inspirer les beaux yeux d’un jeune homme а une jeune fille poetique et aimante comme vous.
La nouvelle de la mort du comte Безухов nous est parvenue avant votre lettre, et mon pere en a ete tres affecte. Il dit que c’etait l’avant-dernier representant du grand siecle, et qu’а present c’est son tour; mais qu’il fera son possible pour que son tour vienne le plus tard possible. Que dieu nous garde de ce terrible malheur! Je ne puis partager votre opinion sur Pierre que j’ai connu enfant. Il me paraissait toujours avoir un c?ur excellent, et s’est la qualite que j’estime le plus dans les gens. Quant а son heritage et au role qu’y a joue le prince Basile, c’est bien triste pour tous les deux. Ah! chere amie, la parole de notre divin sauveur qu’il est plus aise а un chameau de passer par le trou d’une aiguille, qu’il ne l’est а un riche d’entrer dans le royaume de dieu, cette parole est terriblement vraie; je plains le prince Basile et je regrette encore davantage Pierre. Si jeune et accable de cette richesse, que de tentations n’aura-t-il pas а subir! Si on me demandait ce que je desirerais le plus au monde, ce serait d’etre plus pauvre que le plus pauvre des mendiants. Mille graces, chere amie, pour l’ouvrage que vous m’envoyez, et qui fait si grande fureur chez vous. Cependant, puisque vous me dites qu’au milieu de plusieurs bonnes choses il y en a d’autres que la faible conception humaine ne peut atteindre, il me parait assez inutile de s’occuper d’une lecture inintelligible; qui par la meme ne pourrait etre d’aucun fruit. Je n’ai jamais pu comprendre la passion qu’ont certaines personnes de s’embrouiller l’entendement en s’attachant а des livres mystiques, qui n’elevent que des doutes dans leurs esprits, exaltent leur imagination et leur donnent un caractere d’exageration tout а fait contraire а la simplicite chretienne. Lisons les apotres et l’Evangile. Ne cherchons pas а penetrer ce que ceux-la renferment de mysterieux, car, comment oserions-nous, miserables pecheurs que nous sommes, pretendre а nous initier dans les secrets terribles et sacres de la providence, tant que nous portons cette depouille charnelle, qui eleve entre nous et l’eternel un voile impenetrable? Bornons-nous donc а etudier les principes sublimes que notre divin sauveur nous a laisse pour notre conduite ici-bas; cherchons а nous y conformer et а les suivre, persuadons-nous que moins nous donnons d’essor а notre faible esprit humain et plus il est agreable а dieu, qui rejette toute science ne venant pas de lui; que moins nous cherchons а approfondir ce qu’il lui a plu de derober а notre connaissance, et plutot il nous en accordera la decouverte par son divin esprit.
Mon pere ne m’a pas parle du pretendant, mais il m’a dit seulement qu’il a recu une lettre et attendait une visite du prince Basile. Pour ce qui est du projet de mariage qui me regarde, je vous dirai, chere et excellente amie, que le mariage selon moi, est une institution divine а laquelle il faut se conformer. Quelque penible que cela soit pour moi, si le Tout-Puissant m’impose jamais les devoirs d’epouse et de mere, je tacherai de les remplir aussi fidelement que je le pourrai, sans m’inquieter de l’examen de mes sentiments а l’egard de celui qu’il me donnera pour epoux.
J’ai recu une lettre de mon frere qui m’annonce son arrivee а Лысые Горы avec sa femme. Ce sera une joie de courte duree, puisqu’il nous quitte pour prendre part а cette malheureuse guerre, а laquelle nous sommes entraines dieu sait comment et pourquoi. Non seulement chez vous, au centre des affaires et du monde, on ne parle que de guerre, mais ici, au milieu de ces travaux champetres et de ce calme de la nature que les citadins se representent ordinairement а la campagne, les bruits de la guerre se font entendre et sentir peniblement. Mon pere ne parle que marche et contremarche, choses auxquelles je ne comprends rien; et avant-hier en faisant ma promenade habituelle dans la rue du village, je fus temoin d’une scene dechirante… C’etait un convoi des recrues enroles chez nous et expedies pour l’armee. Il fallait voir l’etat dans lequel se trouvaient les meres, les femmes, lese enfants des hommes qui partaient et entendre les sanglots des uns et des autres! On dirait que l’humanite a oublie les lois de son divin sauveur qui prechait l’amour et le pardon des offenses, et qu’elle fait consister son plus grand merite dans l’art de s’entre-tuer.
Adieu, chere et bonne amie, que notre divin sauveur et sa tres sainte mere vous aient en leur sainte et puissante garde.
– Ah, vous expediez le courrier, princesse, moi j’ai deja expedie le mien. J’ai ecris а ma pauvre mere,[199] – заговорила быстро-приятным, сочным голоском улыбающаяся m-lle Bourienne, картавя на
– Princesse, il faut que je vous previenne, – прибавила она, понижая голос, – le prince a eu une altercation, – altercation, – сказала она, особенно грассируя и с удовольствием слушая себя, – une altercation avec Michel Ivanoff. Il est de tres mauvaise humeur, tres morose. Soyez prevenue, vous savez…[200]
– Ah! chere amie, – отвечала княжна Марья, – je vous ai priee de ne jamais me prevenir de l’humeur dans laquelle se trouve mon pere. Je ne me permets pas de le juger, et je ne voudrais pas que les autres le fassent.[201]
Княжна взглянула на часы и, заметив, что она уже пять минут пропустила то время, которое должна была употреблять для игры на клавикордах, с испуганным видом пошла в диванную. Между двенадцатью и двумя часами, сообразно с заведенным порядком дня, князь отдыхал, а княжна играла на клавикордах.
XXIII
Седой камердинер сидел, дремля и прислушиваясь к храпению князя в огромном кабинете. Из дальней стороны дома, из-за затворенных дверей слышались по двадцати раз повторяемые трудные пассажи Дюссековой сонаты.
В это время подъехала к крыльцу карета и бричка, и из кареты вышел князь Андрей, высадил свою маленькую жену и пропустил ее вперед. Седой Тихон, в парике, высунувшись из двери официантской, шепотом доложил, что князь почивают, и торопливо затворил дверь. Тихон знал, что ни приезд сына и никакие необыкновенные события не должны были нарушать порядка дня. Князь Андрей, видимо, знал это так же хорошо, как и Тихон; он посмотрел на часы, как будто для того, чтобы поверить, не изменились ли привычки отца за то время, в которое он не видал его, и, убедившись, что они не изменились, обратился к жене.
– Через двадцать минут он встанет. Пройдем к княжне Марье, – сказал он.
Маленькая княгиня потолстела за это время, но глаза и короткая губка с усиками и улыбкой поднимались так же весело и мило, когда она заговорила.
– Mais c’est un palais, – сказала она мужу, оглядываясь кругом, с тем выражением, с каким говорят похвалы хозяину бала. – Allons, vite, vite!..[202] – Она, оглядываясь, улыбалась и Тихону, и мужу, и официанту, провожавшему их.
– C’est Marie qui s’exerce? Allons doucement, il faut la surprendre.[203]
Князь Андрей шел за ней с учтивым и грустным выражением.
– Ты постарел, Тихон, – сказал он, проходя, старику, целовавшему его руку.
Перед комнатою, в которой слышны были клавикорды, из боковой двери выскочила хорошенькая белокурая француженка. M-lle Bourienne казалась обезумевшею от восторга.
– Ah! quel bonheur pour la princesse, – заговорила она. – Enfin! Il faut que je la previenne.[204]
– Non, non, de grace… Vous etes mademoiselle Bourienne, je vous connais deja par l’amitie que vous porte ma belle-s?ur, – говорила княгиня, целуясь с нею. – Elle ne nous attend pas! [205]
Они подошли к двери диванной, из которой слышался опять и опять повторяемый пассаж. Князь Андрей остановился и поморщился, как будто ожидая чего-то неприятного.
Княгиня вошла. Пассаж оборвался на середине; послышался крик, тяжелые ступни княжны Марьи и звуки поцелуев. Когда князь Андрей вошел, княжна и княгиня, только раз на короткое время видевшиеся во время свадьбы князя Андрея, обхватившись руками, крепко прижимались губами к тем местам, на которые попали в первую минуту. M-lle Bourienne стояла около них, прижав руки к сердцу и набожно улыбаясь, очевидно столько же готовая заплакать, сколько и засмеяться. Князь Андрей пожал плечами и поморщился, как морщатся любители музыки, услышав фальшивую ноту. Обе женщины отпустили друг друга; потом опять, как будто боясь опоздать, схватили друг друга за руки, стали целовать и отрывать руки и потом опять стали целовать друг друга в лицо, и совершенно неожиданно для князя Андрея обе заплакали и опять стали целоваться. M-lle Bourienne тоже заплакала. Князю Андрею было, очевидно, неловко; но для двух женщин казалось так естественно, что они плакали; казалось, они и не предполагали, чтобы могло иначе совершиться это свидание.
