обмотанной куском фланели, она проследовала за Аней в башню и выслушала всю историю.

— Что ж, полагаю, это и есть то, что называется жизнью, — заметила она саркастически. — Но я очень рада, что Франклин Уэсткотт получил по заслугам, и миссис Маккомбер тоже будет довольна. Но вы должны сообщить ему эту новость, и я вам не завидую. Он наверняка придет в ярость и наговорит всяких грубостей. Будь я на вашем месте, мне не удалось бы заснуть в эту ночь.

— Я предчувствую, что это будет не очень приятная встреча, — уныло согласилась Аня.

На следующий вечер Аня отправилась в Вязы. Она брела, глядя сквозь ноябрьский туман на призрачный пейзаж, и ощущение подавленности пронизывало все ее существо. Поручение трудно было назвать приятным. Конечно, как сказала Дови, Франклин Уэсткотт ее не убьет. Аня и не опасалась физического насилия, хотя если все, что рассказывали о нем, было правдой, он мог швырнуть в нее чем- нибудь. Будет ли его душить ярость? Аня никогда не видела человека, которого душит ярость, но полагала, что это, должно быть, весьма отталкивающее зрелище. Впрочем, скорее всего он прибегнет к своей знаменитой злой иронии, а такая ирония со стороны мужчины или женщины была единственным оружием, которого Аня страшилась. Оно всегда ранило ее, оставляя на душе волдыри, причинявшие жгучую боль на протяжении долгих месяцев.

«Тетя Джеймсина говаривала: „Никогда — если только можно избежать этого — не становись посланцем, приносящим дурные вести“, — думала Аня. — И она была, как во всем, права. Ну, вот я и пришла».

Дом Уэсткоттов был старинной постройки, с башенками по углам и луковицеобразным куполом посередине крыши. На верхней из ступеней, ведущих к парадной двери, лежал бульдог.

«Они уж если схватят, так ни за что не отпустят», — вспомнила Аня. Не лучше ли обогнуть дом и подойти к боковой двери? Но затем мысль что Франклин Уэсткотт, возможно, наблюдает за ней из окна, помогла ей собраться с духом. Никогда не доставит она ему удовольствия видеть, что она боится его пса! Высоко держа голову, она решительно поднялась по ступеням мимо собаки и позвонила в дверной колокольчик. Пес не шевельнулся. Аня бросила на него осторожный взгляд через плечо: он явно спал.

Выяснилось, что Франклина Уэсткотта нет дома, но его ждали с минуты на минуту, так как вечерний шарлоттаунский поезд прибывал как раз в это время. Тетка Мэгги провела Аню в помещение, которое назвала «библетекой», и оставила там. Проснувшийся пес последовал за ними в дом и устроился у ног севшей в кресло гостьи.

Аня нашла, что «библетека» ей нравится. Это была светлая, уютная, давно не ремонтированная комната с весело горящим в камине ярким огнем и медвежьими шкурами, лежащими на полу поверх истертого красного ковра. Но ни в книгах, ни в трубках Франклин Уэсткотт явно себе не отказывал.

Вскоре она услышала, как он вошел в дом. Повесив в передней шляпу и пальто, он остановился в дверях библиотеки с весьма решительным и мрачным видом. Аня вспомнила, что, когда она впервые увидела его, он показался ей похожим на благородного пирата, и теперь у нее возникло то же ощущение.

— А, это вы! — сказал он довольно неприветливо. — Ну и что же вам нужно?

Он даже не подал ей руки. «Из этих двоих, — подумала Аня, — собака, бесспорно, воспитана куда лучше».

— Мистер Уэсткотт, пожалуйста, выслушайте меня терпеливо, прежде чем…

— Я терпелив, очень терпелив. Продолжайте!

Аня решила, что, имея дело с таким человеком, как Франклин Уэсткотт, нет смысла начинать разговор издалека.

— Я пришла сообщить вам, — сказала она спокойно и решительно, — что Дови вышла замуж за Джарвиса Морроу.

Затем она подождала землетрясения. Его не последовало. На худом смуглом лице Франклина Уэсткотта не дрогнул ни единый мускул. Он вошел и сел в кожаное, с изогнутыми ножками кресло напротив Ани.

— Когда?

— Вчера вечером, в доме его сестры, — сказала Аня.

Франклин Уэсткотт на мгновение остановил на ее лице взгляд своих светло-карих, глубоко посаженных глаз, поблескивающих из-под нависших седоватых бровей. Аня на миг задумалась, как он выглядел, когда был младенцем. Неожиданно он запрокинул голову и разразился приступом беззвучного смеха.

— Вы не должны винить за это Дови, — горячо продолжила Аня; теперь, когда ужасное известие было доведено до сведения собеседника, она снова обрела дар речи. — Это была не ее вина…

— Бьюсь об заклад, что не ее! — усмехнулся Франклин Уэсткотт.

Была ли это с его стороны попытка съязвить?

— Нет, во всем виновата я, — просто и смело сказала Аня. — Это я посоветовала ей убеж… выйти замуж. Я заставила ее сделать это. Так что, пожалуйста, простите ее, мистер Уэсткотт.

Франклин Уэсткотт спокойно взял одну из своих трубок и начал ее набивать.

— Если вам, мисс Ширли, удалось заставить Сибиллу убежать с Джарвисом Морроу, вы совершили больше, чем я мог ожидать от кого бы то ни было. Я начинал бояться, что у нее никогда не хватит на это силы воли. И тогда мне пришлось бы отступить, а — мой Бог! — до чего мы, Уэсткотты, не любим отступать! Вы спасли мою репутацию, мисс Ширли, и я вам глубоко благодарен.

Последовало продолжительное молчание. Франклин Уэсткотт набивал трубку и с насмешливым огоньком в глазах поглядывал на Аню. Она же была в полном недоумении и не знала, что сказать.

— Я полагаю, — наконец продолжил он, — что вы явились сюда со страхом и трепетом, чтобы сообщить мне эту ужасную новость?

— Да, — немного отрывисто ответила Аня.

Франклин Уэсткотт беззвучно засмеялся.

— Вам не к чему было волноваться. Вы не могли принести мне более приятной вести, чем эта. Дело в том, что я выбрал Джарвиса Морроу для моей Сибиллы еще тогда, когда они были детьми. Как только другие юноши начинали обращать на нее внимание, я прогонял их. Тогда-то Джарвис впервые и заметил ее. Уж он-то покажет старику! Однако он пользовался таким успехом у девушек, что я едва мог поверить в свою невероятную удачу, когда он по-настоящему увлекся Сибиллой. И тут я разработал план кампании. Я знаю семью Морроу как свои пять пальцев. Вы-то их не знаете. Они хорошие люди, но их мужчины не хотят того, что могут получить с легкостью. Зато они полны решимости получить то, что, как им говорят, не для них. Они всегда действуют наперекор. Отец Джарвиса разбил сердца трех девушек, а все из-за того, что их семьи отдавали их ему с руками и ногами. И в случае с Джарвисом я отлично знал, что произойдет. Сибилла влюбится в него по уши и надоест ему в два счета. Я понимал, что он потеряет интерес к ней, если окажется, что ее слишком легко добиться. Поэтому я запретил ему подходить близко к нашему дому, а ей разговаривать с ним, и вообще безупречно сыграл роль сурового родителя. Говорят о притягательной силе того, что еще не поймано! Да она ничто в сравнении с притягательной силой того, что нельзя поймать!.. Все шло по плану, но я натолкнулся на неожиданное препятствие — нерешительность Сибиллы. Она милая девочка, но слабохарактерная. Мне стало казаться, что у нее никогда не хватит смелости выйти за него не считаясь со мной… Ну, а теперь, если у вас уже не захватывает дух, моя дорогая юная леди, поведайте мне всю историю.

На выручку Ане вновь пришло ее чувство юмора. Она никогда не отказывалась от возможности хорошо посмеяться, хотя бы и над собой У нее вдруг возникло ощущение, что она очень хорошо знает Франклина Уэсткотта.

Он слушал ее рассказ молча, с наслаждением попыхивая трубкой, а когда Аня кончила, удовлетворенно кивнул.

— Вижу, что я даже в большем долгу перед вами, чем предполагал. Если бы не вы, она никогда не