Чертовщина какая-то! Зачем же ему вводить Корнилова в заблуждение? Не затем ли, чтобы следить за ним? Может быть, Эленберг думал, что Корнилов повинен в смерти его сестры, поэтому и следил за ним, ждал, что тот сделает ошибку, проколется? Но почему именно здесь? Почему бы Борису не дождаться Корнилова в Москве, и там уже выяснять все, что он хотел выяснить. Зачем терять время, лететь в Сочи, в то время как можно подождать несколько дней и встретиться с Денисом в столице!
Чего он хотел, этот Эленберг? Следователь упорно не понимал, для чего Борис солгал своему родственнику, что прилетит в Сочи завтра-послезавтра, хотя уже был на месте. Или просто боялся, что Денис не станет с ним разговаривать, и подстраховался? Ведь отношения у них были не самые лучшие, Корнилов этого не скрывал.
Странно все это, очень странно. И Эленберг убит и никогда уже не расскажет, зачем ему надо было лгать мужу своей сестры. Единственный положительный момент во всем этом тот, что во внутреннем кармане пиджака Эленберга был обнаружен еще и русский паспорт на его имя. Значит, в посольство можно не сообщать. Двойное гражданство в России официально не признано. И если есть русский паспорт, значит, Элёнберг—гражданин России, не больше и не меньше.
Что же они не поделили с Корниловым? Следователь подошел к окну и в сердцах стукнул по раме. Он не мог забыть свой разговор с Анжелой, после которого бросился не домой, а сюда, в свой кабинет… И как он мог быть таким грубым с этой нежной, прекрасной женщиной? В конце концов, она же не виновата, что он женат и обременен семьей? Она тянулась к нему, даже хотела отдаться, а он…
«Я не могу, я не должен, я женат» — вспомнил Куропаткин и снова сплюнул на пол кабинета. Надо же, это уже входит в привычку.
Он достал пачку «Кэмела» из стола и жадно затянулся. Ну и дурак же он! Взял и сказал ей о том, что после того, как он проводил ее домой в первый день их знакомства, в тех же проклятых кустах было совершено убийство. Он просил ее не ходить туда в одиночку даже днем. Эти кусты становились слишком опасны.
Она, кажется, слушала вполуха, если вообще слушала его. Анжела думала о чем-то своем, и на ее прекрасном лице отражались печаль и разочарование. Куропаткину было больно смотреть на нее и больно думать, что именно он причина этих ее эмоций. Она так ничего и не ответила ему, вообще перестала разговаривать с ним после того, как он сказал ей про жену. И на вопросы его не отвечала, молчала. Поэтому ему ничего не оставалось, как встать и уйти. Она, кажется, даже не заметила этого. Просто ключ, которым была закрыта дверь, она положила на стол, и он этим воспользовался. Черт, черт, черт! Ему нужно немедленно прекратить о ней думать! Он больше не встретится с этой женщиной, чтобы не подвергать себя искушению. Ему надо думать о другом. О преступлениях, которые были совершены здесь за последнее время, о тех троих отпускниках, об Эленберге, о Корнилове…
Кстати, о Корнилове. Если он узнает, что Элёнберг приехал раньше, звонил ему уже, вероятно, из Сочи, поймет ли он, зачем тот приезжал? Догадается ли? Сможет помочь следствию?
Куропаткин взглянул на часы: без пятнадцати десять вечера, не так уж и поздно. Вполне удобно прийти к нему и задать пару вопросов, которые он хотел прояснить еще позавчера, когда познакомился с Анжелой. Подумать только, прошло всего двое суток, а такое чувство, будто полгода. Эта женщина стала ему близка… Не случайно он просидел с ней до двенадцати часов ночи в первый же вечер знакомства, хотя направлялся к Корнилову. Следователю не давал покоя уход Корнилова из его кабинета, внезапный и резкий. Да и на следующее утро, когда Корнилов сам заявился в милицию, они даже не успели толком поговорить, потому что влетел Булыгин и заорал, идиот, что найден труп Эленберга. Естественно, Куропаткин тут же направился на место убийства и там уже спрашивал Корнилова об Эленберге, а не о нападении на самого Дениса.
А ведь эти убийства и покушение на убийство надо раскрывать! И вообще, после сегодняшнего вечера он не заснет, все будет думать о ней, о ее теле… Может, надо было плюнуть на все и…
Следователь поспешно отогнал от себя эту мысль. И думать нечего!
А к Корнилову обязательно надо наведаться, ведь тот завтра уезжает! И неизвестно, успеет ли он допросить Дениса. И препятствовать его отъезду тоже не может! А что, если это Корнилов убил Эленберга? Если знал, что тот здесь, и просто пудрил мозги следователю, то есть ему, Куропаткину? Ведь все, что касается Бориса, Куропаткин знал только со слов Корнилова! А вдруг он намеренно исказил события? Что, если Эленберг звонил ему раньше, и сообщил, что прилетает, именно 16-го? И чтобы отвести от себя подозрения, Корнилов солгал?
Надо будет позвонить домработнице Корнилова и спросить, правда ли тот велел дать Эленбергу денег, и когда это было. Хотя Корнилов вполне мог договориться с этой своей… тетей Симой! К тому же он и вправду мог позвонить домработнице и сказать про деньги, заранее зная, что Борис за ними не приедет. Но как об этом узнать?!
Значит, никаких предположений строить нельзя. Корнилов — темная лошадка. И еще следователю только что пришло в голову, что тот мог просто банально забыть или спутать числа. Ведь; судя по всему, он не просыхает уже несколько дней. А пьяный мозг не всегда адекватно реагирует на внешние раздражители. И все же надо держать Корнилова под наблюдением. Не исключено, что он просто прячется за личиной человека, ушедшего в запой от горя.
А нападение на себя он мог инсценировать, вполне мог! Кто знает, что это за фрукт — Денис Корнилов! Капитан относился к нему как к потерпевшему, а на самом деле он может быть преступником! Разве редко преступники прибегают к инсценировке, чтобы отвлечь от себя подозрения? Следователю были известны такие случаи. Может быть, Корнилов воспользовался этим? Потому что ведь металлический прут, которым его ударили, так и не был найден. Зато, вероятнее всего, этим же предметом был убит Борис Элен-берг. Не слишком ли все просто и ясно? Корнилов не хотел, чтобы этот предмет нашли, поэтому и спрятал его. Чтобы запутать следствие. А потом ударил им по голове брата своей покойной жены. Надо бы еще узнать, как она погибла. Кто знает, почему Корнилов мог захотеть избавиться и от жены, и от ее брата? Может, они ему оба надоели. А может, из-за наследства… Куропаткин аж подпрыгивал на месте от возбуждения. Его всегда интересовали не банальные убийства, по ревности или спьяну. А именно такие — загадочные, непонятые, запутанные. Ему нравилось постепенно расплетать клубок, он поражался, насколько неистощима бывает фантазия убийцы, насколько тонок его ум и продумана тактика.
Денис не мог поверить в то, что Лика снова находится в его номере. Подумать только, она запросто пошла с ним! Может, она проститутка? Он опасливо покосился на нее. Хотя нет, уж чересчур неприступно она выглядит. Но разве он знает, как выглядят дорогие проститутки? А в том, что она дорогая, он не сомневался. Уж очень хорошо она была одета. Эмма любила обувь известных итальянских фирм, поэтому Денис знал, что босоножки на ногах прелестницы — именно одной из этих фирм. Платье ее было из тонкого материала, очень качественного, причем сшито на заказ, значит, снова дорогая вещь. И серьги в ушах ее были очень стильными: крошечные гвоздики с бриллиантиками. Денис мог поклясться, что серьги — тоже известной фирмы, только теперь ювелирной. Может быть, «Картье».
Больше никаких украшений на женщине не было. Ее духи могли свести с ума любого, Даже если бы она не была такой красавицей. Пока Денис жил с Эммой, он научился отличать хорошие вещи от подделок и дорогих Женщин от дешевых. Лика была дорогая. Дороже Эммы, несмотря на ее безупречные манеры. Лика сама была настолько безупречна, что обращать внимание на ее манеры не имело никакого смысла. К тому же если она станет пить шампанское из бутылки и материться, то все равно будет выглядеть безупречно.
Когда Денис подсел к ней, она лениво повернула голову в его сторону, и в ее глазах зажегся какой-то огонек. Денису хотелось бы верить, что это он зажег огонь в ее глазах и что она простила его за тот досадный случай. Впрочем, он все же извинился. И попросил дать ему шанс реабилитироваться.
— Для чего? — спросила она своим неповторимым голосом.
— Ну… — замялся Денис. — Просто так…
А что ему надо было сказать? Реабилитироваться как мужчина? Да наплевать ему на это! Просто стыдно, что он обидел такую женщину. Привел ее в номер, раздел, и…
О боже, он ее раздел! Точно! Значит, она согласилась переспать с ним? Может, она и вправду проститутка? И что же теперь делать? Он ведь только хотел поговорить с ней, может, выпить… Хотя у него нет денег, но в номере в холодильнике могло что-то остаться. Именно поэтому он и звал ее в номер, потому что заказать спиртное в этом санаторном баре уже не мог. Эх, черт, значит, она думает, что он хочет
