– В моем положении я привык молчать! – просто сказал Бастьен.

«Беатриса… немая, которая говорит… Но почему, почему моя мачеха могла бы заставить ее совершить это преступление? Она не была заинтересована в том, чтобы избавиться от папаши Коке! От этого можно сойти с ума. Если только он, конечно, не раскрыл какую-нибудь ужасную тайну! Но какую?» – думала Зефирина, удрученная своими зловещими открытиями.

В комнате повисла гнетущая тишина. Девушка смотрела вокруг и видела земляной пол, нищую обстановку, единственной роскошью были медный подсвечник и квашня. Этот запах бедности заставлял ее чувствовать себя неловко.

Зефирина ощутила на себе иронический взгляд Бастьена, который угадал ее смущение. Она быстро опомнилась.

– Я прикажу прислать вам хорошего белого хлеба, папаша Коке…а также покрывало из овечьей шерсти, чтобы вашим коленям было тепло.

Говоря так, Зефирина ласково взяла узловатую руку калеки в свои руки.

– Я уверена, что вы не забыли вашу маленькую Зефирину. Я – Зефирина де Багатель, которую вы однажды спасли при пожаре. Вспомните!.. О, вы вспоминаете!

Два пальца бедняги-паралитика пошевелились в ее руке.

– Папаша Коке, дайте мне какой-нибудь знак, что вы меня понимаете!

Пожатие пальцев стало сильнее.

– Бастьен, Бастьен, он меня понимает! – воскликнула Зефирина. – Папаша Коке, я бы хотела…

Взглянув на Бастьена, Зефирина вдруг остановилась:

– Оставь-ка нас наедине с папашей Коке… Скажи мадемуазель де Ронсар, что я иду!

Без рассуждений Бастьен вышел из лачуги. Зефирина подождала, когда юноша закроет за собой дверь, и с жаром продолжала:

– Папаша Коке, послушайте меня, будьте очень внимательны к тому, о чем я вас попрошу. Прежде всего, для того, чтобы ответить мне «да», нажмите один раз мне на ладонь, для того, чтобы ответить «нет» – два раза… Повторим… да… нет… отлично, вы поняли папаша Коке… – Зефирина инстинктивно понизила голос, – это очень важно. Я подозреваю, что в моей собственной семье творятся ужасные вещи. Не думали ли вы когда-нибудь, что моя мачеха хочет от вас избавиться? – закончила Зефирина, с трудом проглотив слюну.

Старик два раза нажал ей на ладонь.

– Нет? – удивилась Зефирина. – Вы хорошо поняли мой вопрос?

Папаша Коке один раз легонько стукнул по пальцам Зефирины.

– Да… хорошо… Но не подозревали ли вы, что Беатриса, ее служанка, влила вам какую-то отраву в стакан?

Ответ последовал без колебаний. Нет.

– Нет! – повторила удивленная Зефирина, – однако подумайте хорошенько, папаша Коке, быть может, вы, перед вашей болезнью… узнали что-нибудь о моей мачехе?

– Да… А! – победно воскликнула Зефирина. – А что это было? Я хочу спросить… это было плохое?

– Нет?.. Нет… Это не было плохое? Тогда… это было хорошее?

– Да.

– Вы узнали что-то хорошее о донье Термине? – повторила ошеломленная Зефирина.

– Да.

– Что… Что… Боже мой, как мне спросить у него?

– Вы узнали, что донья Гермина настоящая великосветская дама?

– Да.

– Благородная?

– Да.

– Она не авантюристка?

– Нет.

– Она набожна?

– Да!

– Она никогда не причиняла зла?

– Нет!

– Но, папаша Коке, – застонала Зефирина, – я-то ее подозреваю в самых худших злодеяниях… даже в том, что она убила Пелажи…

– Нет.

– Это не она?

– Нет.

– Я должна ее любить?

– Да.

– Вы, папаша Коке, вы любите мою мачеху? – настаивала Зефирина.

– Да.

– А… моего отца? – спросила Зефирина, поколебавшись.

Ответ последовал быстрый и ясный: нет.

– Вы не любите моего отца? – пролепетала Зефирина.

– Нет.

– Но почему?.. У вас есть причина?

– Да.

– Он был несправедлив к вам?

– Да.

– Это все?

– Нет.

– Но что… есть что-то еще?

– Нет.

– Как это нет… А! Вы не хотите мне сказать?

– Нет.

– Я вас умоляю, папаша Коке, я…

– Нет.

У Зефирины появилось желание немедленно уйти, прекратив этот допрос, который истощал ее нервы, однако она не хотела оставлять старого калеку, не задав ему последний вопрос.

– Хорошенько посмотрите на этот медальон, папаша Коке! – прошептала Зефирина.

Она вытащила из-за своего корсажа драгоценную безделушку, демонстрируя перед безжизненным взглядом старика большой изумруд, зажатый в лапах золотого орла.

– Вы узнаете это украшение?

– Да.

– Оно из шкатулки моей матери?

– Нет.

– Однако у моей матери было такое же?

– Да.

– Но не совсем такое?

– Нет.

– Со змеей?

– Да.

– Медальон со змеей был украден служанкой Бертиль в день, когда я родилась?

– Да.

– Это вы нашли его спрятанным в тюфяке у этой Бертиль?

– Да.

– Но тогда… кому же принадлежит этот, с орлом? – простонала Зефирина… Подождите, папаша Коке, я по-другому задам вопрос. Если этот медальон не принадлежал моей матери, то не принадлежал ли он моему