слишком большой, другой слишком маленький, тот слишком дорогой, этот слишком далеко от университета. Экзамены пришли и прошли, наступила последняя неделя семестра, а «дом мечты», как называла его Аня, по-прежнему оставался воздушным замком.
— Я думаю, нам придется отложить поиски до осени, — устало сказала Присилла, бредя рядом с Аней через парк в один из полных свежести и голубизны апрельских дней и глядя, как пенится и блестит вода в гавани под парящей над ней легкой жемчужной дымкой. — Может быть, тогда мы найдем приют в какой-нибудь лачужке, а если нет, то так нам и жить в пансионах.
— Так или иначе, а я не хочу волноваться из-за этого сейчас и портить такой прелестный день, — отозвалась Аня, восхищенно созерцая окружающее. В бодрящем прохладном воздухе носился легкий аромат сосновой смолы, а небо над головой было хрустально-прозрачным и голубым — огромная опрокинутая чаша благодати. — Сегодня весна поет в моей крови и повсюду разлито очарование апреля. Я зрю видения и грежу, Прис. Это потому, что ветер дует с запада. Я люблю западный ветер. Он поет о надежде и радости, слышишь? Когда ветер дует с востока, я всегда думаю об унылом дожде, барабанящем по крыше, и о печальных волнах, набегающих на серый берег. Когда я состарюсь, у меня будут приступы ревматизма в дни восточного ветра.
— А как это весело, когда можно сбросить меха и зимнюю одежду и в первый раз отправиться на прогулку вот так — в легком весеннем наряде! — засмеялась Присилла. — Разве у тебя не такое чувство, словно ты создана заново?
— Все ново весной, — сказала Аня. — Да и сами весны всегда такие новые — ни одна не похожа на другую, в каждой есть что-то свое, что придает ей особую, неповторимую прелесть. Взгляни, какая зеленая трава вокруг этого маленького пруда и как лопаются почки на ивах.
— И экзамены позади. Скоро заключительное торжественное собрание — в эту среду. А ровно через неделю мы уже будем дома.
— Я рада, — сказала Аня мечтательно. — У меня столько желаний. Я хочу сидеть на ступенях заднего крыльца и ощущать ветерок, прилетающий с полей мистера Харрисона. Я хочу искать папоротники в Лесу Призраков и собирать фиалки в Долине Фиалок. Ты помнишь, Присилла, наш пикник в мой майский день рождения? И я хочу слушать пение лягушек и шепот тополей… Но и Кингспорт я тоже полюбила и рада, что вернусь сюда будущей осенью. Если бы я не добилась стипендии Торберна, то, наверное, осталась бы в Авонлее: я просто не смогла бы взять деньги на учебу из сбережений Мариллы.
— Если бы только удалось найти домик! — вздохнула Присилла. — Взгляни на Кингспорт, Аня, — дома, дома повсюду, и ни одного для нас.
— Не сокрушайся, Прис. «Счастье еще впереди»[34]. Как тот древний римлянин, мы или найдем дом, или построим. В такой день, как этот, в моем счастливом словаре нет слова «неудача».
Они задержались в парке до заката, пребывая в мире волшебства, великолепия и загадочности весенней поры, а затем направились домой, как обычно, по Споффорд-авеню, чтобы иметь возможность полюбоваться Домиком Патти.
— У меня такое чувство, словно вот-вот должно случиться нечто таинственное, — я ощущаю колотье в больших пальцах, — сказала Аня, когда они поднимались по склону холма. — Это чудесное предчувствие, как в книжке. Да… да… да! Взгляни туда, Присилла, и скажи, правда ли это или мне только кажется?
Присилла взглянула. Большие пальцы и глаза не обманули Аню. Под аркой ворот Домика Патти покачивалась небольшая, скромная вывеска. Она гласила: «Сдается внаем, с обстановкой. За справками обращаться в дом».
— Присилла, — прошептала Аня, — как ты думаешь, не удастся ли нам снять Домик Патти?
— Нет, не думаю, — заявила Присилла. — Это было бы похоже на сказку. А в наши дни ничего сказочного не случается. Я не хочу надеяться, Аня. Слишком тяжелым оказалось бы разочарование. Они, несомненно, захотят получить за него больше, чем мы можем себе позволить. Не забывай, дом стоит на Споффорд-авеню.
— Все равно мы должны выяснить, сколько они хотят получить за дом, — сказала Аня решительно. — Сейчас уже слишком позднее время для визита, но мы обязательно придем завтра. Ах, Прис, если бы могли поселиться в этом чудесном месте! Я всегда чувствовала, что моя судьба связана с Домиком Патти, — с тех самых пор, как впервые увидела его.
Глава 10
Домик Патти
Вечером следующего дня Аня и Присилла решительно шагали по выложенной в елочку кирпичной дорожке через маленький палисадник. Апрельский ветер выводил свои рулады в кронах сосен, и всю рощицу оживляли своим присутствием малиновки — большие, пухлые, дерзкие создания, с самодовольным видом расхаживавшие по тропинкам.
Девушки довольно робко позвонили в дверной колокольчик, и суровая, убеленная сединами горничная впустила их в дом. Входная дверь открывалась прямо в большую гостиную, где у весело потрескивающего в камине огонька сидели две другие женщины, такие же суровые и убеленные сединами. Если не считать того, что одной из них было на вид лет семьдесят, а другой лет пятьдесят, разницы между ними было мало. У каждой были удивительно большие светло-голубые глаза за очками в стальной оправе, на каждой были чепец и серая шаль, каждая вязала на спицах — без спешки и без отдыха, каждая безмятежно покачивалась в кресле-качалке и молча поглядывала на девушек, и возле каждой сидела большая белая фарфоровая собака, вся в круглых зеленых пятнышках, с зеленым носом и зелеными ушами. Эти собаки сразу захватили Анино воображение: казалось, это божества-близнецы, охраняющие Домик Патти.
Несколько минут все молчали. Девушки были слишком взволнованны, чтобы сразу найти подходящие слова, а ни одна из убеленных сединами дам и ни одна из фарфоровых собак были, похоже, не склонны сами начать разговор. Аня окинула взглядом комнату. Что за очаровательная гостиная! Вторая дверь вела из нее прямо в сосновую рощицу, и малиновки дерзко садились на самый порог. На полу были разложены круглые плетеные коврики; такие еще плела в Зеленых Мезонинах Марилла, но во всех других домах, даже авонлейских, их считали старомодными. И, однако, они были здесь, на Споффорд-авеню! И большие, высокие, полированные стоячие часы громко и торжественно тикали в углу. Над камином висели застекленные полки, за дверцами которых блестели забавные фарфоровые фигурки. Стены были увешаны старинными гобеленами и изображениями в виде силуэтов. В одном углу находилась ведущая наверх лестница, и на первом, низко расположенном повороте ее у высокого окна стояла манившая к себе уютная скамья. Все было именно так, как — Аня знала это и прежде — должно было быть.
К этому времени молчание стало слишком томительным, и Присилла слегка подтолкнула Аню локтем, намекая, что необходимо заговорить с хозяйками.
— Мы… мы… узнали из вашего объявления, что этот дом сдается внаем, — негромко начала Аня, обращаясь к старшей из дам, которая, очевидно, и была той самой мисс Патти Споффорд.
— Ах да, — кивнула мисс Патти, — я как раз собиралась снять сегодня это объявление.
— Значит… значит, мы опоздали, — сказала Аня печально. — Вы уже кому-то сдали его?
— Нет, мы решили совсем его не сдавать.
— О, как жаль! — воскликнула Аня, повинуясь внутреннему порыву. — Я так люблю этот домик и надеялась, что мы сможем пожить в нем.
Тут мисс Патти отложила вязанье, сняла очки, протерла их, снова надела и в первый раз взглянула на Аню как на человеческое существо. Вторая дама воспроизвела все эти действия с такой точностью, что ее можно было принять за отражение в зеркале.
— Вы любите его?! — сказала мисс Патти выразительно. — Это действительно значит, что вы его
