рассмотрение отдельными людьми. Парламент обладал монополией на право вводить новые налоги с англичан; он являлся высшим судом королевства; он принимал новые законы и изменял уже существовавшие законодательным путем. Даже представители общин добились привилегий для себя – свободы слова и свободы от ареста во время заседания Парламента. По сути Парламент оставался инструментом управления в руках короля, но мог порой критиковать его политику и министров (как это случилось в 70-х и 80-х годах XIV в.), хотя почти никогда – самого короля. Когда практическая необходимость, вызвавшая Парламент к жизни и поощрявшая его развитие, исчезла, его стали созывать гораздо реже: в среднем раз в три года, как в период между 1453 (окончание Столетней войны) и 1509 гг.
Представителей общин необходимо было проинформировать, улестить и убедить, прежде чем они возвращались домой, в свои графства, значительная часть жителей которых стремилась узнать новости о государственных делах. В конце концов, именно они платили налоги, воевали за пределами страны и обороняли ее, от них требовали содействия и повиновения. Поэтому правительству было желательно тщательно взвешивать новости, сообщаемые королевству, и мнения, которые, как оно надеялось, усвоят подданные монарха. Для этих целей использовались хорошо развитые методы коммуникации и пропаганды. Преамбулы официальных прокламаций могли популяризировать политику и оправдывать практику: прокламации Эдуарда IV против Маргариты, жены смещенного Генриха VI, использовали память о казненном дедом Генриха архиепископе Йоркском Скроупе, который с тех пор приобрел ореол мученика. Их можно считать образцом искусной пропаганды, направленной на создание оппозиции династии Ланкастеров; прокламации рассылали в каждое графство, где публично оглашали их содержание. Песни и баллады также достигали широких аудиторий, и некоторые из них, вдохновленные правительством, сверх всякой меры превозносили славу Азенкура. Не менее эффективными для формирования общественного мнения и обретения поддержки были проповеди: в 1443 г. Генрих VI потребовал, чтобы в каждую епархию послали хороших, способных вдохновить публику проповедников, которые должны были с кафедры подкрепить просьбу короля о деньгах для еще одной кампании во Франции. Коронации, королевские путешествия и официальные въезды королей и королев в Йорк, Бристоль и Глостер (а также Лондон) всегда в полной мере использовались для пропаганды, подкрепляемой и античной мифологией, и христианскими образами, и чувством патриотизма. В 1417 г. на банкете в Лондоне Генрих V был представлен присутствовавшим в качестве воина Христа, вернувшегося из крестового похода против французов. Если кто-либо из горожан сомневался в справедливости его вторжения во Францию, представление должно было убедить их.
Циркуляция писем, призванных информировать, убеждать и оправдывать, служила максимально близким аналогом публикаций в эпоху до изобретения печати. Подобные письма быстро нашли свой путь в хроники. В XV в. авторы писали свои труды не без внешнего побуждения. Так, Томас Хокклив был скромным бюрократом на правительственной службе, и Генрих V платил ему за сочинение хвалебных стихов об Азенкуре и об осаде англичанами Руана (1419). Джон Лидгейт долго пользовался покровительством Генриха VI и его двора за то, что вызывал у читателей всплески ярого патриотизма по поводу удачной обороны Кале от нападения бургундцев в 1436 г.
Король, его двор и министры – те, кто по преимуществу использовал эти каналы коммуникации, – чаще всего пребывали в Вестминстере, Лондоне или Виндзоре. Святыней английской монархии было Вестминстерское аббатство, и Парламент обычно собирался именно там (тридцать один раз между 1339 и 1371 гг., а после 1459 г. ни один Парламент не собирался в каком-либо другом месте). Правительственные ведомства тоже постепенно оседали в определенных местах – в Вестминстере или, реже, в Лондоне, крупнейшем и богатейшем городе страны. В позднее Средневековье он стал бесспорной столицей королевства во всех сферах, за исключением церковной (Кентербери оставался кафедрой примаса всей Англии). Наряду с Вестминстером и растущими пригородами между ними Лондон стал административным, торговым, культурным и общественным центром королевства. Правительственные ведомства росли, усложняли свою деятельность и увеличивали ее масштаб, особенно в военное время: необходимо было собирать и распределять регулярные налоги, созывать Парламент, развивать таможенную службу, нужно было откликаться на события войны и потребности обороны и следить за поддержанием закона и порядка в стране. Результатом стало централизованное, скоординированное правительство, располагавшееся в определенном месте. Йорк утратил свое значение в качестве соперничающего центра, когда в первой трети XIV в. постоянная война с Шотландией отошла на второй план, уступив место более масштабным военным планам во Франции. Более того, отсутствие Эдуарда III и Генриха V во время кампаний за морями усиливало тенденцию к созданию фиксированного центра деятельности правительства, который мог бы работать без активного участия самого короля. Кризис 1339-1341 гг. заставил Эдуарда III понять, что он не может больше возить правительство за собой, как делали Эдуард I и его предшественники. В 1340 г. казначейство вернулось в Вестминстер, чтобы никогда больше его не покидать. Бюрократы королевской канцелярии, казначейства и судебных ведомств множились в столице и, будучи честолюбивыми мелкими землевладельцами, наводняли соседние графства. Магнаты, епископы и аббаты приобретали постоялые дворы или дома в городе либо его окрестностях, а фамилии жителей Лондона и язык, на котором они говорили, свидетельствовали о том, что в столицу перебирались и простолюдины из всех областей королевства, а также из Уэльса и Ирландии.
«Английский характер» Церкви в Англии являлся ее второй по значению и устойчивости чертой в позднее Средневековье. Первой была католическая вера и учение, которое она разделяла со всеми латинскими Церквами. Вместе с тем признавалось, что вселенская Церковь, возглавляемая папой в Риме как духовным отцом, была семьей отдельных церквей, где каждая обладала своим характером и автономными правами. «Английскость» Церкви в позднее Средневековье становится все более определенной духовной составляющей английской идентичности. Отчасти это объяснялось английским языком и особым, островным опытом существования английского народа, во многом – английскими законами и обычаями, составлявшими рамки, в которых жили англичане (включая клириков) и которые король в своей коронационной клятве давал обещание соблюдать. Более того, Церковь в Англии, в том числе и храмы, была основана при помощи, поддержке и покровительстве английских королей, знати, дворян и горожан, что делало их лично заинтересованными в отдельных церквах и их священниках. Епископы были крупными землевладельцами – в середине XV столетия годовой доход епископа Уинчестерского составлял 3900 фунтов, – они заседали в Парламенте и входили в число советников короля. Они, а также клирики более низкого ранга продвигались по службе потому, что им доверяли, и они могли быть полезны Короне, а вознаградить их можно было за счет Церкви, а не казначейства. Таким образом, существовали серьезные причины, по которым англичанам следовало контролировать Церковь в Англии и воздействовать на ее характер и кадры. Это было наиболее важно во время войн во Франции. В 1307 г., а зачастую и после этого роль папы в организации и управлении английской церковью, даже при назначении епископов, резко оспаривалась. В конце концов, большинство пап XIV в. родилось во Франции, а в 1308-1378 гг. они жили в Авиньоне, где им грозила опасность превратиться в левреток Франции (по крайней мере так считали многие). Лишь один папа был англичанином (в середине XII в.), и ни один из них не посещал Англии – и не посетит до 1982 г.
Тенденцию к англизации Церкви можно проиллюстрировать несколькими способами. Церковное право, опиравшееся на кодексы Отцов Церкви и пополнявшееся папским законотворчеством, было известно и в целом применялось церковными судами Англии; признавалось и то, что высшей судебной инстанцией в церковных делах является папа. На практике, однако, церковное право ограничивалось королевской властью, особенно в тех случаях, когда обвиненные в преступлениях клирики претендовали на «привилегию клирика». Со времен Эдуарда I возможности папы облагать налогами английское духовенство были резко ограничены, а большая часть папских налогов заканчивала свой путь в королевской сокровищнице, вместо того чтобы подпитывать военные действия врага (как считали многие). Еще более серьезными были ограничения на право папы назначать епископов и других важных духовных лиц в английской церкви с середины XIV в., а в годы Великой схизмы (1378-1417 гг., когда одновременно были два, а порой и три папы, требовавшие повиновения от всего христианского сообщества) понтифик, которого поддерживала Англия, не мог позволить себе сопротивление. Английские короли использовали антипапские статуты о провизорах (1351 г., подтвержден в 1390 г.) и
