– Запоминай, пока я добрая.

– А вот поинтереснее, – пролистывая блокнот, воскликнула Стася. – «Парни это своего рода коровы – если вовремя не подоить, их самомнение лопнет, как переполненное вымя».

Засмеялись только девчонки, а Миша скривился:

– Хорошенького же она мнения о всех нас!

Стас чему-то улыбнулся.

Каланча продолжила:

– А вот вчерашнее: «В обществе людей, которые не отличают Dolc&Gabbana от Miss Sixty, остается лишь думать о птичках».

– А я вам говорила, – гордо вскинула голову Яна, – она лицемерка до кончиков своих ухоженных ногтей!

Лиза пренебрежительно закатила глаза.

– Открытие... – И заметив, что Максимка неотрывно смотрит на нее, спросила: – Чего тебе?

– Ты лицемерка, – наконец с дрожью прошептал он.

Лиза вскинула брови.

– Ну и что?

Мальчик крепко обнял свои колени.

– Да ничего... просто.

Тем временем Вера подкинула ветку в костер и предложила:

– Почитай еще.

Максимка засопел.

– Почему ты их не остановишь?

– Мне все равно, – не глядя на него, проворчала Лиза.

– Как бы не так! – воскликнул он, и не успела она и рта раскрыть, как мальчик вскочил и сбежал с горы.

Под тентом повисла тишина, а потом раздался звонкий голос Максимки:

– Как вам не стыдно! Это же личное!

Волей-неволей Лизе тоже пришлось выйти из укрытия. Досада, удивление, смущение на лицах ребят доставили ей истинное удовольствие. Они неловко переглядывались, не решаясь заговорить, только Стас остался невозмутим. Он жевал травинку, на губах его играла полуулыбка, а взгляд не блуждал, как у провинившегося ребенка.

«Волосы растрепались, – с досадой поняла Лиза, глядя через дымную поволоку в синие глаза. – Каков же наглец, даже не смутится...»

– Мы все знаем! – Яна агрессивно выдвинула вперед челюсть.

– Да, – подтявкнул ее аппендикс. – Можешь больше не прикидываться нашей подругой.

«Допехало наконец. Долго же соображали». Лиза вспомнила одну фразу, написанную задолго до поездки в Тулу и знакомства с ребятами.

– Страница тридцать пять, мне кажется, вы еще недостаточно узнали о себе, – усмехнулась она.

Стася приняла ее игру и, раскрыв блокнот на нужной странице, прочла: «Мелкие пакостники – вид особо трусливых людей, скрывающих гнилые помыслы за благовидными речами. Истреблению вид не подлежит. Проживает в норах. Охотится... – Каланча подняла глаза от блокнота и тихо закончила: – Ха, это падальщики».

В гробовой тишине Лиза забрала у нее блокнот и, покосившись на синеглазого негодяя, как будто только сейчас его заметила, воскликнула:

– О-о, Стас, какая приятная неожиданность! Как поживаешь?

Молодой человек засмеялся – происходящее его явно забавляло. Он окинул ее оценивающим взглядом и, подмигнув, весело произнес:

– Лиза, отличное платье!

Зинаида Григорьевна с улыбкой приняла протянутую Лизой крышку от котелка с гречкой.

– Приятного аппетита, – пожелала девочка, передавая крышку с едой руководителю и его детям.

– Лиза, какая ты сегодня умница. Все сама! – восхитился Николай Анатольевич.

Больше никто не восхитился, ребята один за другим черпали из котла гречку и в полном молчании угрюмо усаживались на свои места.

Когда к котлу подошел Максимка, Лиза подала ему заранее приготовленную тарелку.

– Вот, я тебе уже положила.

– Ой, – растерялся мальчик, – спасибо, Лиза!

Он сразу же попробовал и благодарно воскликнул:

– Какая вкуснотища!

Но Лиза его не слушала, ей куда интереснее было проследить за лицами остальных. Сперва на постных минах отразилось отвращение, потом удивление, наконец ребята понимающе переглянулись.

– Ну наглость! – возмутилась Яна, в бешенстве глядя на гречку.

– Что такое? – удивилась Зинаида Григорьевна.

Яна гневно кивнула на Лизу, но после того, как Вова прошептал ей что-то на ухо, сказала лишь:

– Да так, ничего.

Ребята молча давились пересоленной кашей, подливая себе в кружки приторно сладкого чая, а Лиза мысленно посмеивалась. Она сразу смекнула, что после неблаговидного поступка с ее блокнотом они не нажалуются руководителям. Так и вышло.

Ужин завершился, девочка тщательнейшим образом почистила зубы и переоделась в платье, похожее на то, которое вчера похвалил Стас, только светло-голубое.

«Он меня пригласил, он меня пригласил... я самая лучшая, самая я-я-я-я-а-а...» Сердце переворачивалось от радости, когда она вспоминала события минувшего вечера.

Перед уходом Стас пробрался к ее палатке и поскреб в окошко. Не просто, чтоб тупо попрощаться, а с умыслом. Лиза раз за разом прокручивала в голове выражение его лица, слова: «Заходи завтра вечером», улыбку, паузу перед: «Я буду ждать», и ощущала себя победительницей. Каланча за весь день даже не глянула в ту сторону, где находился соседний лагерь, остальные ребята тоже не заикались, что собираются вечером в гости. Соперница была устранена.

Крысу девочка оставила спать в плюшевом домике, а сама вылезла из палатки. У пруда сидели маленькие Маша с Сашей в компании Максимки, девчонки торчали под тентом, парни разбрелись по территории.

Не успела Лиза сделать и нескольких шагов вверх по холму, как ее окрикнула Зинаида Григорьевна:

– Лиза, стой, ты куда?

– Гулять! – разозлилась девочка.

Руководительница покачала головой.

– Одна не пойдешь, возьми с собой кого-нибудь.

– А если никто не хочет? – взорвалась Лиза.

– Одна не пойдешь, – повторил слова жены Николай Анатольевич, ловко развешивая на веревки постиранную одежду.

– Захочу и пойду. Я...

– Я могу сходить с Лизой, – вмешался Максимка.

– Идите, – махнула рукой Зинаида Григорьевна.

«Атас, на свидание с провожатым! Как заключенная! Ну и порядки!» Лиза старалась не смотреть на семенившего рядом мальчика, чтобы не нервировать себя еще больше.

А тот радовался. Сорвал ромашку и протянул ей.

– Смотри, Лиз, какие красивые лепестки.

– Ну и что?

Максимка поднес цветок к носу и блаженно вдыхая, прошептал: