взгляд на звёзды.

Утром Коби принялся мастерить тайник — тайник, который никто не сможет ограбить! Он срубил несколько молоденьких деревьев, выбрал одно — высокое, с развилистой верхушкой, — упаковал еду и постели, засунул тюк в развилку и прислонил деревце к огромной ели, под которой они ночевали. Затем влез на ель сам, обвязал тюк ремешком с петлей на конце и зацепил петлю за ветку. Тюк повис высоко в воздухе. Коби опустился вниз, обрубил все нижние ветки ели и убрал деревце.

— Вот это тайник! — с гордостью заявил он.

— Каждый идущий мимо индеец увидит его, — возразил Смельц.

— Увидеть-то увидит, да не тронет. За такие дела у них полагается кара страшнее смерти. Пора бы тебе это знать. И пора бы знать, что тайники делают, чтобы сберечь провизию от диких кошек, лисиц, ну и… может быть, Каркад-жу. — Коби задумчиво посмотрел на тюк.

— А ты оставил еду на дорогу туда и обратно? — с тревогой спросил Смельц. Он опасался, что жестокосердный Коби и его посадит на голодный паёк, как собак.

— Оставил. Сухари и вяленое мясо — на день хватит. Всё равно мы сразу же вернёмся.

Они отвели собак подальше от места стоянки и четырёх посадили на цепочки, прикрученные к деревьям. Было жестоко привязывать отощавших, голодных лаек в такой мороз, но Коби на этот счёт не задумывался. Миско он отпустил, так как знал, что нельзя сажать на цепь старого вожака — тот скорее удушился бы, чем остался сидеть на привязи.

Путники стали спускаться вниз по узкому ответвлению каньона к небольшой долинке с редкой растительностью. Коби шёл впереди, а Смельц следовал за ним. Они настойчиво продвигались вперёд, пока не дошли до густой еловой рощицы. Коби остановился.

— Теперь нужно идти осторожно, чтобы нас не заметили. Если будем действовать с головой, через час всё будет кончено, — сказал он, понизив голос.

— А не лучше ли нам подождать немного? Пусть Кри уйдёт из хижины, — настаивал Смельц.

— Ты, наверное, готов был бы пролежать на морозе всю ночь, — оборвал его Коби. — Ну, а я не собираюсь тратить на это дело больше часа.

Они вошли в лесок и сразу же сильно замедлили шаг. Наконец шедший впереди Коби вышел на вершину голого каменистого пригорка. Внизу среди еловых деревьев притаилась крошечная хижина — наскоро срубленная из крупных брёвен. Щели были замазаны глиной. Огромная снежная шапка покрывала крышу; с той стороны, куда ветер нёс дым из глиняной трубы, снег был закопчён. Коби и Смельц остановились.

Коби окинул взглядом полянку перед хижиной, высматривая следы.

— Похоже, что краснокожий дурак дрыхнет, вместо того чтобы идти в обход ловушек, — проворчал он.

— Может, он ушёл осматривать дальние капканы, — предположил Смельц. — Давай заглянем.

— Подождём немного. Присядь вон тут за камнями. А когда настанет время, пойдём открыто — прятаться я не буду.

Коби опустился рядом со Смельцем за большим валуном.

— Может, подождём всё-таки, пока он не выйдет. — Смельц снова начал беспокоиться.

Коби помолчал. В щель между двумя камнями ему была видна полянка перед хижиной, и он не отрывал от неё глаз.

— Сдаётся мне, что тебе лучше побыть здесь. Ты только будешь мне мешать. Я пойду один.

Казалось бы, его предложение должно было обрадовать Смельца, но, пока он сидел и смотрел сзади на бычью шею Коби, его начала мучить одна мысль. Допустим, что Коби добудет эти две шкуры, которые можно продать по тысяче штука. Честным человеком Коби не назовёшь. Одного поля ягода со Смельцем. Вдруг он возьмёт их к уйдёт? Что тогда? Коби мог с лёгкостью обогнать его, он успеет даже снять с ели свёрток и запрячь нарты. Тем более, что обратно ехать по проложенной дороге. Нечего и думать догнать его…

— Зачем рисковать одному? — вкрадчиво сказал Смельц. — Я пойду с тобой.

Коби с удивлением посмотрел на него.

— Сначала боялся, как бы нам стрелять не пришлось. А то вдруг взбодрился.

Смельц сразу понял, что компаньон и не думал его обманывать, но идти на попятный было уже поздно.

— Будто я не шёл на это дело с тобой? — с притворным негодованием спросил он. — Что от меня требуется, я выполню.

Коби хмыкнул. В некоторых отношениях он был наивен, как ребёнок. Вот и теперь ему было невдомёк, что кроется за благородным порывом сообщника.

— Ладно уж! — проворчал он.

Они посидели ещё с полчаса, и Смельц уже начал было думать, что Коби пересмотрел своё решение кончить дело за час. Но вот Коби поднялся и начал проверять ружьё.

— Кри, должно быть, спит. Придётся идти. — Он с опаской посмотрел на небо.—Боюсь, скоро вьюга начнётся.

Небо стало пепельно-серым. Чёрные тучи окутали вершины гор. Налетел ветер. Он уже не посвистывал в ветвях елей, а завывал громко и протяжно. Смельц сперва не обратил внимания на все эти признаки и на повышение температуры, предвещавшее близкий снегопад, но теперь, когда Коби сказал об этом, он тоже почувствовал приближение бури.

— Пора за дело! — пробормотал он, вытирая губы рукавицей.

Коби направился прямо вниз по склону. Лыжи скользили по обледенелому насту. Внезапно он затормозил и повернулся к Смельцу:

— Черно-бурых лис Кри, конечно, припрятал. Может, нам придётся кое-что предпринять, чтобы уговорить его достать их. Так чтобы ты рта не раскрывал и делал всё, что я тебе скажу!

Смельц кивнул. Он хотел что-то возразить, но поспешно закрыл рот, потому что сильный порыв ветра обрушился на них. Ветер нёс с собой тучу снежной пыли; она завивалась вихрем, обжигала лицо и резала глаза.

— Эту вьюгу мы надолго запомним, — мрачно предсказал Коби, снова поворачиваясь к хижине.

Смельц оттолкнулся и поехал следом за ним. И тут он вдруг похолодел, и мрачное предчувствие сжало ему грудь, — он пожалел, что не остался на пригорке, защищённый от ветра. Предчувствие было так сильно, что он даже затормозил. Коби обернулся и жестом приказал ему ехать дальше. Они приближались к хижине. Смельц сжал револьвер в руке и бросился вперёд.

Гранитный Утёс сидел возле очага и угрюмо наблюдал, как Красный Журавль готовит ужин. Красный Журавль внёс олений окорок и положил его на расколотое бревно, служившее им столом. Острым охотничьим ножом он терпеливо пилил мороженое мясо. Наконец ему удалось отрезать хороший кусок оленины, и он бросил его в горшок, где уже варились сушёный горох и бобы.

Если Гранитный Утёс страдал отсутствием аппетита, то Мистера Джима, сидевшего поодаль от огня, заподозрить в этом было нельзя. Медведь следил за каждым движением Красного Журавля, глазки его поблёскивали, и слюна капала с языка.

Гранитный Утёс думал. Он думал уже довольно долго и всё об одном и том же. Красный Журавль не произнёс ни одного слова и не дал ему ни одного полезного совета. Всё говорило за то, что добродушный Мистер Джим в недалёком будущем превратится в чучело и украсит собой или охотничий домик какого- нибудь богача, или вестибюль его городского дома. Гранитный Утёс мало что понимал в таких вещах, но он сознавал, что над его неуклюжим приятелем нависла гибель. Дитя природы Гранитный Утёс, как брата, любил медведя — их сблизила жизнь в пустынных диких местах.

Красный Журавль хмыкнул и потянулся за кувшином, стоявшим в углублении над трубой. Увидев, что достают кувшин. Мистер Джим хрюкнул от удовольствия, но, убедившись, что старик не собирается вытаскивать пробку, грустно затих. Он очень любил смотреть, как вытаскивают пробку из кувшина с патокой. Конечно, наблюдать за тем, как сладкая тягучая масса чёрной спиралью ложится на тарелку, было ещё интереснее, но, в общем, это было одно из самых приятных событий в хижине.

Вдруг Гранитный Утёс расправил плечи. Он принял весьма важное решение. Это было не так-то легко, но в конце концов он его всё-таки принял. Он понимал, что Красный Журавль вряд ли одобрит его план, но…