католическую веру. Это несомненно так. Думайте об этом, что хотите, но вы не в силах изменить факты. Ах бедная Англия! Глупы и слепы те, кто стремятся к разрушению Т. О.!

Ну, в этом отношении я должна сказать несколько слов. Вы говорите: 'Мы почти безнадежны… парализованы и беспомощны. Французские и германские филиалы Т. О. практически мертвы. Графиня жива. Пока что два или три члена около вас дышат. В Индии Общество процветает и никогда не умрет. В Америке оно превращается в великое движение. Доктору Баку, профессору Кауесу, Артуру Джебхарду и некоторым другим помогают, потому что они делают свое дело и выказывают свое крайнее пренебрежение к тому, что говорят, печатают или воют на улицах. О, постарайтесь быть интуитивным, умоляю вас, не закрывайте своих глаз из-за того, что вы не можете видеть объективно, не парализуйте субъективной помощи, которая налицо – живая, очевидная. Разве все вокруг вас не свидетельствует о нерушимости Общества, если мы видим, как свирепые волны, поднятые миром Дуг-па, за последние два года вздымались и распространялись, свирепо ударяясь, и разбили что? Только гнилые щепки 'Ноева Ковчега'. Разве они унесли кого-либо, достойного нашего движения? Ни одного. Вы подозреваете, что 'Учителя' хотят покончить с этим движением? Они видят, что вы не понимаете, что они делают, и жалеют об этом. Они ли виновны в том, что произошло, или мы сами? Если бы основатель этого Общества или Основатели и Президенты его филиалов всегда имели бы в виду, что для успеха Общества следует гнаться не за количеством, а за качеством, то половина этих бедствий была бы избегнута. Два пути были перед Л. Л., как и перед каждым филиалом Общества, когда вы подобрали искалеченные осколки и перестроили их в растущую успешную корпорацию; один путь был тот, который вел к образованию тайного, сокровенного общества из учащихся практических оккультистов; другой вел к образованию открытого светского общества. Вы всегда предпочитали последний. Вам всем был дан шанс на организацию внутренней группы. Вы не захотели утвердить свой авторитет и предоставили это номинальному Президенту, который качался на своих ногах от малейшего ветерка, подувшего изнутри или извне, разрушил все и дезертировал. Каждая такая попытка была отвергнута или же, если она реализовалась, то в ней оказывался такой сильный элемент притворства, что все кончалось неудачей. Обнаружилось, что этому невозможно помочь, и все было предоставлено своей судьбе. Есть азиатская пословица: 'Ты можешь разрубить змея мудрости на сотню кусков, но до тех пор, пока его сердце, которое находится в его голове, остается нетронутым, змей соединит свои куски и снова будет жить'. Но если сердце и голова кажутся находящимися везде, а не находятся нигде, что тогда можно сделать? Л. Л., занявшая свою ступень и место среди общественных институтов, должна была быть судима по своей внешности. Недостаточно восхвалять свою корпорацию и ее филиалы, как школы нравственности, мудрости и доброжелательства, так как внешний мир всегда будет судить их по их плодам, а не по тому, на что они претендуют – не по тому, что они говорят, а по тому, что они делают. Этот филиал всегда нуждался в квалифицированных работниках; и, как во всех организациях, работа легла на плечи весьма немногих. Из этих немногих только один человек имел в виду определенную цель и преследовал ее неуклонно и упорно – это были вы сами. Все же натуральная сдержанность и сильный элемент светского общества внутри оккультной корпорации, чувство английской индивидуальности и самости в каждом члене предотвратили, с одной стороны, утверждение ваших прав, что вам следовало сделать, и заставили остальных отделиться от вас, отойти далеко, причем каждый решил действовать, как он или она считали для себя лучшим, чтобы обеспечить себе спасение и удовлетворить свои устремления и 'заработать себе Карму на более высоком плане', как сказано в этой глупой фразе, получившей распространение среди них. Вы были правы, говоря, что удары, нанесенные движению, все исходили из последствий 'депутаций из Индии'; вы были неправы, думая, что (1) эти последствия были бы настолько же бедственны, если бы элемент индусов не был бы так сильно поддержан и подталкиваем в сторону раздора женским элементом Л. Л., и (2) что 'высшие силы желают приостановить рост Общества'. Мохини был послан и сначала завоевал сердца и влил новую жизнь в Л. Л. Его испортили мужским и женским низкопоклонничеством, непрестанною лестью; также его испортила его собственная слабость и то обстоятельство что ваша сдержанность и гордость оставила вас пассивным, когда вам следовало быть активным. Первый разрывной снаряд мира Дуг-па прилетел из Америки. Вы приветствовали и согревали его на вашей собственной груди, и не раз вы приводили пишущую эти строки к отчаянию; ваша идущая напролом искренняя серьезность, ваша преданность истине и 'Учителям' стали бессильными на время из-за распознавания настоящей правды, из-за почувствования того, что было оставлено невысказанным потому, что это не могло быть высказано, и, таким образом, было оставлено широкое поле для подозрения. И последние не были необоснованными. В одно время элемент Дуг-па полностью восторжествовал – почему? Потому что вы верили в одну особу, которая была послана противодействующими силами на разрушение Общества и которой было разрешено действовать так, как она и другие действовали, – разрешено 'высшими силами', как вы их называете, чьею обязанностью было не вмешиваться в великое испытание до последнего момента. До сегодняшнего дня вы не в состоянии сказать, что было истиной, что было ложью, потому что нет ни одной отдельной от Общества крошечки, посвященной единому чистому элементу в нем, любви и преданности истине, или абстрактной, или конкретизированной в 'Учителях' – крошечки, в которую не входил бы элемент индивидуальности или самости; – здесь речь идет о настоящей внутренней группе. Восточная группа оказалась фарсом. Мисс… больше интересуется учениками, чем Учителями. Она слепа по отношению к тому факту, что те, кто были (и все еще думают, что они продолжают быть) наиболее преданными делу, Учителям, теософии, как бы они не назывались, являются тому, кто подвергается наибольшим испытаниям; что она сама теперь проходит испытание, и что не выходит из него победительницей. 'Из-за отсутствия каких-либо средств непосредственного общения с ними я могу судить только по знакам', – вы говорите. Знаки очевидны. Это – высшее испытание, совершающееся вокруг нас. Все [Тот], кто останется пассивным, ничего не потеряет, но и ничего не выиграет, когда оно кончится. Он даже может заставить свою Карму дать ему мягко соскользнуть обратно на тот путь, по которому он раз уже поднимался. Чего вам чрезвычайно не хватает, так это благословенной самоуверенности Олькотта или, простите, его вульгарной, но всемогущей наглости. Чтобы обладать ею, нет надобности бросать такт и культуру. Это – многоликий Протей, который может любую из своих щек (здесь игра слов: и наглость и щека по английски – cheek) повернуть к врагу и заставлять его реагировать. Если бы Л. Л. состояла только из шести членов с Президентом седьмым, то этот отважный 'vicille garde' встретил бы врага хладнокровно, не позволяя ему узнавать, какова ваша численность, и впечатлял бы врага внешними признаками многочисленности, количеством выпускаемых брошюр, съездов и другими явными вещественными доказательствами того, что Общество не было поколеблено, что оно не почувствовало наносимых ударов, что оно щелкает пальцами перед лицом врага, – и вскоре одержал бы победу. Вы измотали бы врага еще до того, пока он не довел общества до потери последнего члена. Все это может быть легко достигнуто, и никакие 'сокрушающие бедствия' не могли бы причинить вреда Обществу, если бы его члены обладали достаточной интуицией, чтобы понимать, чего 'Высшие Силы' в самом деле желают, что они могут и чего они не могут предотвратить. Духовное распознавание – вот что более всего нужно. 'Это не столько вопрос о спасении того, что останется от Общества, сколько вопрос о возобновлении (теософического) движения когда-нибудь в будущем. ' Это – губительная, роковая политика. Следуя ей, к этому будущему, порвете все невидимые, но мощные жизнедательные нити, которые связывают Л. Л. с ашрамами по ту сторону великих гор. Ничто не может погубить Л. Л., кроме одной вещи – пассивности. Знайте это – вы, кто признаетесь, что у вас пока что нет настроения читать лекции или произносить речи. 'Действуйте подпольно' – это лучшее, что вы можете делать, но не молчать, если вы не хотите собственными руками разрушить Общество и то, к чему вы стремитесь. Не все ораторы в Л. Л., и это очень удачно, иначе Л. Л. превратилась бы в Вавилон. Не все мудры, но те, кто мудры, должны поделиться с остальными. Комбинируйте, как лучше. Соразмерьте вашу деятельность с вашими возможностями и не отворачивайтесь от последних, хотя бы от тех, которые созданы для вас. 'Разбрасывайте горящие головни по сторонам, и они начнут тлеть, вспыхнут пламенем и пошлют к небу красный отсвет'.

Так же засияет Л. Л., если не будет допущена деморализация, если ее огням не будет позволено догорать отдельными изолированными поленьями, но если они будут собраны воедино и сфокусированы рукою председателя, и если эта рука не выронит доверенное ей знамя. Человеческая грязь никогда не прилипнет, а также не загрязнит пламени, в которое она брошена. Она крепко прилипает только к мрамору, к холодному сердцу, утерявшему Божественное Пламя. Да, действительно, 'Учителя' и 'Власть предержащие' непрестанно зовут и руководят многими и многими печальными, одинокими и усталыми людьми, направляя их в эту сказочную страну оккультной, психической теософии, чтобы собрать их вокруг своих алтарей. Двое