было так много сделать, а годы быстро проходили — не до поездок и визитов Мечникову. Исключением из этого правила оставалась родина — Россия. Илья Ильич нередко предпринимал далекие путешествия на родину. Эти его поездки были обычно связаны с практическими научными целями. То он выезжал на борьбу с какой-либо эпидемией, то на научный съезд или для чтения лекций русским микробиологам и учащейся молодежи.
Особенно настойчиво приглашали Мечникова американцы. В 1904 году в Соединенных Штатах, в городе Сан-Луи, должна была состояться международная выставка. Организаторы выставки пожелали пригласить в рекламных целях к открытию возможно большее количество европейских знаменитостей. От приглашения Илья Ильич отказался. Тогда настойчивые американцы решили предпринять обходный маневр. Они обратились к доктору Ру с просьбой подействовать на несговорчивого русского ученого. Письмо Ру написали не дельцы, а по их настоянию это сделал американский ученый астроном Ньюкомб. Он просил Ру уговорить Илью Ильича приехать в Америку. Мягкосердечный Ру обещал свою помощь и, в свою очередь, писал Мечниковым:
«Несколько дней назад я получил письмо от знаменитого американского астронома Ньюкомба, который просит быть его ходатаем перед Мечниковым, чтобы он выступил в Сан-Луи в 1904 году с несколькими крупными лекциями на американской выставке. Американские ученые и комитет, во главе которого стоит Ньюкомб, просят Мечникова выступить на тему о бактериологии и предупреждении болезней. Меня просят ходатайствовать как можно настоятельней перед Мечниковым и добиться его согласия.
Лекторы, которые уже согласились, перечислены в списке, при сем прилагаемом. Выставочный комитет дает каждому лектору сумму в пятьсот долларов для оправдания дорожных расходов. Я, конечно, знаю, что поездка скучная, но трудно обратиться к кому-нибудь другому, когда вопрос стоит об иммунитете и предупреждении болезней. В этой области Мечников — общепризнанный чемпион».
Илья Ильич не поехал в Америку. Он был слишком занят, чтобы в качестве выставочной знаменитости фигурировать в Сан-Луи.
…Трудно работать в Пастеровском институте из за постоянной нужды в денежных средствах. Многие исследования требуют дорогостоящего оборудования и животных для экспериментов, а денег нет. Частная благотворительность вещь весьма непостоянная. Сколько унижений приходится переносить, чтобы получить у богачей жалкую подачку для науки!
В институт Пастера однажды пожаловал миллионер Бишофсгейм. Илья Ильич встретил богатого посетителя. Он подумал, что, быть может, в темной душе миллионера появились какие-нибудь великодушные планы по отношению к институту, и с величайшей любезностью стал показывать гостю научные лаборатории.
Это было горячее время для Мечникова, и он ни за что бы не оторвался от проводимых им опытов, если бы не маленькая надежда на материальную поддержку институту со стороны этого миллионера. Что ему стоит подарить научному учреждению, которое бьется за здоровье людей, какие-нибудь несколько десятков тысяч франков.
Бишофсгейм был доволен вниманием, проявленным со стороны всемирно известного ученого. Он стал расспрашивать Илью Ильича о денежных ресурсах института. Мечников очень обрадовался такому завершению утомительной прогулки с миллионером и рассказал ему, что институт находится в бедственном положении: «Нам не на что его содержать».
Для иллюстрации состояния института Илья Ильич привел самый свежий факт: когда Бишофсгейм зашел в кабинет Мечникова, в нем находился Лаверан[33]. Ученый просил Мечникова, занимавшего тогда пост директора института Пастера, отпустить средства для покупки нового микротома[34]. Стоимость микротома составляла всего лишь каких-нибудь сто пятьдесят — двести франков.
— И несмотря на то, что Лаверан знаменитый ученый, я мог только обещать ему похлопотать о приискании соответствующей суммы, до того мы стеснены в средствах, — рассказывал Илья Ильич богатому посетителю.
Не успел Мечников изложить этот факт, как Бишофсгейм выкинул из кармана на стол двести франков и попросил принять их для института на микротом. Миллионер, сделав при этом широкий жест рукой, сказал:
— Каждый раз, когда у вас окажется подобное затруднение, прошу обращаться ко мне…
В письме к Ольге Николаевне Мечников завершил эту историю такими словами:
«Бишофсгейм перехитрил меня и оставил в дураках. От такого архимиллионера, как он, я рассчитывал получить не 200, а 200000 франков. При случае расскажи эту смешную историю Ру…»
Ничего, конечно, смешного здесь не было. В мире чистогана, в мире богатства и нищеты, существовал крупнейший на земле бактериологический институт, носивший имя Пастера. Мечников и Ру, руководители института, замечательные охотники за микробами, вынуждены были унижаться перед ничтожествами, карманы которых были туго набиты золотом. На подачки капиталистов существовал институт Пастера и многие другие научные учреждения Франции.
На подступах к самому трудному
Подходя с самых различных, часто совершенно неожиданных сторон к роли фагоцитов в жизни человека и животных, Илья Ильич давно уже заметил, что не все они имеют одинаковое строение и повадки. Одни фагоциты специализируются на борьбе с микробами, другие нейтрализуют яды микробов — токсины. Первые — микрофаги, вторые — макрофаги.
Мечников занялся дальнейшим изучением роли макрофагов.
Его давно интересовала проблема атрофии (исчезновения) отдельных органов у животных. Куда исчезает хвост головастика?
…Стаями играют в воде маленькие головастики. Ловко извивается хвост головастика. Но идут дни, солнце прогревает пруд, дает свет и пищу его обитателям. И чем больше тепла и света, тем быстрее растут головастики. Еще не исчезли жабры, и, подобно рыбам, головастик дышит в воде. Но вот из пищевода выпячиваются два легочных мешка, и будущая лягушка вынуждена то и дело подниматься на поверхность, чтобы глотнуть немного воздуха. Там, где начинается хвост, из-под кожи показались небольшие бугорки; они растут и вскоре превращаются в задние лапки лягушки. Превращение головастика в лягушку идет быстро. Уже есть легкие, есть передние и задние лапки, но хвостик еще не уничтожен. Лягушка как лягушка, только с хвостиком! Но все приходит в свое время. Чудесным образом укорачивается хвост головастика, и наступает момент— в первый раз лягушка выпрыгивает на землю.
Илью Ильича это превращение занимает уже давно. Еще в Панасовке, сидя на берегу заросшего густой зеленью пруда, думал Илюша о странной судьбе головастиков, из которых вырастают лягушки. Тогда все казалось простым: из рыбок вырастают лягушки, из лягушек — ведь они так хорошо прыгают! — могут вырасти птицы… И только злополучный хвост вызывал сомнения в этом простом плане мироздания. Куда девается хвост головастика? Сколько ни искал юный исследователь хвост у лягушки, он никогда его не находил. Вероятно, сама лягушка его откусывает, но этого мальчик ни разу не видел, а верил он только тому, что сам наблюдал. И вот через полвека возник тот же вопрос. Тайна хвоста головастика была, наконец, раскрыта.
Оказалось, что фагоциты — макрофаги — пожирают хвост головастика. Систематически, клетку за клеткой, они уничтожают ненужный лягушке хвост. Мечников пошел дальше по пути научного исследования. Причина уничтожения целых органов или частей органов часто связана с деятельностью фагоцитов, которые съедают ослабевшие клетки этих органов. От изучения таких атрофических процессов в связи с деятельностью макрофагов Илья Ильич перешел к проблеме старости. Известно, что седые волосы чаще всего — печальное преимущество старых людей. Почему человек седеет? Цвет волос определяется красящим пигментом, зерна которого в определенный момент становятся добычей макрофагов-фагоцитов. Набитые зернами пигмента, эти макрофаги становятся подвижными и покидают волос — человек
