он был ее хозяином?

Тут она принялась смеяться:

— Ну, ты действительно неподражаем! Да какая разница, его это лошадь или нет?

Гонорий опять погладил ее руку, взял в свою, она не сопротивлялась, но постаралась, чтобы рука ее лежала неподвижно.

— От этого многое зависит, — сказал он. — Постарайся вспомнить. Может быть, ты поила лошадь? Это ведь был полдень. Ей, вероятно, хотелось пить.

— Да, конечно. Она была вся в поту. Там около таверны был фонтан с поилкой для скота, лошадь тянула меня туда. Тогда я отвела ее к поилке.

— Не было ли чего-нибудь примечательного на сбруе лошади? На голову обычно надевается кожаная упряжь. Вспоминай!

Девушка опять задумалась.

— Ты прав. На лбу лошади на кожаном ремешке была прикреплена красная лента.

— Ну, тогда ясно, что это была наемная лошадь. Не было ли чего-нибудь другого, например пластинки или медного медальона с номером? Все наемные лошади имеют номера...

— Да, — сказала она. — Была круглая пластинка.

— С выгравированной цифрой?

— Да. Там была цифра...

— Если бы ты могла вспомнить эту цифру, — сказал он, — было бы совсем замечательно. Ты тогда бы получила по золотому браслету на каждую ногу...

На ее лице появилась недовольная гримаса.

— Мне не нужны золотые браслеты.

— А что тебе нужно?

— Кто-то, кто бы содержал меня и не перепродал через три месяца. Кто-то, у кого был бы дом, где я смогла бы остаться жить, и чтобы он не отвел меня на базар для продажи, как поступают с животными... — Она посмотрела на него своим безмятежным взглядом и спросила: — А у тебя есть дом?

— Сейчас нет. Но я смогу скоро его купить. Если только ты скажешь мне, какая цифра была выгравирована на медной пластинке у лошади, это будет лучше всего.

Он подождал немного, и тут она на ладони своей руки нарисовала пальцем одну цифру 'X', а потом рядом и другую 'X'.

— Десять и десять? — переспросил Гонорий.

— Да, я думаю, что так. Я помню, потому что было две одинаковых. Нетрудно запомнить.

— Ты умеешь считать?

Она пожала плечами:

— Не стоит преувеличивать.

— Умеешь читать?

— Очень немного.

— Кто тебя научил?

— Один старик, который купил меня, когда я была маленькой.

— Он с тобой спал?

— Конечно. Он тискал и лизал меня. Он учил меня читать и писать. Но так как он был стар, это не могло продолжаться долго.

— Ты вспоминаешь его?

— Да, иногда. Я думаю, что он дорожил мной и сохранил бы меня. Но самое печальное в том, что старые люди умирают.

Он поднялся, собираясь переодеться.

— Подождешь меня здесь. Когда я вернусь, принесу тебе поесть. — Он наклонился над ней, как бы собираясь поцеловать. — Так ты уверена, что это двадцать? — спросил он еще раз.

— Да, совершенно.

Он прижался к ее губам. Она спокойно посмотрела на него.

— Не надо так стараться, — сказала она. — Не считай себя обязанным.

Гонорий дошел до маленькой конторки на пристани, в которой путешественники, прибывающие в порт, брали напрокат лошадей и повозки. Только один раб-служащий сидел за маленьким столом.

— Есть ли в Помпеях контора по найму лошадей? — спросил его молодой адвокат.

— У нас есть, — ответил тот.

— У кого это — у вас?

— 'Спор — любой наем и аренда', — бросил раб тоном, по которому можно было понять, что тот, кто не знает заведения Спора, скорее всего деревенщина.

— А других нет?

— До прошлого года существовал дом Малвиния, но мы его перекупили, — сказал он с самодовольным видом.

— Ты хочешь сказать, что Спору удалось запачкать того, перед тем как наложить лапу на его заведение?

— Вы хотели взять лошадь или решили опрометчиво поносить наше предприятие? — на этот раз уже с недовольством спросил раб.

— Я прежде всего хочу, чтобы ты мне сказал, где в городе расположена контора Спора.

— Не обязательно идти в нашу контору. Вы можете взять лошадь в наем здесь. У нас всегда есть несколько свободных животных, они стоят около того навеса, где получают портовую пошлину, а две привязаны прямо за этим домом.

— Благодарю тебя, — сказал Гонорий. — Но хочу сначала взглянуть на этих двух.

Молодой служащий пожал плечами. Может, этот тип вообразил себе, что у Спора предлагают неважных лошадей?

Гонорий обошел конторку. Под навесом действительно были привязаны две вполне сносные лошади. Сердце адвоката забилось сильнее, когда он увидел красную ленту на кожаном ремешке, проходившем по лбу обоих животных. Тот, кто организовал покушение на Палфурния, брал лошадь в наем у Спора незадолго до праздника приношения даров Нептуну.

Гонорий дошел до конца улицы Стабий[98], где располагались, прямо напротив водяного замка и рядом с Везувианскими воротами, конторы и конюшни заведения «Спор — любой наем и аренда»; отсюда недалеко было и до дороги на Геркуланум, и до той, которая вела к вулкану. Он вошел во двор, заставленный повозками, заполненный рабами, сновавшими между наемными каретами, и входящими и выходящими из контор клиентами.

Гонорий вошел в одно из помещений и стал расспрашивать о ценах на лошадей и повозки. Писарь пересмотрел несколько пергаментов и регистрационных книг, пока отвечал на вопросы посетителя. Таким образом, Гонорий убедился в том, что в конторе велась подробная запись всех проделанных в день операций.

Он по очереди внимательно посмотрел на всех четверых или пятерых служащих, занимавшихся этими записями, пока один из них, самый молодой, не состроил ему глазки. Гонорий улыбнулся ему, а потом, когда выходил из конторы, опять обернулся и бросил на него последний взгляд. Он понял, что его взгляда ожидали, и тогда спокойно пересек двор, вышел на улицу и уселся там за столик самой ближайшей к конторе таверны, откуда мог наблюдать за всеми, кто входил и выходил из заведения Спора.

Наступило послеполуденное время, от солнца ложились уже наклонные тени, ветер с моря принес прохладу, которая сменила невероятную летнюю дневную жару. Гонорий понял, что молодой писец, на котором он остановил свой выбор, не замедлит выйти так скоро, как только закончит работу. Но что бы ни случилось, адвокат, занимавшийся наследием Менезия, был полон решимости ждать столько, сколько понадобится.

И вот юноша появился во дворе. Гонорий сразу поднялся из-за стола и вышел на улицу, чтобы пойти ему навстречу и сделать вид, что встреча была неожиданной. Внезапно юноша возник перед ним. Они остановились посреди уличной толпы.