Хэнд смотрел на меня с тем же видом, какой был у него около зарослей сонгспира.
– Возможно. Если Карера действительно ждет нас за воротами. Если наш Посланник не играет в свою игру.
– Хэнд, что такое? Неужели успел войти в долю со Шнайдером? Вы же шли в паре.
– Ковач, о чем ты говоришь…
Возможно, нет. Я не был уверен, к чему склониться.
– Карера придет в любом случае. Таков способ его мышления. Он захочет увидеть корабль. У него должен быть способ борьбы с нанобами. Но пока он останется на месте. Видит, как падают на песок обломки «Нагини» и как по нашу сторону ворот идет полномасштабный военный конфликт. Что на время охладит его пыл. И даст нам фору.
– На что нам фора? – спросил Сутъяди.
Наступил переломный момент, и в ход пошла пресловутая интуиция Посланника. Периферийное зрение докладывало о выражениях лиц и позах, оценивая степень лояльности или недоверия. Ограничивая эмоциональный фон, я оставлял лишь то, что могло пойти на пользу ситуации, и гасил остальное. Отказавшись от волчьего понимания лояльности, я смягчил то, что еще витало в пространстве между мной и Вордени. И опустился в холодную определенность момента. Момента истины. Посланник – время действовать и время сыграть последнюю карту.
– Прежде чем заминировать «Нагини», я снял со спасенных тел скафандры и спрятал их в нише ближайшего зала, первого за причальным портом. Кроме одного, с пробитым шлемом, остальные вполне пригодны к использованию. Нужно их просто зарядить. Воздушные баллоны накачаются сами из окружающей нас атмосферы. Достаточно включить клапан. Уйдем в два приема. Один из первых вернется со скафандрами и заберет остальных.
– И это в предположении, что Карера ждет нас за воротами. Не думаю, что это правильно, – язвительно заметила Вордени.
Я спокойно ответил:
– Я не говорил, что мы уйдем сейчас. Предлагаю пойти за скафандрами и забрать их, пока есть такая возможность.
– Но что, если Карера окажется на корабле? Что тогда делать? Будем прятаться?
Лицо Вордени снова исказилось ненавистью. Я ждал этой реакции.
– Да. Именно так. Предлагаю спрятаться. И подождать. Команда, высаженная на борт, должна иметь средства, чтобы локализовать нас у причального порта. Они не должны найти ничего, что подтвердило бы наше присутствие здесь, на борту, до момента, когда «Нагини» прошла сквозь ворота и разлетелась на атомы. Что логически означает факт нашей смерти. Таким образом, Карера выигрывает вчистую. В соответствии с общим планом он сбрасывает заявочный буй и уходит. Потому что не располагает ни людьми, ни временем на захват корабля длиной в пятьдесят километров.
– Нет, не располагает, – согласился Сутъяди, – но оставит небольшую группу прикрытия.
Я успокоил аудиторию.
– Тогда мы убьем их.
– He сомневаюсь, что по другую сторону ворот будет стоять второй заслон, – печально сказал Депре.
– И что? Господи, Люк… Ты ведь этим зарабатываешь? Нет?
Профессиональный убийца только улыбнулся в ответ.
– Да. Но мы едва переставляем ноги. А ты ведешь речь о свежих бойцах «Клина». Здесь оставят человек двадцать и столько же – по ту сторону ворот.
– Не верю, что мы на самом деле…
По корпусу прокатилась дрожь, заставив Хэнда и Вордени споткнуться, стоя на месте. Остальные устояли благодаря своей подготовке, однако…
Корабль застонал всеми своими фибрами. На этот стон едва слышимым низким звуком отозвались сонгспиры.
Внутри появилось нехорошее предчувствие. Что-то здесь не так.
Взглянув на экран, я увидел, что атака уже захлебнулась. На сей раз чуть ближе, чем при первой волне.
– Когда меня не было, вы решили, что мы в безопасности? Правильно?
– Ковач, мы действительно пришли к такому выводу. Стараясь говорить убедительнее, Вонгсават кивнула на Сунь и Вордени. Системный аналитик утвердительно наклонила голову. Вордени продолжала упрямо сверлить меня глазами.
– Судя по состоянию друзей, подвешенных над нами, они находятся здесь приблизительно двенадцать столетий. Нам известен и возраст наиболее молодых развалин Санкции IV. Отсюда вывод: нападения, подобные нынешнему, происходили по меньшей мере сто раз. И без какого-либо успеха.
Снова предчувствие беды. Обостренное чутье Посланника опять напомнило о себе. Я кожей чувствовал: что-то не так и дело плохо. Казалось, обоняние уловило запах гари.
Я посмотрел на экраны.
