деньги на что-то, что могло закончиться ничем, ей, по крайней мере, необходимо остаться живой, чтобы заплатить. У нее имелся большой кредит на карте «Виза»; ее никогда не прекращало поражать, сколько банков желали дать студентам колледжа веревки, чтобы повеситься.
— Вы можете назвать номер счета?
— Конечно, нет. Я же только что сказала Вам, что у меня нет накладной. Ваши парни забыли оставить мне копию.
— Мы никогда не забываем отдавать копии товарных накладных, — ощетинилась женщина. — Должно быть, Вы потеряли ее.
Джесси вздохнула.
— Хорошо, я действительно потеряла ее. Независимо от этого, у меня ее нет.
— Мисс, мы делаем сотни поставок в неделю. Без номера счета, я не смогу узнать о какой поставке Вы говорите.
— Хорошо, но Вы же можете поискать по фамилии?
— Компьютеры отключены в течение ночи. Они будут подключены в восемь. Вы должны перезвонить завтра.
— Это была необычная поставка, — попыталась подтолкнуть Джесси. — Вы могли бы запомнить ее. Это было ночью. Недавно. Я могу описать парней, которые принесли ее. — Она стремительно описала пару.
Последовала долгая пауза.
— Мисс, те мужчины были убиты в конце недели. Задушены, точно так же как тот мужчина — профессор, об этом говорилось во всех новостях. Теперь полиция не оставит нас в покое. — В ее голосе появились нотки ожесточения. — Они действовали от лица компании моего мужа, и теперь на нас падает подозрение в теневой торговле или чем-то подобном, — последовала пауза. — Так как говорите Ваше имя?
Чувствуя себя, так словно ее только что пнули в живот, Джесси повесила трубку.
Она не сразу пошла к нему.
Она отказывалась сделать это.
Мысль о таком быстром признании поражения нервировала.
Она в смирении анализировала прошедшие несколько дней. Ничего из того, что произошло с ней в последнее время, даже отдаленно не соответствовало плану улучшения жизни Джесси Сент-Джеймс, и она подозревала, что так будет еще долгое время.
Таким образом, она упрямо просидела в университетском кафе до полуночи, потягивая кофе в больших количествах, в чем ее измотанные нервы явно не нуждались, смакуя мысль, что она и не подозревала, какой нормальной ее жизнь была в течение долгого времени, перед тем как неминуемо обрушиться.
У нее не было никакого желания умирать. Господи, но она даже еще не начинала жить.
Нет, конечно, она не готова была умереть. Она хотела прожить, по крайней мере, еще лет шестьдесят или семьдесят. Она еще даже не добралась до хороших моментов в своей жизни. Проблема была, и она не строила никаких иллюзий относительно свой способности избежать, как он сумел так кратко заявить, «прибытия смерти». Она была студенткой колледжа, специализирующегося на археологии. Люди не были ее сильной стороной. По крайней мере, не живые. Она не боялась мертвых людей, найденных в ледниках или болотах, но это никак не подготовило ее к общению с убийцей. Прискорбный факт, Смерть, вероятно, могла бы следовать за ней, одетая в черный балахон и с косой наперевес, а у нее вызовет растерянное удивление лишь возраст, происхождение, и состав косы.
Следовательно, правильно это или нет, но — милостивый Боже, она не сможет справиться сама — она нуждалась в нем. Независимо от того, кем он был. Профессор мертв. Люди из доставки заказов мертвы. Она была следующей. Трое из четырех убиты. Она чувствовала себя подобно одной из тех глупеньких героинь в тайне убийства, или одной из романтических новелл, незаконченный конец которых, подразумевает, что психопат после появляется вновь.
Беспомощные девочки, девчушки. Но она никогда за всю свою жизнь не считала себя беспомощной. Девчушкой — возможно, но не беспомощной.
Теперь, стоя у двери в офис профессора Кина, она снова и снова укрепляла свою волю, мысленно готовясь совершить невозможно милосердный поступок.
Или он защитит ее, поскольку она выполнит его требование. Или кроваво убьет ее тут же на месте, если он действительно был каким-то космическим злодеем, справедливо заключенным в тюрьму, и тот, кто планировал убить ее, не лгал.
Если это так, то она была проклята. Она проклянет себя в любом случае, вне зависимости сделает она это или нет, этот внутренний разлад был не к месту и не ко времени, значит, она должна встряхнуться и закончить задуманное.
Она взглянула на свои часы — 42 минуты после полуночи.
«До свидания, жизнь, — поскольку она знала это, — привет хаос…, я надеюсь, только до свидания, жизнь».
Она открыла дверь и зашла в офис.
— Хорошо, — сказала она со вздохом, глядя на серебристую поверхность. — Я думаю, что сделаю это.
Он оказался там даже прежде, чем она полностью произнесла, слово «думаю». Она заканчивала остальную часть предложения, немного затаив дыхание.
Медленная, ликующая улыбка изогнула его губы.
— Так делай. Проклятье, вызови меня отсюда, женщина.
Глава 6
— Не оправдывайтесь, — рычал Лука в телефон. — Роман мертв. Теперь мне нужно, чтобы в Чикаго отправилась Ева.
Он поднялся и встал перед высокими окнами своей лаборатории, наблюдая Лондонский рассвет, когда первые слабые полосы солнца сжигали туман. Небо за окном было все еще достаточно тусклым, так что он мог видеть собственное отражение в стекле. Будучи один, он не потрудился скрывать чарами свою внешность.
Весь его череп был испещрен темно-красными и черными рунами, его язык мерцал черной татуировкой во рту, когда он говорил, а глаза были дикого темно-красного цвета.
Это было утро четверга. У него осталось двадцать дней.
Он перевел свой пристальный взгляд к более темному пятну на шелковых обоях, где так долго висело Темное Зеркало. Захват Кейона был постоянным источником развлечения для него — легендарный Келтар, самый мощный из всех когда-либо живших Друидов, был пленен одним лишь Лукой Майрдин Тревейном.
Его руки сжались в кулаки, он стиснул челюсть. То пустое место будет скоро снова заполнено. Вернувшись к беседе, он продолжил:
— Мисс Джеймс теперь знает, что она в опасности. Неизвестно, как она поступит. Я желаю, чтобы с ней разобрались немедленно. Но сначала я хочу получить назад это проклятое зеркало. Роман сказал, что оно было в офисе профессора. Пусть она временно остановится в моей резиденции, когда прибудет на место. А потом избавься от девчонки и кого-либо еще, кто видел его.
