разорван. Алекс нагнулся и осмотрел противоположную стену. Там он обнаружил второй гвоздь, с которого свисал кусок шнурка. Гвозди были вбиты примерно на уровне лодыжки прямо у края ступеньки. Ничего не подозревающая жертва не могла наступить на темный шнурок, натянутый от стены до стены, но непременно зацепилась бы за него ступней. Тот, кто это подстроил, не дал себе труда убрать шнурок и гвозди после падения Гвендолин. Либо он проявил непростительное легкомыслие, либо хотел, чтобы все узнали, что падение Гвендолин не было несчастным случаем.

Алекс сердито вырвал гвозди из стены и поспешно сбежал вниз, не обращая внимания на скользкие ступени. Он быстрым шагом миновал коридор и рывком распахнул дверь в комнату Мораг.

– Добрый вечер, Алекс, – приветливо поздоровалась Мораг, нисколько не обеспокоенная его неожиданным вторжением. – Или правильнее сказать «доброе утро»?

Она стояла у длинного обшарпанного стола, уставленного потрескавшимися кувшинами и горшками всевозможных форм и размеров, и процеживала густую коричневую жидкость через зеленоватую ткань, натянутую на горлышко кувшина. Нахмурив серебристые брови, она не отрывала сосредоточенного взгляда от своего зелья, которое из темно-коричневого становилось кремовым. Алекс ждал.

– Да, – наконец произнесла она, не поворачиваясь к нему, – я знаю о шнурке.

– Кто это сделал? – спросил он.

Мораг поставила бутыль с коричневой жидкостью и вздохнула.

– Видение было нечетким, как и многие другие в последнее время. Я не могла разглядеть, кто натянул его там.

– Поэтому ты оставила записку Гвендолин в ее комнате? Хотела предупредить ее об опасности?

– Ты прекрасно знаешь, что я не оставляла никакой записки, Алекс. Я не умею писать.

Он кивнул.

– Я подумал, что ты могла попросить кого-нибудь написать ее.

– Нет.

Взволнованный, он запустил пальцы в волосы.

– Кто-то из членов клана хочет избавиться от нее.

– Очень многие хотят избавиться от нее, – поправила его Мораг. Она взяла кувшин, крепко обхватила его и подошла к огню. – Вряд ли это может удивить тебя.

– Я надеялся, что, несмотря на страх, они научатся терпеть ее присутствие здесь. Ради моего сына.

– Только ли ради Дэвида?

– Я привез ее сюда, чтобы вылечить сына. Вот и все.

Мораг наклонилась и стала лить кремовую жидкость из кувшина в котел, от которого шел пар. Над котлом поднялась пышная густая пена, и в воздухе распространился резкий пряный аромат. Она взяла деревянную ложку и медленно помешала варево.

– Возможно, ты привез ее сюда из-за Дэвида, – согласилась она, – но вовсе не мальчик является причиной того, что ты хочешь оставить ее.

– Я пообещал ей, что она может уйти, когда вылечит Дэвида.

– Потому что у тебя не оставалось выбора. Но, даже говоря это, ты не был уверен, что сдержишь слово.

– Я хочу знать, кто пытается убить Гвендолин, Мораг, – сурово заявил Алекс.

– Тогда ты должен присматривать за ней. Сила ведьмы велика. Найдется много людей, которые захотят избавиться от нее, и еще больше тех, кто пожелает использовать ее в своих интересах.

Еще в одном предупреждении Алекс не нуждался. Он решительным шагом направился к двери, кляня себя за то, что оставил Гвендолин в комнате одну. Открыв дверь, он застыл в нерешительности.

– Если ее сила так велика, то почему она не исцелила Дэвида?

Мораг улыбнулась:

– Некоторые вещи происходят не так быстро, как хотелось бы. Для выздоровления нужно время.

– И для смерти тоже, – ответил Алекс, не уверенный, кого он имеет в виду: сына или себя самого?