золотых восковых клякс алую каплю крови. На миг он замешкался, поднял глаза на стоявшего перед ним брата, а потом решительно взял свою личную печать — миниатюрную статуэтку золотого ягуара, украшенную черными и желтыми бриллиантами, и вдавил в воск. Появилось изображение ягуара в прыжке, перемахивающего через лунный серп и держащего в оскаленной пасти скипетр. После молодой человек взял третий, из длинной череды, серебряный прямоугольник и поставил еще одну печать. Герб Санкт- Петербурга застыл в воске, а с ним надпись на ленточке в самом низу — «6 месяцев».

— Полгода, и ни минутой больше, — произнес Лайонел и переместил документ на край стола.

Вильям не взял «Вольную», а с усмешкой осведомился:

— А что, если я перееду отсюда совсем, под покровительство другого вампира?

Лайонел откинулся на спинку кресла.

— Думаешь, кто-то захочет из-за тебя ссориться со мной?

Брат горестно кивнул.

— Конечно нет, какая глупость. — Он взял бумагу и повернулся к двери.

Лайонел смотрел ему вслед и понимал, что если сейчас ничего не скажет, отпустит вот так, то не скажет уже никогда. Шесть месяцев пройдут, а пропасть между ними, однажды прекратившая расти, увеличится еще больше.

— Вильям… — начал молодой человек, сцепив пальцы в замок. Брат обернулся.

Когда молчание до неприличия затянулось, пришлось признаться:

— Я просто не знаю, что сказать.

— Ты заболел? — с легким сарказмом уточнил Вильям.

— Наверно. — Лайонел рассеянно улыбнулся и после длительной паузы сказал: — Мне не хочется говорить тебе о закономерностях, схемах и прочем. Но я думаю, если бы не вмешался в ваши отношения, итога бы это, увы, не изменило.

Брат наклонил голову набок и неожиданно согласился:

— Пожалуй. Рано или поздно, вы все равно бы встретились.

Их напряженные взгляды пересеклись. В кабинете сделалось необычайно тихо. Вильям вздохнул, промолвив:

— Ты оказался прав, она другая…

— Да, — Лайонел опустил глаза, — только я не знал, что та — другая — тебе может понравиться.

Брат пожал плечами:

— Я тоже не знал. Она ошеломительная… Чего тебе говорить, ты сам все понял.

Лайонел ощутил укол ревности, точно солнечный луч проник куда-то глубоко-глубоко внутрь и порезал.

Вильям, похоже, заметил, потому что прищурился, взмахнул «Вольной» и поинтересовался:

— Полгода? Ты уверен?

— Я справлюсь с собой, — заверил Лайонел и приподнял брови, без слов задавая тот же вопрос.

— Разве у меня есть другой выход? — Не дожидаясь ответа, брат взялся за дверную ручку. — Со мной будет все в порядке, Лайонел. Ты не можешь всю нашу бессмертную жизнь неустанно следить, чтобы я не обжегся.

— Подожди. — Лайонел привстал с кресла. — Твоя необыкновенная сила…

— Что?

Молодой человек плюхнулся назад в кресло, пробормотав:

— Да так, ничего. Забудь.

Брат с пару секунд постоял на месте, затем произнес:

— До свидания, Лайонел.

— До свидания, — как эхо повторил тот.

Катя завернула за угол высокой ограды с пущенной по верху колючей проволокой, как осколками стекла покрытой льдом, и увидела у зеленых ворот две фигуры, высокую и низкую. Неподалеку стоял джип с огромными колесами. Дверцы были открыты, фары горели. А в окнах дома — ни огонька.

Девушка приветственно подняла руку. Волк подбежал и, точно молоденький бычок, боднул головой в бок.

— А мы тебя ждем! — простодушно сообщил Йоро, шлепая голыми ступнями по снежной дороге. И с нотками огорчения добавил: — Я теперь тебе не нужен, ведь есть Лайонел… Он сильный.

— Конечно, нужен, — возразила Катя, погладив его по черным спутанным волосам. Чтобы посмотреть на Вильяма, пришлось собрать всю свою волю. Девушка подняла глаза и, встретив его нежный взгляд, смущенно улыбнулась.

— Эй, — встрял между ними Йоро, уперев ладони им в животы и разводя в разные стороны, — мы же не хотим потерь, правда? У Лайонела очень чуткий сон.

Вильям засмеялся и, отступив на шаг, заверил:

— Нет, дружище, она уже давно сделала выбор и ни за что его не изменит. Не так ли?

Катя замешкалась. И дело было не в выборе, который она сделала, он сомнений больше не вызывал. Только хотел ли об этом услышать Вильям?

— Не отвечай, я знаю, — спохватился он.

Девушка едва заметно качнула головой — волосы

скатились по плечам. Она уже успела позабыть о его необыкновенной чуткости.

— Вы надолго? — чтобы не молчать, спросила Катя.

Йоро побежал к машине, крикнув:

— У нас «Вольная» на полгода! Мальчик вернулся с пакетом овсяного печенья и, громко чавкая, охотно пояснил: — Лайонел не захотел отпускать Вила надолго, потому что будет по нему скучать.

Девушка закашлялась, пытаясь удержать смех, но у нее не вышло.

— Так он не говорил, — укоризненно посмотрел на оборотня молодой человек.

— Да, — Йоро хохотнул, — так он думал.

— Иди в машину, сейчас поедем, — настойчиво попросил Вильям, подталкивая мальчика в спину. Когда тот ушел, молодой человек приблизился к девушке почти вплотную и прошептал: — Поздравляю.

Катя не знала, как это воспринять, поэтому невнятно пробормотала:

— Ты мне очень помог.

Он хмыкнул.

— Любить того, кто больше всего любит себя, очень непросто, поверь уж мне. — Вильям скользнул взглядом по черным окошкам башни. — Ненависть Лайонела страшна, безразличие — невыносимо, а любовь — убийственна. Ту ли помощь я тебе оказал — еще неизвестно, Стать пленницей в холодном сердце? Надеть золотые кандалы? Такое — твое счастье?

Катя улыбнулась:

— Я раньше думала: любить отрицательных героев неправильно, это противоречит всему мирозданию. — Она медленно провела языком по нижней губе и шепнула: — В порочности есть что-то божественное.

Вильям помолчал, рассматривая ее как будто в первый раз. Наконец его взгляд переместился на машину, где в разные стороны крутил руль Йоро, и молодой человек пожелал:

— Будь счастлива.

Вскоре джип скрылся за поворотом, исчезли огоньки фар, стих шум мотора. Между серебряных веток деревьев бесшумно тянулся дымок из тонкой черной трубы, ни один лишний звук не нарушал воцарившуюся тишину.

Девушка закрыла за собой ворота. В освещенной одной лампочкой прихожей Ксана взяла ее пальто.

Пока они шли по коридору к лестнице, ведущей на второй этаж, Катя обронила:

— Надеюсь, мы подружимся. — И мысленно прибавила: «Если ты не будешь спать с моим мужчиной».

Ксана кивнула и, подойдя к одной из дверей, сказала: