загружать их мозг и свободное время учебой, мы организуем в школах штабы, а в подвалах фильтрационные пункты, то нам еще долго придется здесь воевать.

Я не верю, что любовь спасет мир, не толстовец я. Но, получив педагогическое образование, я смотрю на детей не как на потенциального противника, а как на школьников. Поэтому и перенес к себе книги из школьной библиотеки. Надеюсь, что война когда-нибудь закончится, ведь даже столетняя война закончилась, и дети пойдут в школу. Вот тогда-то и книги пригодятся. Я их своему сменщику передам, и накажу, чтобы берег их для ребят, а не для печки.

Обо всем этом я думал, пока умывался. Вышел в отделение охраны, парни «приготовили» завтрак — сходили на солдатскую кухню и принесли оттуда гречневую кашу с тушенкой.

Если до командировки я очень любил гречку с молоком или с гуляшом, то теперь она стояла поперек горла. То же самое относилось и к тушенке. На рыбалке я с удовольствием мог съесть банку, а теперь наелся на многие годы вперед. Интересно, а если бы нас вот так же пичкали икрой красной или черной, я бы наелся ее до отвращения? Попробовать бы такую «икровую диету».

В помещении, где находились солдаты охраны, заметил книгу, переплет показался знакомый. Взял. Ого! Шекспир на английском! Мы изучали творчество классика именно по такой книге. Видно, что ее ни разу не открывали, хотя издана была еще в семидесятых годах прошлого века. О, какой я старый! В прошлом веке!

— Откуда, ребята, такая роскошь? — спросил я.

— В развалинах соседнего дома нашли, — пожал плечами сержант. — Если надо — забирайте.

— Спасибо, — искреннее поблагодарил я их.

Особисты меня научили, что на войне нельзя ни у кого из своих соратников ничего забирать без спросу. Только испросив разрешения. Почему? Некоторые вещи являются трофеем, человек добыл их в бою, с риском для жизни, они ему дороги как память, как пример личной боевой доблести.

Оружие и патроны, боеприпасы тоже нельзя брать не спросив. Во-первых, они могут быть жизненно важны для хозяина, а во-вторых — с «сюрпризом». Объясню, почему.

Не секрет, что некоторые военные продают или пытаются продать духам оружие и боеприпасы. Этих военных — их к счастью мало, единицы — ловят. Как правило, до суда никто не доживает, их убивают свои же товарищи. Иногда убивают медленно. Сам не видел, но многие рассказывали. Б-р-р-р-р! Зато у других охотников до легких денег за счет жизней своих товарищей, отбивает эту охоту надолго.

Так вот, зачастую те же самые особисты или разведчики делают боеприпасы с «секретами». Вынимают, например, замедлитель у гранат. При отпускании рычага граната взрывается в руках. Патроны либо варят, что приводит к их полной порче, либо добавляют туда какую-то взрывчатку, не специалист, толком не знаю. Видел лишь последствия, выезжал на место происшествия. Развороченный автомат, полчерепа нет. Правда, и чечены расплачиваются фальшивыми денежными купюрами, как российского образца, так и «убитыми енотами» — у.е. Каков товар, такая и оплата. Но те, кто проводит такие рискованные операции, не в обиде. Главное, что противник погибает, не принося никакого вреда нашим войскам. На войне как на войне, в том числе и тайной. Жестокость, хитрость.

Вот и сейчас мы с Саней Ступниковым должны изыскать возможность бескровно — с нашей стороны — уничтожить банду Шейха и арабов. Тогда мальчишки пойдут в школу, и не будут устанавливать фугасы.

Только закончил завтракать и с сигаретой принялся читать великого Шекспира в оригинале, как приехала комиссия с Ханкалы. Пошел встречать. Остальные еще спали.

Прибыли пять человек. Трое из оперативной группы ФСБ, двое — представители прокуратуры.

Своих коллег знал. Старший — полковник Иванов Александр Матвеевич. Позывной — «Дипломат». Человек меняется, а сменщику достается прежний позывной. Хороший мужик, сам он начальник отдела откуда-то из Дальневосточного округа, военная контрразведка. Здесь в штабе особо не разделяют на «территориалов» и «особистов», все работают на конечный результат. Иванов всегда внимательно выслушивал сотрудника, потом обсуждал проблему и предлагал решение. Не навязывал своего мнения. В отличие от многих, кто приехал сюда ха званиями и орденами, он прибыл для того, чтобы работать. Никогда не орал, не грозил всеми смертными карами. Прекрасно понимал, что люди работают, и угрожать им бесполезно. Дальше их не отправишь. И подстегивать их также без толку. Здесь, в Чечне, никого не надо агитировать, рассказывать, как нужна твоя работа. Все оперативники работают на пределе своих сил, на износ. То, что из-под носа ушел матерый бандит, было нашим упущением. Ушел ценный источник информации. Его можно было и осудить показательным судом, конечно, если бы он дожил до суда. Слишком много на нем было крови. Но все это упущено, и надо строить работу по-другому.

Двоих других я тоже знал. Два подполковника. Оба из «территориалов». Один из Вологды, второй — из Курска. Тоже нормальные мужики. Или, как здесь говорят, «без тараканов в голове». Нам еще повезло. Если бы приехал подполковник Х. из Москвы, в Центральном аппарате, в кадрах какую-то должность занимает, то визгу и слюней было бы на полчаса. Из прокуратуры офицеров тоже видел на Ханкале.

Отослал бойцов охраны разбудить всех наших и сообщить особистам, чтобы прибыли. Предложил позавтракать. Приезжие согласились, я поставил на стол бутылку коньяка. Тоже не побрезговали. Хороший знак. Все были в хорошем расположении духа.

Прокуратура пошла осматривать место происшествия и писать бумаги. После совещания они нас опросят.

Потом перешли в кабинет к начальнику, началось совещание.

Начал полковник Иванов:

— Начнем, можно курить, — и сам подал пример.

Демократично и по-деловому. Не надо мучаться от никотиновой зависимости, ожидая, когда же закончится совещание, чтобы выкурить сигарету.

— Мы прибыли не из Ханкалы, а по дороге из Итум-Кале. Нам сообщили о ЧП, и так как все равно мимо вас едем, то и заглянули, — начал Иванов. — В Итум-Кале, вернее, под селом, было происшествие. Секрет пограничников засек перемещение группы боевиков из пяти человек. Двигалась группа со стороны Грузии. Ребята были упакованы в НАТОвский камуфляж, еще толком даже не обмятый. Расположились покушать, варят там что-то. А пограничники сидят там уже две недели, все, что можно, уже съели. Питались ягодой да водой из ручья. Мы приехали, а они как собаки голодные. Весь сухпай, что был на борту, отдали, они его чуть не с упаковкой умяли. Приедем на Ханкалу — дадим по шее пограничному руководству, чтоб не издевались над людьми. Так вот, они засекли эту группу бандитов. Есть у них спец один, ас по стрельбе из миномета. А тот ушел ягоды собирать, кушать уж больно хочется. А духи уже заканчивают кашеварить, периодически пробуют — готово, не готово. Нашли этого минометчика-аса. Он аккуратно одной миной всех пятерых и положил. Пограничники кашу, которую духи приготовили, «заточили», с духов камуфляж содрали, дырки от осколков заштопали, в ручье кровь застирали. Встречают нас как представители НАТО. Зато, ребята, у этих покойников нашли интересные документы. Карты с проложенным маршрутом. Шли они в Старые Атаги. Несли инструкции на арабском языке. Переведем — вам передадим. Как пить дать деньги были, но кто из погранцов сознается, что они их заначили? Ладно, заслужили. Оружие тоже показали, какое было. Интересно, что оружие было плевое — АКСУ.

— «Мечта кулака», — подал голос Ступников.

— Именно. Из этого можно сделать вывод, что шли не серьезные боевики, а либо связники, либо командиры. Зачастую командиры из арабов предпочитают такие укороченные автоматы. Так что вы все правильно анализируете и посылаете бумаги в Ставку. Здесь замышляется что-то серьезное. Дело за малым — отработать по полной программе, что духи тут затевают. А вы, братцы, бандитов проворонили из-под носа, солдата потеряли, — уже укоряющим тоном произнес Иванов.

Конечно, мы были готовы к тому, что нас будут корить, но все равно поежились. Неприятно это. Особенно смерть солдата. Бандитов мы еще поймаем, а вот солдатскую жизнь уже не вернем. Страшно все это, страшно.

Потом мы вкратце доложили о проделанной работе и намеченных путях. Начальство одобрило. Я тут же подписал у шефа свои запросы и передал их Иванову.

— Бюрократию разводишь? — недовольно пробурчал он, расписываясь в реестре.

— Вам попробуй отдай, не расписавшись, потом сами и назначите проверку за утрату документов. Вон, и прокуратуру с собой возите, чтобы в долгий ящик не откладывать. Раз-два и в дамки, секретного документа нет, и по всей суровости военного времени с пролетарской ненавистью к стенке, и пломбу в затылок! —