Проговорив эти слова угрожающим тоном, донья Термина направилась к драпировке, закрывавшей вход. Здесь она столкнулась нос к носу с неописуемой Плюш, которая возвращалась, неся большой глиняный кувшин.

– Ку-ку, а вот и славная водичка из источника, обладающая чудесными успокоительными свойствами, дорогие дамы! – просюсюкала Плюш.

Появление девица Плюш пришлось как раз кстати.

– Ваша госпожа совершенно не нуждается ни в каком уходе, Плюш! Но вы должны время от времени охлаждать ее мысли.

Донья Гермина брезгливо отодвинула дуэнью рукой и исчезла за драпировкой. После нее остался только запах опьяняющих духов.

– Мадемуазель Зефи, что… что… происходит? – пролепетала Плюш, смущенная таким несвоевременным уходом.

Не отдавая себе отчета в том, что она делает, старая дева вылила столько же воды на свои туфли, сколько и в серебряную миску.

– Моя мачеха немножко нервничает сегодня. Завтра утром, при свете солнца, ей будет лучше! – ответила Зефирина.

Лукавая улыбка озаряла ее выразительное личико. Она была удивлена легкостью своей победы. Итак, с помощью небольшой доли высокомерия, властности и большого количества выдумки и воображения она заставила опаснейшую «Сан-Сальвадор» покориться своей воле. Зефирина все более и более отдавала себе отчет в том, до какой степени был прав брат Франсуа, когда приобщил ее к образованию и дал понять его силу. Ее превосходство над другими людьми было прямым следствием ее ума! Теперь задачей Зефирины было извлечь из этого обстоятельства все возможное.

Несмотря на ожоги, она очень хорошо спала, без всякой головной боли.

На следующее утро ее отец с огорченным видом поведал ей о внезапном отъезде своей жены, «срочно вызванной к изголовью дорогого Рикардо, упавшего с лошади!»

Услышав это известие, которое также избавляло ее и от Каролюса, Зефирина вздохнула с облегчением. До самого последнего момента она опасалась нового нападения со стороны «этой Сан-Сальвадор». Та же, казалось, была разбита наголову хитростью своей падчерицы.

Праздники «Золотого лагеря» окончились для Зефирины. Кроме того, что она потеряла при пожаре все свои наряды, ее кожа облезала большими лохмотьями и не позволяла носить платья, которые могла бы предоставить любезная госпожа де Монпеза. Для того чтобы вернуть палатку ее владельцам, а также для большего удобства Зефирину переместили за стены лагеря, в дом к аптекарю маленького городка Ардре. Она теперь могла носить только рубашку, а тело было покрыто чудесной мазью.

Отныне ее единственным развлечением было слушать чтение девицы Плюш, которая в течение дня монотонным голосом читала бесконечные рыцарские романы. Время от времени ее навещал отец, который рассказывал ей сплетни, носившиеся по лагерю.

Прошло три дня, но Бастьен так и не вернулся на конюшни. Маркиз де Багатель в конце концов это заметил. Он был в ярости от исчезновения Бастьена и хотел объявить розыск молодого конюха. Если бы его схватили, то в лучшем случае его ожидала порка, а в худшем – колесование или дыба. Для того чтобы показать пример другим, Роже де Багатель, разумеется, шутить не станет.

– Это я послала Бастьена в Поссонньер отвезти записку моей подруге Луизе! – заверила Зефирина отца, чтобы защитить юношу.

Роже де Багатель перенес свое недовольство на дочь. Он смотрел на нее суровым взглядом, который ей был не знаком.

– Вы слишком своевольны. Самая простая вежливость обязывала вас спросить на это разрешения у меня!

– Я не хотела вас беспокоить всеми этими домашними проблемами, вы были так заняты! Ну же, отец, дорогой, расскажите мне о том, что происходит между королями.

Справившись со своим волнением, Зефирина стала нежной, ласковой, очаровательной. Она окружала своего отца лаской, счастливая от того, что стала с этого момента единственной женщиной в его жизни.

Не заставляя себя долго упрашивать, Роже, который прекрасно выглядел после отъезда маркизы, описал Зефирине официальную встречу Франциска I и Генриха VIII в Валь-Дорэ, приемы королевы Англии Екатерины и доброй королевы Франции Клод, пиры, танцы и маскарады, за которыми последовали турниры (по рыцарскому обычаю), соревнования по владению оружием в пешем строю, стрельба из лука и даже рукопашная схватка двух монархов, лицом к лицу.

– Наш король умеет драться, как моряк де Кимпер. Ловким ударом его величество свалил короля Англии и заставил его «поцеловать пыль». Видели бы вы это, Зефирина… Генрих VIII поднялся смущенный, он что- то невнятно бормотал, а французский лагерь оглушительно приветствовал Франциска I.

Рассказывая об этой сцене, Роже де Багатель был преисполнен гордости.

«Это плохо! – подумала Зефирина. – Король Франциск I приведет в раздражение толстого Генриха, и тот еще быстрее побежит поплакать на плече у Карла V!» Не замечая озабоченности дочери, Роже де Багатель продолжал с удовлетворением:

– И это еще не все, мое дорогое дитя… Сегодня утром их величества, выйдя с мессы, которую служил Томас Уолси, кардинал Йоркский, оказали мне высокую честь, справившись о вашем здоровье!

– Даже король Англии? – не смогла не спросить с иронией Зефирина.

– Ну, разумеется. Какой характер, дитя мое! Я должен признать, что не понимаю вас, Зефи. Почему вы всегда принимаете такой воинственный вид? Король Генрих не единственный… один из вельмож его двора тоже очень интересовался вами!

– О, скажите скорее, папа…

Сердце Зефирины внезапно очень сильно забилось.

– Это был милорд Мортимер Монроз… самый богатый вельможа Англии. Говорят, что у него…

– Пять тысяч овец! – закончила Зефирина с мечтательным видом.

– Ах, так вы в курсе! А не обменялись ли вы несколькими словами с милордом Монрозом во время первого бала?

– Да… нет… – Смутилась Зефирина. – А… что он вам сказал, папа?

– Только это: «Я узнал о несчастном случае с мадемуазель де Багатель. Как она себя чувствует?»

– Ах, это все! – сказала разочарованная Зефирина.

– Нет… Милорд Монроз добавил: – «Я прошу вас, господин маркиз, передать ей мои наилучшие пожелания скорейшего выздоровления!»

– Ах! Он ни о чем больше не спросил? – настаивала Зефирина.

– Да нет… А что бы вы хотели, чтобы он добавил?

Роже де Багатель начал с любопытством поглядывать на свою дочь. Зефирина предпочла переменить тему разговора. После того, как они поговорили о нарядах королев и о сплетнях в «Золотом лагере», Зефирина задала последний вопрос, который жег ей губы:

– А вы случайно не нашли того дворянина, который спас меня из огня?

– Нет… Несмотря на все поиски, никто не объявился! По моему мнению, страх, который вы испытали, заставил вас выдумать спасителя, Зефи!

– Да, может быть, папа! – прошептала Зефирина, безотчетно проведя пальцем по губам.

Она была в бешенстве, что лежит здесь с красной кожей, обмазанная довольно вонючей мазью и не имеет возможности самой вести следствие.

– Хорошо, до завтра, моя дорогая. Мне пора возвращаться на празднество. Черт побери, я чуть не забыл! Вот подарок, который посылает вам король Франциск. Я надеюсь, что вы, Зефи, отдаете себе отчет в том, что его величество проявил чуткость и внимание, потратил время на то, чтобы написать для вас шараду, которую вы, возможно, поймете… Что касается меня, то я ничего не понимаю в этих играх ума!

Как только Роже де Багатель ушел, Зефирина открыла маленькую шкатулочку с небольшой насечкой, которую он только что ей передал. Внутри лежала свернутая в трубочку записка. Зефирина проворно ее развернула и прочла следующие слова, написанные собственноручно Франциском I:

«Мое первое – место где причаливают корабли.