Ведь волку не удастся обладать женщиной.

Вот так она сможет победить. Этого можно было и не говорить: намек повис в воздухе.

Зверь снова пошел в наступление. В груди рождалось призывное и в то же время грозное рычание. Прижатые уши, напряженно поднятый хвост, вкрадчиво-пружинистые движения пугали и одновременно привлекали. Сама того не желая, Кэт с опаской попятилась; против собственной воли она продолжала отступать от той угрозы, которую не воспринимала разумом. И все же могучий инстинкт повелевал держаться подальше от необычного волка – он смотрел на нее человеческими глазами, в которых светились разум и решимость.

Друстан не совершит опрометчивой попытки овладеть ею в обличье волка – ведь она не способна измениться. Кэт это знала, и все же поведение зверя завораживало и заставляло продолжить движение. Сейчас уже не имело значения, куда именно она придет. Главное – сохранять хотя бы небольшое расстояние между собой и зверем. Кэт не понимала, куда Друстан загоняет добычу. Осознала лишь тогда, когда оказалась в темной комнате.

Спальня.

Через несколько секунд глаза привыкли к темноте. Рядом, совсем близко, возвышался воин. Образ оказался столь же впечатляющим, как устрашающее волчье обличье… а возможно, даже более угрожающим. Ведь в древнем брачном ритуале человек вполне мог сделать ее своей. На фоне двери в соседнюю освещенную комнату недвусмысленно вырисовывался силуэт обнаженного мужчины в откровенной мощи вожделения.

Взгляд скользнул по телу – любопытство пересилило скромность – и с изумлением остановился на главном. Размеры члена поражали. Да, он больше, чем у Фергюса, гораздо больше и сильнее. Темные, словно сердитые вены нетерпеливо пульсировали на возбужденной плоти и не давали забыть о том, что Друстан явился ей оборотнем, а не простым мужчиной.

Внезапное ощущение влаги между ног красноречиво подсказало, как относится волчица к предстоящему соитию.

Друстан улыбнулся, и зеленые глаза зажглись дерзкой уверенностью. Да, он знал, что подруга жаждет немедленной близости.

– Разденься, Кэт. Познай меня так, как я готов познать тебя.

Она молча смотрела на мужа, и в сердце расцветало необъяснимое, не испытанное доселе чувство. Обладание всегда требовало взаимности и все же зачастую оказывалось иным. И оборотни, и люди нередко видели в женах лишь собственность, а не равноправных партнеров. Слова Друстана означали, что он придерживался иного мнения, признавал ценность и силу женского начала. Руки сами начали срывать одежду, и спустя мгновение Кэт тоже предстала перед супругом в прекрасной и гордой наготе.

Живот заметно выделялся, но не вызывал смущения. Волчицы редко переживали беременность, а потому ребенок доказывал глубочайшую степень женственности – качество, которым следовало гордиться. Изменение фигуры лишь украшало. С этим утверждением с готовностью согласился бы каждый волк.

Пристальный взгляд Друстана красноречиво подтвердил справедливость мыслей.

– Еще ни разу не доводилось обладать женщиной во всей красе ожидания, – признался он охрипшим от волнения голосом.

Кэт взяла мужа за руку и доверчиво приложила раскрытую ладонь к животу. Тепло простого прикосновения пронзило тело. Друстан вздрогнул – ощущение взволновало и его. На глаза Кэт навернулись странные, непонятные слезы. Сейчас все казалось особенным – каждое движение, каждое прикосновение обретало новый смысл.

Друстан взял жену на руки, отнес на кровать и уложил – деловито, по-хозяйски и в то же время бережно.

– Не имею права затевать погоню, но готов доказать, что достоин стать твоим единственным мужчиной.

Кэт пристально смотрела на него, сгорая от нетерпеливой жажды близости.

– Как? – Вопрос прозвучал едва слышно, словно шорох.

– Будешь умолять взять тебя, и мольба докажет право обладания.

Надеется услышать ее просьбы? Но волчица никогда не просит и не умоляет. Такому не бывать.

– Ничего не выйдет.

Кэт не дразнила, а искренне беспокоилась. Муж ставил перед собой невыполнимую задачу, а ей вовсе не хотелось разочарований.

– Сомневаешься в моей силе?

– Я же волчица, – напомнила она, не желая бросать открытый вызов.

– И все же непременно сумею сделать по-своему, поверь. – Друстан глубоко вздохнул и улыбнулся, словно викинг-завоеватель. – Запах твоего желания несказанно волнует кровь. Будешь просить, умолять… будешь с болью призывать меня, прежде чем я по-настоящему возьму тебя.

Он начат гладить ее. Пальцы скользили с неожиданной для сильного воина нежностью и мягкой лаской. Едва заметные волоски на теле Кэт дружно поднялись, а по коже побежали мурашки счастливого ожидания. Каждый уголок существа проникся неповторимым ароматом чувственности. Напряжение, волнение, возбуждение рвались к вершине.

В агонии наслаждения она выгнулась на постели.

– Друстан!

Он тихо рассмеялся. Даже низкий грудной смех казался невозможной, нестерпимой лаской.

– Ну что, хочешь меня?

– Да!