совершенно иные культурные корни'.

В чем же все-таки заключается тактика Путина? Может быть, Чубайс намекает на какой-то такой вариант… Сначала, стремясь построить пресловутую вертикаль власти, сделать государственный корабль максимально управляемым, Путин расставил повсюду на ключевые посты выходцев из госбезопасности, а теперь, поставив старшим помощником капитана 'либерального' Медведева (капитаном, понятное дело, остался сам Путин), собирается направить корабль 'настоящим', 'правильным' курсом? Может быть, таков путинский замысел, как его понимает Чубайс? Остается лишь догадываться. С рельсов сойти легко, а вот обратно на них встать…

В целом, должен сказать, как мне показалось, отношение Чубайса к путинскому президентству -- двойственное: к чему-то в действиях Путина он относится одобрительно ('Тут моя позиция не вполне совпадает с ортодоксальной демократической позицией', -- говорит Чубайс), что-то не одобряет (при этом о многом, хотя, наверное, не обо всем, говорит публично). Соответственно, из одобряемого им что-то он одобряет вполне искренне, а что-то -- оценивает со знаком плюс, или, по крайней мере, не критикует, как госчиновник, стопроцентно зависящий от экс-президента, теперешнего премьера.

Еще один человек, достаточно хорошо знавший Ельцина, тесно с ним соприкасавшийся, -- Валентин Юмашев. В разговоре с ним мои недоумения опять крутятся вокруг того, чем можно объяснить странный выбор, сделанный первым российским президентом в момент его ухода.

Собственно говоря, какие вопросы более всего волновали Ельцина, когда он выбирал себе преемника? Почему он не взял с Путина твердого, мужского обещания, что тот продолжит его курс -- курс на демократию и рынок?

-- Да, Бориса Николаевича волновали именно эти вопросы, -- говорит Юмашев, -- сможет ли его преемник продолжить демократические реформы в общественной жизни и рыночные реформы в экономике, продолжит ли Россия интеграцию в сообщество цивилизованных стран, сможет ли она объединить вокруг себя страны СНГ и т.д. Он считал, что именно Путин наиболее сильная фигура, кто в состоянии обеспечить продолжение пути, который он предложил России, что остальные либо слабее (как Степашин), либо у них в мозгах не то (Лужков, Примаков), либо неизбираемы (Чубайс). Что касается словесных заверений, Борис Николаевич считал их совершенно излишними: он верил Путину.

У меня вновь и вновь возникает предположение, что Ельцин не шибко разбирался в людях: ведь аналогичные -- как в случае с Путиным -- 'кадровые' ошибки Борис Николаевич совершал и прежде: вспомнить хотя бы таких его неудачных назначенцев, как Скоков, Лобов, Баранников, Хижа... Да те же Коржаков, Барсуков, Сосковец...

Точка зрения Юмашева: в принципе, конечно, перебирая фамилии, можно придти к такому заключению, -- что Борис Николаевич недостаточно разбирался в людях; но такой вывод напрашивается в большинстве случаев, когда какому-то администратору приходится делать огромное количество назначений -- в одних случаях назначение оказывается удачным, в других -- нет...

-- Коржаков, Сосковец, Баранников, Лобов... -- все правильно, выбор был неудачным, -- говорит Юмашев, -- и список можно продолжить. Добавить сюда Руцкого, например... Но есть же и другой список: Чубайс, Гайдар, Бурбулис, Сатаров, Немцов, Черномырдин, Дубинин, Кудрин, Лившиц, Волошин... В последнем списке все люди разные. Кто-то был совсем близок к Борису Николаевичу, -- как Чубайс или Немцов, -- с кем-то у него были в большей степени деловые отношения, -- как с Кудриным или Дубининым, -- но профессиональные, человеческие качества всех этих людей, их демократические убеждения не вызывают сомнений. Все эти люди -- рыночники, они все за открытое, демократическое общество, со свободными СМИ, с нормально действующим разделением властей, то есть со всеми элементами нормального, цивилизованного общества.

Ну да, действительно, можно согласиться: вывод о том, что тот или иной администратор недостаточно разбирается в людях, можно сделать почти всегда, -- никто не застрахован от ошибок при кадровых назначениях. Вот только цена ошибки бывает разная…

Все же такое ощущение, -- оно не раз высказывалось, -- что немалое значение при подборе людей для Ельцина имела, как бы это сказать, ментальная близость, что ли: он охотнее приближал к себе человека, похожего на него самого, -- по жизненному опыту, по образу жизни, по психологии...

-- В какой-то мере это так, -- соглашается Валентин Борисович. -- Ментально, по-человечески, конечно же, Коржаков, с его простотой, любовью к выпивке, или Сосковец -- классический 'красный директор', жесткий тип руководителя, или Лобов -- бывший первый секретарь обкома, говоривший с Борисом Николаевичем на одном языке, -- все они, конечно, были гораздо ближе ему, чем те, кто перечислен во втором списке. Но, обратите внимание, он, в конце концов, порвал практически со всеми из первого списка и остался в хороших отношениях с людьми из второго, более того, с кем-то из них продолжал работать до последнего дня своего пребывания в Кремле. Это при том, что говорить с Гайдаром, Чубайсом, Лившицем, Сатаровым или со мной ему было в тысячу раз менее комфортно, чем с теми, из старой гвардии. Те всегда радостно его облизывали, мы же говорили, что думали, -- прежде всего, потому, что так привыкли. К тому же, большая часть из второго списка не держалась за свое место. Более того, почти каждый, за редким исключением, с удовольствием простился бы с этой неблагодарной -- политической, административной -- работой.

В общем-то, Путин, как мне представляется, особо не тяготел ни к первому, ни ко второму списку. Он, насколько я знаю, не парился и не выпивал с Ельциным в бане, но и не слыл 'человеком идеи', твердым демократом-рыночником, как Гайдар или Чубайс. Было что-то третье... Спрашиваю Юмашева, что же именно это 'третье', что выделило Путина среди других в глазах Ельцина. Может, все-таки все решил чей-то совет? Или чьи-то советы? Борис Немцов, например, не однажды говорил, что Путина Ельцину подсунул Березовский через Татьяну Борисовну. Юмашев категорически отвергает это утверждение:

-- Это полный бред, полная чушь! Борис Николаевич никогда бы не воспринял от Татьяны ни одного кадрового совета. Кстати, как и от Наины Иосифовны. В этом смысле он был глубоко патриархален: считал, не женское это дело, -- разговаривать с мужчинами о политике. Таня действительно хорошо относилась к Владимиру Владимировичу, и если бы Борис Николаевич ее спросил, правильно ли он сделал, что выбрал его в качестве преемника, думаю, сказала бы: 'Папа, ты молодец! Классная идея! Правильное решение!' Но он не спросил.

-- Но с кем-то Ельцин, наверное, все же держал совет?

-- Конечно, в таких случаях Борис Николаевич советовался, с кем находил нужным. И не потому, что считал, будто сам плохо разбирается в людях -- мол, есть у него такая слабость. Он так не считал. Просто советоваться в подобных случаях -- это естественно для любого лидера и даже любого руководителя компании. В общем-то, Борис Николаевич так поступал всегда. Когда, например, он перебирал варианты, кого назначить премьер-министром после Черномырдина, он спрашивал меня, что я думаю о каждом из кандидатов (я был главой администрации). Это не значит, что у него в этот момент не было решения, -- скорее всего, он просто сравнивал наши оценки -- свою и мою. Соответственно, и я отвечал, не зная, совпадает его позиция с моей или нет. Думаю, что такой же разговор перед назначением Кириенко он провел с Чубайсом, с Немцовым. При этом, в отличие от меня (я в силу своих обязанностей руководителя администрации должен был готовить все документы по снятию старого и назначению нового премьера), когда он говорил с ними, обсуждая ту или иную кандидатуру, они даже не понимали, что он обсуждает с ними будущего кандидата на пост главы правительства.

-- Когда президент впервые вас спросил, что собой представляет Путин -- как работник, как человек?

-- Это было весной 1999 года. При этом речь не шла ни о возможном премьерстве Путина, ни о какой-то другой должности. Просто, -- что я о нем думаю. Он уже слышал от меня соответствующие оценки, но, видимо, хотел услышать их еще раз. Я сказал, что могу охарактеризовать Путина только с хорошей стороны. (Кстати, в это время я уже не был главой администрации). Ни одной претензии с точки зрения поведения, наших отношений, уровня его профессионализма у меня к Владимиру Владимировичу не было. Принял он во внимание мою позицию? Конечно, принял. Мог с ней не согласиться? Конечно, мог. Как множество раз не соглашался. Впрочем, как множество раз и соглашался. Один пример. Я считал неправильным держать на посту начальника Управления делами президента Павла Бородина. Хотя у меня с ним были хорошие личные отношения, тем не менее, я считал, что он плохой экономист, что вокруг него крутится множество проходимцев. Я настаивал, что его следует заменить -- поставить на эту должность технократичного менеджера, не политика, который бы прекрасно разбирался в экономике, хозяйстве, и -- человека другого поколения. Но Борис Николаевич со мной не согласился. Оставил Бородина. Однако, повторяю, можно привести и много других примеров -- когда президент соглашался со мной.

-- Каков был круг людей, с которыми Ельцин говорил о Путине?

-- Он разговаривал со многими. Причем не только с теми, с кем он работал (с тогдашним главой администрации Волошиным, с руководителем своего секретариата Семенченко), но и с теми, кого он считал входящими в его команду -- с тем же Чубайсом, с Сашей Ослоном (руководителем Фонда 'Общественное мнение'. -- О.М.), Игорем Малашенко (он входил в эту команду до момента, когда группа Гусинского стала агрессивно конфликтовать с Кремлем, поддерживая тандем Лужкова -- Примакова)... Говорил и с другими…

-- Можно ли все-таки сказать, что чьи-то советы решающим образом повлияли на Ельцина, побудили его остановить свой выбор на Путине?

-- Ничьи советы не повлияли. Да, он со многими советовался, и я не знаю никого, кто сказал бы что-то плохое о Путине образца 1996 - 1999 годов. Но если бы Борис Николаевич почувствовал в нем что-то не то, -- никогда бы не согласился сделать его преемником, несмотря ни на какие советы. Я все-таки считаю, что Борис Николаевич на интуитивном уровне блестяще чувствовал людей, и в важный, критический момент делал правильный выбор. Так было и с увольнением сотрудников, и с их назначением.

-- В общем, в окружении Ельцина не нашлось ни одного человека, кто бы ему сказал: 'Борис Николаевич, по-моему, вы делаете ошибку'?