«На тебе слишком много одежды», задыхаясь, пожаловалась Хло несколько мгновений спустя.
Он предложил ей свой кинжал, чтобы разрезать их, но она, взглянув только раз на его облегающие кожаные штаны, решила, что она ни под каким предлогом не позволит острому лезвию пройтись вблизи того, что, как она знала, было в них.
Так что она позаимствовала ещё одну из его восхитительных тактик и раздела его по большей части своим ртом.
Хло была безумно довольна. Свернувшись клубочком и вжавшись спиной в Дэйгиса, руки которого обернулись вокруг неё, она, насытившаяся, испытывала неземное блаженство.
Он любил её. Он не только сказал ей об этом, он показал ей это своим телом. Это было в том, как он гладил её щеку или смахивал кудряшки с её глаз. Это было в долгих, медленных поцелуях. Это было в том, как он обнимал её после занятий любовью.
Приняв твёрдое решение, она горела желанием похоронить все свои тревоги. Она знала, что с такой любовью, как у них, они вместе смогут выстоять перед чем угодно.
Она изогнулась в его объятиях, перевернувшись в его руках так, чтобы смотреть ему в лицо. Он улыбнулся ей одной из тех ленивых, нежных улыбок, которые дарил так редко, и поцеловал её.
Вздохнув от удовольствия, и до того, как он смог отвлечь её снова, она оттянула голову назад, прерывая их поцелуй. «Дэйгис, я готова узнать о проклятии сейчас. Расскажи мне, что это такое, и скажи мне, что ты ищешь».
Он поцеловал её снова, неторопливо, втягивая ртом её нижнюю губу.
«Пожалуйста», упорствовала она. «Мне надо знать».
Он слабо улыбнулся, потом вздохнул. «Я знаю. Я хотел рассказать тебе, но мне показалось, что тебе надо немного больше времени».
«Так и было. Так много всего случилось, и так быстро, что я чувствовала, что мне надо было перевести дух или что-то вроде этого. Но сейчас я готова», заверила она его.
Он смотрел на неё долгие минуты, его глаза прищурились. «Милая», сказал он тихо, «если ты попытаешься оставить меня, боюсь, я не позволю тебе. Боюсь, что я сделаю всё, что угодно, что мне придётся сделать, и не будет иметь значения, насколько жестокое, чтобы удержать тебя».
«Считай, ты меня предупредил», дерзко сказала она. «Поверь мне, я никуда не уйду. Теперь расскажи мне».
Он задержал на ней взгляд чуть дольше, молча оценивая её. Потом, захватив её руки в свои, он сплёл их пальцы вместе и начал.
«Так, дай мне разобраться», широко раскрытые глаза Хло прояснились некоторое время спустя, «ты воспользовался камнями, чтобы вернуться назад во времени и - о! Вот что значила та цитата в Кодексе Мидха о человеке, который идёт по мосту, что обманывает смерть! Мост - это Бан Дрохейд, в переводе 'белый мост', потому что ты можешь пройти по нему назад во времени, и отменить чью-либо смерть. Эта цитата была о тебе».
«Да, милая».
«Так ты спас жизнь Драстена, но поскольку ты нарушил клятву, которую дал Туата Дэ Данаан, ты закончил тем, что выпустил на свободу древнее зло?»
Он осторожно кивнул.
«Хорошо, и где же это древнее зло сейчас?», спросила она, сбитая с толку. «Ты преследуешь его сквозь столетия, так что ли?»
Он мрачно и сухо усмехнулся. «Что-то вроде того», пробормотал он.
«Ну?», подгоняла она.
«Скорее, это оно преследует меня», сказал он почти неслышно.
«Я не понимаю», настаивала Хло, моргая.
«Почему бы нам сейчас не оставить в покое всё это, Хло? Ты знаешь достаточно для того, чтобы помогать нам в поисках. Если, читая, ты хоть что-то найдёшь о Туата Дэ или Драгарах, доведи это до моего сведения или Сильвена».
«Где сейчас древнее зло, Дэйгис?», повторила она спокойно.
Когда он попытался отвернуть своё лицо, она взяла его в свои ладони и не позволила ему увести свой взгляд.
«Скажи мне. Ты обещал мне рассказать всё. Теперь скажи мне где эта проклятая штука, и ещё более важное, как нам её уничтожить?»
Буравя её глаза своим мрачным взглядом, он увлажнил губы и тихо сказал, «Оно внутри меня».
Глава 23
Хло осторожно перевернула плотную пергаментную страницу тома, лежащего у неё на коленях, хотя на самом деле она не читала его, слишком погружённая в свои мысли.
Оно внутри меня, сказал он, и так много всего ей, наконец, стало понятно. Крупицы и частицы чётко сложились в одну картину, давая ей первый истинный взгляд на всего мужчину целиком.
Он рассказал ей всё в ту ночь, несколько дней назад, когда они лежали в постели, их лица были близко друг другу, пальцы переплелись. О Драстене и Гвен (неудивительно, что Гвен пыталась подбодрить её!), и о том, как Драстен был заколдован и помещён в башню. Он рассказал ей, как он ушёл с головой в строительство будущего дома Драстена (и сейчас она знала, почему он так гордился замком), и о пожаре, в котором погиб Драстен. Он рассказал ей о ночи, когда боролся с самим собой, потом ушёл к камням и нарушил свою клятву. Он сказал ей, что на самом деле не верил в старинные легенды до тех пор, пока древнее зло не захватило его в промежуточном пространстве, и было слишком поздно что-то менять.
Он рассказал, что делало с ним использование магии, и как занятия любовью помогали ему. Как он отправился сквозь камни в будущее, чтобы убедиться, что Драстен действительно воссоединился с Гвен, испытывая нужду знать, что его жертва не была в пустую. И как он остался, не желая представать перед своим кланом таким, каким он стал, надеясь найти способ спасти себя.
Он сказал ей, что не носил пледа Келтаров с тех пор, хотя он не упомянул того куска ткани, который она обнаружила под его подушкой, и она не стала заводить об этом речь тоже. Она знала, что это значило. Она могла представить себе, как он лежал в одиночестве в своей постели в своём похожем на музей пентхаусе, в мире, который, должно быть, казался ему таким чужим, и смотрел на него. Он символизировал все его надежды, которые нёс в себе этот кусок ткани.
Она подумала о нём, как о тщеславном бабнике, когда встретилась с ним, о мужчине, который был настолько выше этого!
Теперь она понимала то ощущение, возникшее у неё в нескольких случаях, присутствия чего-то древнего и злого: оно было всегда, когда Дэйгис незадолго до этого использовал магию. Она поняла, как он взломал систему охраны: с помощью сверхъестественной силы. Она поняла идеалистическую природу его глаз. Они темнели, когда он делался тёмным. Она получила совершенно новое понимание его дисциплины и контроля. Она подозревала, что ухватила взглядом только вершину айсберга и не могла даже вообразить себе ту битву, которую он вёл каждый миг бодрствования.
Хотя он приговорил себя носить такое зло внутри себя, вначале освободив его, Хло не могла вполне воспринимать это в таком свете.
Дэйгис сделал то, что он сделал из любви к своему брату. Следовало ли ему обманывать смерть таким образом? Возможно нет. Казалось, это действительно шло против естественного порядка вещей; и всё же, если возможность делать это существовала, ну… не было ли тогда это частью естественного порядка вещей? Это был этически взрывной предмет спора не из-за самого действия, но из-за возможности для человека злоупотреблять подобной властью, ловчить на каждом шагу.
И всё же Дэйгис не стал снова ловчить. С тех пор как он нарушил клятву, он стал хранилищем абсолютного могущества, и ни разу не злоупотребил этим. Вместо этого, он посвятил каждый миг своего
