Хотя к середине сентября 1999 года стало достаточно ясно, что дело идет к новой войне, у многих все же сохранялась надежда, что в последний момент власти образумятся и не допустят возобновления бойни. Так, 17 сентября 1999 года 'Российская газета' напечатала статью бывшего министра иностранных дел СССР, бывшего посла России в Великобритании Бориса Панкина, который призывал кремлевских чиновников именно к этому: 'Соглашение в Хасавюрте, сколь бы несовершенно оно ни было, положило конец кровопролитию, дало время для окончательного урегулирования взаимоотношения сторон. Но это время было по существу потеряно. Единственным конструктивным актом с тех пор явились прошедшие в Чечне под международным наблюдением и с согласия России президентские и парламентские выборы. Они показали разумность и осмотрительность основной массы населения, которое избрало президентом самого умеренного из своих лидеров -- Аслана Масхадова. Да и избранный народом парламент тоже был настроен на поиски взаимоприемлемого уравнения в отношениях Чечни и России, выступал против экстремистских выбросов как религиозного, так и политиканского толка.

К сожалению, отсутствие у российского руководства определенной, конструктивной и последовательной политики в отношении Чечни, надежда, что время само все уладит, с каждым днем все больше ослабляли и позиции законно избранного президента крохотной горной республики, играли на руку экстремистам. Чувствуя бессилие официальных властей, как в Чечне, так и в России, они распоясывались все больше.

Новые и новые слои населения, которое чувствовало себя обманутым в своих ожиданиях, бедствовали без работы и средств существования и становились добычей доморощенных экстремистов…'

'Еще не поздно переломить это гибельное развитие, -- почти в отчаянии призывал автор. -- Еще не поздно предпринять политические акции, которые способствовали бы изоляции экстремистов в глазах народа, которому они якобы служат. Масхадов не раз заявлял, что официальный Грозный не имеет ничего общего с намерениями и действиями боевиков. Совсем недавно он стучался в двери Кремля, предлагая встречу на высшем уровне, ему обещали. Но с тех пор три премьера сменились в России, а воз и ныне там, вернее, еще дальше от того места, куда бы надо ему двигаться. Почему бы теперь наконец не дать ему возможность доказать свои слова делом и, если они совпадают, не предложить план совместных действий? И взяться, засучив рукава, отбросив в сторону предубеждения и пристрастия, за обеспечение безопасности народов, населяющих просторы бывшего Советского Союза?'

Увы, с каждым днем становилось все более ясно, что эти и другие подобные призывы остаются не услышанными. Как всегда, гораздо ближе сердцу кремлевских правителей оказывается традиционный тупой кровавый военный вариант. Осуществить его представлялось тем легче, что к этому времени и население, подготовленное соответствующей пропагандой, стало душой к нему прикипать (каждый день по телевизору показывают зверства 'отморозков'-боевиков, не поясняя при этом, что на экране -- не подчиняющиеся никому так называемые 'индейцы'). А тут еще и вторжение Басаева в Дагестан, и взрывы домов в Буйнакске, Москве, Волгодонске...

Наконец, предвыборная ситуация была такова, что Путину требовался рейтинг. И что-то не видно было другого способа быстро его взогнать, вскипятить, как только представить премьера в роли отца нации, защитника отечества, подвергающегося атакам бандитов и террористов, единственного, кто способен беспощадно наказать этих врагов России.

Вряд ли у Путина с самого начала был какой-то определенный план действий в Чечне. Логика была простая: давайте сделаем вот это, а там посмотрим... В середине сентября речь еще шла о создании некоей 'карантинной зоны' вокруг республики. По словам Путина, 'вопрос о возможности введения войск на территорию Чеченской Республики пока не обсуждается, однако превентивные удары по базам бандитов на территории Чечни наносились и будут наноситься'.

На другой стороне конфликта -- в Грозном, -- по-видимому, делалось все, чтобы предотвратить новую войну. Масхадов не мог не понимать, что для Чечни она будет катастрофой. 18 сентября пресс-секретарь чеченского президента, ссылаясь на слова своего шефа, сообщил, что в Грозном идет интенсивная подготовка к встрече Масхадова и Путина и что она состоится в ближайшее время.

-- Масхадов уверен, -- сказал пресс-секретарь, -- что у российского руководства и премьера хватит политической мудрости, чтобы не дать 'партии войны' вновь взять вверх и разжечь новую кровопролитную войну... Президент не сомневается в том, что непосредственная встреча с Путиным позволит снять многие проблемы которые, зачастую, создаются заинтересованными силами как в Москве, так и на Кавказе искусственно.

Со стороны Масхадова это, конечно, был жест отчаяния. Он не мог не понимать, что не располагает какими-то серьезными средствами, чтобы остановить военный каток, вновь накатывающийся на его страну.

Реагируя на сообщения из Грозного, в московском Белом доме равнодушно заявили, что 'не располагают данными о якобы готовящейся встрече премьер-министра Владимира Путина с Асланом Масхадовым'.

Впрочем, уже на следующий день сам Путин в интервью РТР как бы внес тут некоторую ясность.

-- Если сегодня в Чечне с кем-то и можно иметь дело, -- сказал он, -- так это с Асланом Масхадовым, потому что он был избран населением республики.

Одним словом, небольшую возможность для мирного решения чеченской проблемы новый премьер все же вроде бы оставлял. По крайней мере, на словах.

Однако в целом упомянутое интервью Путина было необычайно жестким и воинственным. Это было как бы программное выступление. Премьер развернул перед телезрителями панорамную картину того, что, собственно говоря, происходит в Чечне, каковы далеко идущие планы 'некоторых реакционных кругов ряда мусульманских стран', касающиеся этой республики. По словам Путина, эти круги стремятся использовать Чечню в качестве 'легко управляемой мятежной зоны для того, чтобы решить свои геополитические задачи на территории всей России', создать новое государство 'от Каспия до Черного моря с целью завладеть минеральными ресурсами данного региона'.

-- Если мы уйдем с Северного Кавказа, -- сказал Путин, -- как мы ушли из Чечни после Хасавюртовских соглашений, агрессия будет продолжена... Мы знаем планы создания на территории России бантустанов, самоопределяющихся территорий, и если допустим даже попытку осуществить это, трагические события в Москве и ситуация Дагестане покажутся нам цветочками.

Ну, уж после таких заявлений, после угрозы появления на российской территории бантустанов истинные намерения Москвы относительно Чечни становились прозрачны, как стеклышко.

Кстати, среди прочего, Путин безапелляционно заявил: он-де не сомневается, что между событиями в Дагестане и террористическими актами в Москве и Волгодонске существует связь. Вот так. Взрывы домов только что случились (последний, в Волгодонске, напомню, всего лишь за три дня до этого путинского выступления -- 16 сентября), а Путин уже 'не сомневается': там есть 'чеченский след'. Попробовал бы теперь какой-нибудь следователь, только еще приступающий к поиску виновников этих взрывов, не заметить такого 'следа'! С той поры едва ли не после каждого такого происшествия следователи начинали свою работу, держа наготове 'презумпцию виновности' чеченцев. А уж если откуда-то сверху следовало прямое указание или хотя бы намек, в какой стороне искать виноватых, тут и говорить нечего...

В полдень 23 сентября федеральная авиация нанесла ракетно-бомбовый удар по грозненскому аэропорту имени шейха Мансура. Об этом сразу же сообщила чеченская сторона. Чеченцы попытались проявить сдержанность: 'Оперативный штаб при главнокомандующем ВС Чечни' приказал не открывать огонь по самолетам, чтобы 'не провоцировать новые удары, которые могут привести к жертвам среди мирного населения'. Было заявлено, что 'чеченское правительство намерено использовать политические методы решения проблемы', в частности, срочно провести консультации с лидерами других северокавказских республик, привлечь их к урегулированию ситуации в регионе.

Федералы поначалу заявили, что 'не располагают информацией' об авианалете на грозненский аэропорт, однако позже подтвердили, что да, такой налет был: ударам подверглись те объекты на территории аэропорта, 'которые используются чеченскими боевиками для совершения террористических актов и разбойных нападений', в частности, склады с оружием и радиолокационная станция. Частично разрушена была и взлетно-посадочная полоса...

Удары были нанесены также по северной окраине Грозного и по окрестностям некоторых селений за пределами чеченской столицы. Произошло существенное продвижение вперед в раздувании огня новой войны: до сих пор авиация бомбила лишь объекты на территории Дагестана или вблизи дагестанско-чеченской границы, теперь же было решено подвергать бомбардировкам 'базы террористов' по всей Чечне. Как сказал один из военных, 'сегодня, когда боевиков выбили из Дагестана, а Чечня окружена плотным кольцом федеральных войск, переход к этой новой фазе операции вполне закономерен'.

Приказ о начале бомбардировок, без сомнения, отдал сам Путин, проведший в этот день утром совещание с силовиками в аэропорту 'Внуково-2' перед отлетом в Ростов-на-Дону: бомбы и ракеты посыпались на Чечню менее чем через час после этого совещания.

Уже в Ростове премьер заявил, что 'есть общая установка -- бандиты будут преследоваться там, где они находятся: если они оказались в аэропорту, то значит -- в аэропорту. По словам Путина, он решительно намерен прекратить политику заигрывания с бандформированиями.

Снова последовали утверждения, что в Чечне действуют международные террористы, что у него, Путина, есть 'точные данные': там неоднократно бывал даже сам бен Ладен, он поддерживает постоянные контакты с чеченскими боевиками, в Чечне присутствуют его представители.

Вообще-то, насколько известно, бен Ладен редко куда выбирался за пределы своего убежища где-то на границе Афганистана и Пакистана, но вот в Чечне, видите, 'неоднократно побывал'. На этот счет есть 'точные данные'.

К этому времени вокруг Чечни была уже сосредоточена почти пятидесятитысячная группировка федеральных войск. Все говорило о том, что вот-вот начнется 'наземный этап' операции в Чеченской Республике. При этом, однако, 'информированные' люди утверждали, что речь может идти 'не о широкомасштабной войсковой операции, направленной на установление контроля над всей территорией Чечни, а о серии спецопераций по уничтожению бандформирований в сочетании с ударами по базам боевиков с воздуха'.

Это подтвердил и Путин уже в казахской Астане, куда прилетел из Ростова-на-Дону. По его словам, никакой широкомасштабной военной операции в Чечне не планируется.

-- Наша задача -- защитить население России от бандитов, -- сказал председатель российского правительства, -- а как именно, вы скоро узнаете. Не будет ничего того, что было во время так называемой печально известной чеченской кампании.

Имелась в виду первая чеченская война 1994-1996 годов.