— Не делай поспешных выводов. Анне-Лиз в достаточной безопасности. Она просила меня проводить ее в Лондон.
— Что ты и сделал с готовностью, — Дерек толкнул брата в грудь. — Теперь ты скажешь мне, где она, или от тебя останется мокрое место.
Роберт кивнул.
— Она взяла с меня обещание держать ее местонахождение в секрете… особенно от тебя.
Когда Дерек занес кулак, леди Гертруда вмешалась. Она бы никогда не произнесла этих слов, но решила, что сейчас все средства хороши.
— Достаточно! Я не хочу, чтобы вы устраивали драму из-за этой маленькой потаскушки. Первый ее мудрый поступок в Клерморе — это то, что она оставила его.
Дерек обернулся к тетушке.
— Назови еще раз Анне-Лиз потаскушкой, и это будет твоим последним словом в этом доме.
— Вы оба не в себе, — ответила его неукротимая тетка. — Она сама знала это, так же как и вы… если вы успокоитесь хоть на пять минут и здраво все взвесите… и отпусти Роберта. Его единственным грехом была поспешность.
Дерек толкнул Роберта в кресло так, что оно опрокинулось.
— Я найду ее, чего бы это мне ни стоило!
Лицо Дерека выражало ожесточенную решимость, в Роберте тоже заговорила кровь Клавелей.
— Послушай, Дерек, ты никогда не найдешь ее. — Он поднялся. — Но если ты откажешься от мысли преследовать ее… я верну тебе титул.
Ошарашенный Дерек на мгновение застыл. Его ярость разорвала тишину:
— Ты откажешься от титула, если я откажусь от Анне-Лиз Девон?
— Я сделаю это, — спокойно сказал Роберт. — Я люблю тебя. Я хочу видеть тебя счастливым на твоем законном месте.
— И ты думаешь, что мое счастье заключается в долгой жизни в Клерморе с Мариан Лонгстрит? — произнес Дерек, глядя на брата насмешливо, так как знал, что Роберт не любит Мариан.
— Да. А разве не так?
— Я думал так… когда-то.
— А сейчас? — упорствовал Роберт.
— Не знаю, — проговорил Дерек, оглянувшись вокруг, как будто не узнавая собственного дома. — Мне кажется, будто самодовольный, нагло смеющийся монстр в образе общества наступил мне на грудь и выдавил из меня жизнь. Одному Богу известно, что случилось с Анне-Лиз. Она такая хрупкая, несмотря на ее силу.
Роберт пожал плечами.
— Но это не значит, что ты любишь ее. Она была временной заменой Мариан. Нормально, когда мужчина привыкает к своей сиделке…
Дерек снова взорвался:
— Ничего общего Анне-Лиз с Мариан не имеет. Анне-Лиз дала мне все, в чем я нуждался, все, что было мне необходимо: нежность, привязанность, любовь. Благодаря ей я поверил в себя, когда я особенно этого хотел, и «временная» совсем не то слово, которое к ней применимо. Анне-Лиз — само постоянство и доброта, и в отличие от всех нас у нее нет тщеславия. Она просила только позволить ей отдавать, даже когда ей потребуются огромные усилия для этого. Мы, гордые Клавели, в подметки ей не годимся.
Леди Гертруда возмутилась:
— Уж не собираешься ли ты сказать, что любишь этот так называемый образец совершенства?
— Да, тетушка, — сказал он отрывисто, — вероятно, любил… и люблю и теперь.
Верный своему слову, Дерек не успокоился. Он отправился в Лондон, где провел несколько месяцев в поисках Анне-Лиз с помощью фирмы, занимавшейся частным розыском. Когда все эти усилия ни к чему не привели, ему пришла в голову мысль найти тех, кого мог знать Уильям Девон. И однажды вечером, глядя из окон своего дома в Мэйфере на лондонские крыши, он вдруг вспомнил про Ханну Морли, бывшую домоуправительницу Девонов, работавшую у них до их отъезда в Китай. Как раз перед смертью Уильям Девон получил от нее письмо, где Ханна Морли просила его найти работу для ее дочери. Она слышала, кроме того, что в Индии много желающих жениться молодых людей. Письмо пришло из Тоттенхэма.
К полудню поверенные Дерека связались с наемными агентами в Тотенхэме. Спустя две недели они натолкнулись на имя Анна Морли, которую послали в семью в Калькутту. Анна или Анне-Лиз? — заинтересовался Дерек. Ее адрес оканчивается на «округ Хэндон».
Вскоре Дерек нашел Ханну Морли, но не Анне-Лиз.
— Дорогой мой, — увещевала его миссис Морли, — я не видела мисс Девон с тех пор, когда она была ребенком. Я только получала письма от миссис Девон и его преподобия, упокой Бог его душу. И письма приходили всегда из Китая. Я не думаю, что у них есть родственники в Англии. Бедняжка.
Расстроенный Дерек уже собирался уходить, когда Ханна прищелкнула языком.
— А знаете, тут есть старый профессор, друг его преподобия мистера Девона, который учился в Кембридже. Сандерс или Сандерстоун или что-то вроде этого. Не могу сказать, где он сейчас после стольких лет, но он и его преподобие учились вместе в общественной школе. Попытайтесь найти его.
Первым же поездом Дерек отправился в Кембридж. «Профессора Сандерса» могло и не быть в природе, но вдруг он существует и Анне-Лиз укрылась именно у него? И действительно, уже после обеда он нашел дом профессора Сандервиля. Закрытый плотно, как подвал банка, дом был, очевидно, пуст, и надежды Дерека опять рухнули. Снова разочарованный, он, понимая всю безнадежность ситуации, все же постучал в дверь дома на противоположной стороне улицы. Корнуолец, судя по акценту, среднего возраста мужчина открыл дверь. Когда Дерек описал профессора и Анне-Лиз Девон, человек кивнул.
— Я видел их. Четыре месяца назад они уехали в Индию. Профессор — член какого-то лондонского исследовательского общества.
Обрадованный поначалу Дерек пришел в ужас: если Анне-Лиз невозможно было найти в Лондоне, то как же найти ее в Индии?
— А вы не знаете хотя бы, в каком городе они остановились? — спросил он с отчаянием.
— Не могу сказать. Может, спросить в университете? На факультете антропологии. — Человек закрыл дверь, затем полуоткрыл. — Эта мисс Девон — настоящая красавица. Жаль, что она отправилась в такое унылое место, как Индия. — Он снова закрыл дверь.
Дерек навел справки в университете и узнал, что профессор Сандервиль является членом Королевской британской исследовательской лиги и отправился в путешествие по нескольким городам Индии, начиная с Дели. К сожалению, никто не знал его точного маршрута, поэтому поиски могут занять многие месяцы.
Дерек уезжал из Кембриджа почти в отчаянии. Вернувшись в свой дом в Лондоне уже к ночи, он прошел прямо в спальню. Там, налив полный стакан бренди, он сел на кровать. Он пил и смотрел на звезды, просвечивающие сквозь сумерки за окном. Анне-Лиз ушла, практически умерла для него. Он мог ждать год или больше, пока Сандервиль вернется в Англию, и надеяться, что Анне-Лиз возвратится с ним. Хотя Дерек был уверен: она не вернется. Она любила Индию, а в Англии ее ждут лишь унижения. Профессор же, когда вернется, может и скрыть ее местонахождение.
Сумерки были шелковыми, окутывающими, звезды — как вышитая драгоценностями вуаль. Он представил себе Анне-Лиз: ее волосы, темные, как наступившая ночь, ее глаза, яркие, как эти звезды, делающие очарование ее лица неуловимо таинственным. Мысль, что он никогда ее не увидит, делала оставшиеся дни его жизни серыми, как пыль. Ему не нужно было много пить, чтобы понять: он любит ее. Эта уверенность росла в нем, и каждый прошедший час делал утрату еще необратимее. Он принимал Анне-Лиз легко, а теперь все так безнадежно! Он нуждался в ней как поэт, хватающийся за фразу, обещающую превосходный конец его произведения. В самые мрачные часы она дала ему возможность выжить и сохранить человеческое достоинство. Аристократка или нет, она подходила ему, как будто была рождена любить его. И однако Анне-Лиз никогда не говорила о любви. Может, она просто жалела его?
Чем дольше он сидел и сражался с демонами сомнения в душе, чем больше он вспоминал непроизвольную радость Анне-Лиз, когда он занимался с ней любовью, тем больше убеждался: она любит
