Зачем предполагать, что Дева-Чан однообразное условие только потому, что какой-либо момент земного ощущения бесконечно продолжен – распространен, так сказать, на протяжении эонов? Нет, оно не может быть таким. Это было бы против всякой аналогии и антагонично закону следствий, согласно которому результаты пропорциональны предыдущим энергиям. Чтоб выяснить это, вы должны иметь в виду, что имеются два поля причинных манифестаций, а именно: объективное и субъективное. Так более грубые энергии, те, которые действуют в более тяжелых или плотных условиях материи, проявляются объективно в физической жизни, заключенной внутри большого цикла эволюционирующей индивидуальности выявлением в новой личности при каждом рождении. Моральные и духовные действия находят свою сферу следствий в Дева-Чане, например: пороки, физические влечения и т. д., скажем, философа могут иметь следствие в рождении нового философа, короля, купца, богатого эпикурейца или другой личности, вид которой будет неизбежным следствием преобладающих наклонностей этого существа в предыдущем рождении. Бэкон, например, которого поэт назвал: 'величайший, мудрейший, мелочнейший из людей', – мог бы явиться в своем следующем воплощении как алчный ростовщик с необычайными умственными способностями. Но моральные и духовные качества прежнего Бэкона должны тоже найти себе поприще, на котором их силы могли бы развернуться – Дева-Чан явится таким поприщем. Следовательно – все величайшие планы моральной реформы, умственного и духовного наследования абстрактных принципов природы, все божественные устремления будут выявлены, и абстрактная сущность, известная ранее как великий Канцлер, будет занята во внутреннем мире своего собственного приготовления, переживая, если не совсем, то, что называется сознательным существованием, по крайней мере, сон такой яркости по живости, что ничто из реальностей жизни не может равняться ему. И этот 'сон' продолжится, пока Карма не удовлетворится в этом направлении. Ряд силы достигает краев ее циклического резервуара, и существо подвигается в следующую арену причин, которую оно может найти в этом же мире, как раньше, или же в другом, согласно его или ее степени прогресса, через необходимые малые и большие круги человеческого развития.

Итак, как вы можете думать, что только один момент земного впечатления избирается для увековечивания? Совершенно правильно, 'этот момент' длится от первого до последнего; но тогда он продолжается, как основной тон всей гармонии, определенный тон ощутимого диапазона, вокруг которого группируются и развиваются в прогрессивных вариациях мелодии и, как бесконечные вариации на тему, все устремления, желания, надежды, мечты, которые в связи с этим особым моментом когда-либо прошли через мозг 'спящего' в течение его жизни, никогда не найдя осуществления себе на Земле, и которые он находит вполне осуществленными во всей их яркости в Дева-Чане, никогда не подозревая, что вся эта блаженная действительность лишь порождение его собственной фантазии, следствия умственных причин, порожденных им самим. Тот особый момент, который будет наиболее напряженным и преобладающим в мыслях его умирающего мозга во время кончины, будет, конечно, регулировать все другие моменты. Все же последние, меньшие, хотя бы они были менее ярки, будут тоже здесь, имея свой определенный план в этом фантасмагорическом прохождении прошлых мечтаний, и должны дать разнообразие всему. Ни один человек на Земле не лишен какого-либо пристрастия, если не преобладающей страсти. Никто, как бы ни был он скромен и беден, и часто, благодаря всему этому, он предается мечтам и желаниям, хотя бы они остались неудовлетворенными. Разве это однообразие? Назвали бы вы подобные вариации ad infinitum на одну тему и эту самую тему, выливающуюся и берущую цвет и свою определенную форму из той группы желаний, которая являлась наиболее интенсивной во время жизни, – полным отсутствием всякого знания в уме обитателя Дева-Чана, кажущимся 'до некоторой степени отвратительным и ужасным'? Тогда, поистине, или вам не удалось понять смысл, данный мною, или же я должен быть порицаем. Должно быть, я оказался очень неудачным в передаче истинного смысла и принужден признать мою неспособность описать неописуемое. Последнее – очень трудная задача, и до тех пор, пока интуитивные проникновения наставленного ученика не придут на помощь, никакие описания, как бы ни были они графичны, не помогут. Действительно, нет соответствующих слов выразить разницу между состоянием ума на Земле и состоянием его вне ее сферы действия; не существует терминов, эквивалентных нашим, ничего, кроме неизбежных (обязанных раннему западному воспитанию) предубеждений, следовательно – линии мыслей в ложном направлении в уме ученика, чтоб помочь нам в этой иннокуляции совершенно новых мыслей! Вы правы, не только обыкновенные люди, но даже идеалисты и высокоинтеллектуальные единицы не смогут, думаю я, схватить истинную мысль, никогда не проникнут всей ее глубины. Может быть, со временем, вы лучше поймете, нежели сейчас, одну из главных причин нашего нежелания передать наше Знание европейским кандидатам. Только почитайте м-ра Родена Ноэля рассуждения и резкую критику в 'Свете'! В самом деле, воистину, вы должны бы ответить ему, как я вам советовал через Е. П. Б. Ваше молчание является кратким торжеством и выглядит дезертирством в отношении бедного м-ра Мэсси.

'Человек на пути к познанию тайн природы кажется в более высоком состоянии существования сначала на Земле, нежели в том состоянии, которое природа, по-видимому, приготовила ему в качестве награды за его лучшие деяния'.

Может быть, 'по-видимому' не так в самом деле, когда modus operandus природы правильно понят. Затем другое заблуждение: 'Чем больше заслуг, тем дольше период Дева-Чана. Но в Дева-Чане чувство течения времени теряется: минута равняется тысячелетию – а quoi bon тогда, и т. д. '

Это замечание и такой взгляд на вещи с таким же основанием может быть применен к целой вечности, к Нирване, Пралайе и чему бы только ни было. Скажем, что вся система бытия, существования отдельного и коллективного, объективной и субъективной природы суть только идиотические, бесцельные факты, гигантский обман природы, который, встретив мало сочувствия у западной философии, обрел, кроме того, жестокое неодобрение лучшего 'мирского ученика' А quoi bon, в таком случае, это проповедывание наших доктрин, постоянная работа восхождения и плавание in advarsum flumen? Почему Запад так стремится научиться чему-либо у Востока, раз он, очевидно, не способен переварить то, что никогда не может ответить требованиям особых вкусов его эстетиков. Печальная перспектива для нас, раз даже вы не можете охватить во всем объеме величие нашей философии или хотя бы на одном протяжении малый угол – Дева- Чан – из всех высочайших и бесконечных горизонтов 'за пределами жизни'. Я не хочу вас обескураживать, но лишь хочу обратить ваше внимание на ужасающие трудности, встречаемые нами при каждой попытке, которую мы делаем, чтоб пояснить нашу метафизику западным умам, даже среди наиболее интеллектуальных. Увы, друг мой, вы так же не способны усвоить наш способ мышления, как и переварить нашу пищу или же насладиться нашими мелодиями!

Нет ни часов, ни хронометров в Дева-Чане, хотя весь Космос является, в известном смысле, гигантским хронометром. Также и мы, смертные на этой Земле, не очень считаем, если вообще осознаем время в течение периодов счастья и благоденствия и находим их всегда слишком краткими. Факт, который нисколько не препятствует нам так же наслаждаться этим счастьем, когда оно приходит. Приходила ли вам мысль об этой маленькой возможности, что, может быть, потому, что чаша Блаженства полна до краев, обитатели Дева-Чана теряют всякое ощущение времени, и это нечто такое, что те, которые бывают в Авитхи, не имеют, хотя в той же мере, как и обитатель Дева-Чана, пребывающий в Авитхи не имеет осознания времени – нашего земного исчисления периодов времени. Я могу также напомнить вам в связи с этим, что время есть нечто, всецело созданное нами самими. Одна краткая минута чрезвычайной агонии может показаться даже на Земле вечностью одному человеку, другому, более счастливому, часы, дни и иногда целые годы могут показаться пролетающими, подобно краткому моменту, и что, наконец, из всех чувствующих и сознательных существ на Земле человек есть единственное животное, сознающее время, хотя это и не делает его ни счастливее, ни мудрее. Как могу я объяснить вам то, что нельзя почувствовать, раз вы не способны понять это? Конечные уподобления не приспособлены к выражению абстрактного и бесконечного; также не может объективное отразить субъективное. Чтоб понять блаженство Дева-Чана или же ужасы Авитхи, вы должны усвоить их так, как это делаем мы. Западный, критический идеализм должен еще выучить разницу, существующую между истинным бытием сверхчувственных объектов и призрачною субъективностью представлений, в которых он их превратил. Время не есть утвержденное понятие и потому