Миссис Гибсон неплохо вздремнула, но проснулась совсем не в духе и не позволила снова вывезти ее на крыльцо.
— Хотите, наверное, чтобы я простудилась насмерть на этом сыром и холодном вечернем воздухе, — проворчала она сердито, хотя было еще только около пяти. Все раздражало ее, всем она была недовольна. Питье, которое принесла Аня, оказалось слишком холодным, а следующая чашка — недостаточно холодной… но, конечно, она удовлетворится и таким. Где эта противная собака? Наверняка паскудит где-нибудь в доме… Ох, как болит спина… болят колени… болит голова… болит за грудиной. Никто ей не сочувствует, никто не знает, что ей приходится выносить. Спинка кресла поднята слишком высоко. Спинка кресла опущена слишком низко. Ей нужны шаль на плечи, плед на колени и подушка под ноги. И не посмотрит ли мисс Ширли, откуда такой ужасный сквозняк? Она хотела бы выпить чашечку чая, но не хочет никому доставлять хлопот и, наверное, скоро успокоится в могиле. Может быть, люди оценят ее должным образом, когда ее уже не будет.
Но «будь долог иль короток день — все ж ляжет на землю вечерняя тень». Хотя были моменты, когда Ане не верилось, что это произойдет. Но все же солнце наконец закатилось, и миссис Гибсон начала удивляться, почему Полина не возвращается. Наступили сумерки — Полины все не было. Темнота сгустилась, на небо взошла луна — Полина все не появлялась.
— Я знала, что так будет, — загадочно пробормотала миссис Гибсон.
— Вы же знаете, она не может уехать оттуда без мистера Грегора, а он всегда мешкает с отъездом, — попыталась успокоить ее Аня. — Вы не позволите мне уложить вас в постель, миссис Гибсон? Вы устали… Я понимаю, это немного утомительно, когда рядом все время кто-то чужой вместо того, к кому вы привыкли.
Складки в углах рта миссис Гибсон стали глубже, придав ее лицу еще более упрямое выражение.
— Я не лягу, пока эта девчонка не вернется домой. Если вы так хотите уйти,
В половине десятого миссис Гибсон пришла к выводу, что Джим Грегор не вернется домой раньше понедельника.
— На Джима Грегора никогда нельзя было положиться. Он вечно меняет свои планы. А уж в воскресенье он никуда не поедет, даже домой, — он считает, что это грех. Кажется, он член попечительского совета вашей школы, да? Что вы думаете о нем и о его взглядах на образование?
Ане захотелось созорничать. В конце концов, ей тоже пришлось в этот день выслушать немало неприятного от миссис Гибсон.
— Я считаю, что этот человек — психологический анахронизм, — с серьезным видом заявила она.
Миссис Гибсон и бровью не повела.
— Я согласна с вами, — сказала она, но вскоре сделала вид, что спит.
15
Часы пробили десять, когда наконец появилась Полина с пылающими щеками и сияющими, как звезды, глазами. Несмотря на старое черное платье и потертую шляпу, она казалась помолодевшей лет на десять. В руках у нее был большой красивый букет, который она поспешила вручить суровой и мрачной старой леди, сидевшей в кресле на колесах.
— Вот, мама, невеста посылает тебе свой букет. Прелесть, правда? Двадцать пять белых роз.
— Очень он мне нужен! А вот прислать мне хотя бы крошку свадебного пирога никто, я полагаю, не догадался. Люди в наши дни, похоже, забыли, что такое родственные чувства. Я помню день, когда…
— Но они прислали и пирог. У меня здесь, в сумке, большущий кусок. И все спрашивали про тебя, мама, и просили передать привет.
— Вы довольны? Приятно провели время? — спросила Аня.
— Очень приятно, — сдержанно ответила Полина, опускаясь на жесткий стул. Она знала, что, если сесть на мягкий, мать тут же выразит негодование по этому поводу. — Обед был великолепный, а мистер Фриман, священник из Галл-Коув, снова обвенчал Луизу и Мориса…
— По-моему, это святотатство…
— А потом пришел фотограф, и мы все фотографировались. Цветы были просто чудесные! Луиза превратила гостиную в настоящий цветник…
— Точно как на похоронах…
— Ах, мама, и Мэри Лакли была там, она приехала с Запада… Теперь она миссис Флемминг, ты ведь знаешь. Помнишь, как я с ней дружила? Мы называли друг друга Полли и Молли…
— Очень глупо…
— И было так приятно снова увидеться с ней и поговорить о прошлом. Ее сестра Эм тоже приехала… и с таким сладким малюткой!
— Ты говоришь так, будто это что-то съедобное, — проворчала миссис Гибсон. — Обыкновенный младенец.
— О нет, миссис Гибсон, младенцы никогда не бывают обыкновенными, — возразила Аня, внося в комнату вазу с водой, чтобы поставить в нее розы. — Каждый из них — чудо.
— Хм, у меня их было десять, и я никогда не замечала ни в одном ничего чудесного. Полина, прошу, посиди смирно, если можешь. Ты меня ужасно нервируешь… И ты даже не спросила, как я провела этот день. Но, вероятно, мне и не следовало рассчитывать на подобное проявление внимания с твоей стороны.
— Я и не спрашивая ни о чем могу сказать, каким был для тебя сегодняшний день. — Полина все еще была в таком приподнятом настроении, что могла говорить немного игриво и лукаво даже со своей матерью. — У тебя очень свежий и бодрый вид. Я уверена, что вы с мисс Ширли прекрасно провели время вдвоем.
— Мы сумели поладить. Я просто позволила ей делать все, что она хочет. Признаться, впервые за много лет я услышала интересные речи. Я не так близка к могиле, как хотелось бы думать некоторым. Я, слава Богу, не глуха и не впала в детство… Ну, в следующий раз ты, вероятно, отправишься на луну. А мое вино, я полагаю, им не особенно понравилось?
— Ах, очень понравилось. Все нашли, что вино отменное.
— Долго же ты, однако, ждала, чтобы сообщить мне это. Ты привезла обратно бутылку… или рассчитывать на то, что ты вспомнишь об этом, было бы слишком большой дерзостью?
— Бу… бутылка разбилась, — дрожащим голосом ответила Полина. — Кто-то уронил ее в буфетной. Но Луиза дала мне другую, точно такую же. Так что не расстраивайся, мама.
— Эта бутылка была у меня с тех пор, как я начала вести свое хозяйство. Бутылка Луизы не может быть точно такой же. Таких бутылок теперь не делают. Не могла бы ты принести мне еще одну шаль? Я так чихаю. Наверное, я ужасно простудилась. Ни одна из вас не вспомнила о том, что нужно беречь меня от холодного вечернего воздуха. Теперь, вероятно, у меня снова обострится мой неврит.
В этот момент на огонек заглянула соседка, и Полина воспользовалась этим, чтобы немного проводить Аню.
— До свидания, мисс Ширли, — довольно любезно сказала миссис Гибсон. — Очень вам благодарна. Если бы в этом городке стало побольше таких, как вы, это пошло бы ему на пользу. — Она усмехнулась беззубым ртом и, притянув Аню к себе, шепнула: — Мне нет дела до того, что люди говорят; я все-таки считаю, что вы очень миловидная девушка.
Полина и Аня медленно шли по улице, ощущая свежую прохладу зеленой летней ночи. Полина дала наконец волю своим чувствам; сделать это в присутствии матери она не осмеливалась.
— Ах, мисс Ширли, это было восхитительно! Как смогу я отблагодарить вас? Никогда еще я не проводила время так чудесно. Я уверена, что долгие годы буду жить воспоминаниями о сегодняшнем дне. Это было так забавно — снова стать подружкой невесты. А капитан Айзек Кинт был шафером. Он… он
