Седина, придающая благородство его облику, практически не коснулась бровей — они до сих пор остаются черными. Говорят, умная голова быстро лысеет. Ничего подобного! У Калашникова нет даже намека на плешь. Но больше всего поражают глаза — живые, голубые, бездонные. Кажется, старость просто забыла приглушить их блеск и цвет. Конечно, возраст берет свое. Калашников плохо слышит, поэтому вынужден пользоваться слуховым аппаратом. Это профессиональное. Столько выстрелов из оружия переслушать, как ему, наверное, никому не довелось. Голос уже немного дребезжащий. Ноги не так крепки, зато мысль работает четко, и чувство юмора с годами не притупилось».
После осмотра достопримечательностей Полтавы состоялся торжественный прием, который конструктору устроил губернатор С. С. Бульба. В здании областной администрации собрались ветераны, представители молодежных организаций, журналисты.
В ходе встречи Бульба рассказал, как в свое время посещал в составе Комитета по национальной безопасности Верховного Совета Украины размещенную под Каунасом учебную дивизию ВДВ:
— Привели нас на стрельбище. В шкафах стоят американская винтовка М 16 и автомат Калашникова. Очевидно, хотели посмотреть, с кем имеют дело. Ну и подзадорили. Инструктор берет М 16, выбивает 24 очка. Я беру АК и из трех одиночных выбиваю 29. «Вы, наверное, военный?» — спрашивают. Отвечаю: «Результат такой не потому, что я бывший военнослужащий, а потому что АК — настоящее оружие».
…Вот оно — Полтавское поле. Символ ратной славы и великого предательства. Пришли на память строки из поэмы А. С. Пушкина «Полтава»:
В музее Полтавской битвы Калашников остановился у одной из батальных картин:
— Эх, поздно я родился, а то непременно помог бы Петру!
При этом взгляд конструктора то и дело переходил с русских мушкетов на кирасы и палаши — основное вооружение шведских кавалеристов. Сравнивал, искал достоинства и недостатки в оружии. Из диковинок в глаза бросилась пороховница из рога.
— Надо же, настоящая. Да, с Петром мы бы сработались, государь ведь сам был мастеровым, даже токарный станок с собой по полям битв возил. При нем в 1701 году на вооружение армии была принята фузея — ружье такое, а ее конструкцию вывез из враждебной нам тогда Швеции русский разведчик, купец Гартман. Поэтому фузею именовали гартмановской, — делился своими сведениями с коллегами Михаил Тимофеевич.
Калашников немного задержался у макета первого русского ордена Андрея Первозванного, которым через год после учреждения в 1699 году Петр I наградил Федора Головина. Знак в виде креста, на котором изображен распятый, по преданию, святой Андрей, серебряная восьмилучевая звезда с девизом в центральном медальоне «За веру и верность». Когда эта награда была восстановлена в постсоветской России, Калашников стал вторым, кто ее удостоился. На вручении Михаил Тимофеевич сказал, что его новая награда прекрасно уживется с орденом Ленина.
…В советское время были попытки придать полю Полтавской битвы общегосударственное значение, устроить большую панораму по образцу Бородинского поля. Однако столь грандиозному проекту не суждено было сбыться. С грустью и тревогой окидывал взглядом Калашников неухоженное украинскими властями поле битвы. И тревожился: ведь скоро со времени исторического сражения будет 300 лет, как будет отмечена эта дата?
Опасения конструктора были не случайны. Вместо праздника единения и памяти на поле воинской славы России в 2009 году появились те, у кого в руках было знамя с ненавистным единому народу именем Мазепы…
Дальше путь лежал в село Гоголево, или Васильевку, как раньше называли родовое поместье Николая Васильевича, в Музей-усадьбу Н. В. Гоголя. Восстановленный в 1974 году помещичий дом, где когда-то жили родители и сестры Гоголя, утопал в цветах. От сирени нельзя было глаз оторвать. Разливались по всей округе соловьи…
Сельчане и руководители Шишацкого района встретили Михаила Тимофеевича хлебом-солью.
«Гоголь любил Москву, Петербург, Рим, но сюда он спешил со всех концов света, — рассказывала директор музея. — Он очень любил это место. Это была отрада его души — Васильевка, Яновщина, как назывался хутор до войны. Мы, полтовчане, очень гордимся, что имеем такого земляка.
Лучшие произведения Гоголя были написаны в Петербурге. Но самой первой книгой Николая Васильевича, после издания которой о нем заговорили, была “Вечера на хуторе близ Диканьки”. Это самая настоящая энциклопедия хутора Васильевка и окрестностей.
Гоголь воспел нашу Васильевку и Диканьку на века!»
В музее Калашников познакомился с первыми рисунками Гоголя, по многим из которых были вытканы узоры ковров. Узнал, что Гоголь в окрестностях Васильевки лично собрал больше двухсот украинских народных песен. Ему рассказали, что когда в поместье собирались гости, то обязательно звучали любимые песни Николая Васильевича. Одна из таких песен была тут же исполнена для Калашникова и всех гостей:
Затем была встреча с Диканькой. Земля эта благословенна. Бесценной реликвией возвышается над ней Николаевская православная церковь, построенная в 1722 году и ставшая усыпальницей княжьего рода Кочубеев.
Посетили культурно-этнографический комплекс «Вечера на хуторе близ Диканьки». Удивительно — и здесь всё, как у Гоголя.
Вот тебе заезжий двор, шинок, вот корчма. Тот самый пруд, недавно отметивший все три столетия, да и лягушки, все так же беззастенчиво встречающие гостей пресловутой серенадой. Здесь водится благородная рыба, есть причал. Недалеко мирно пасутся лошади.
Сюда любил приезжать и угощаться Гоголь. Здесь он встречался и подолгу беседовал с пасечником Панько Рудым. На этот раз хозяин заведения в одежде кузнеца Вакулы и его супруга — само олицетворение пани Солохи — пригласили российского оружейника и его друзей на украинский борщ с пампушками. За столом разговорились. Оказалось, хутор возрожден недавно энтузиастами. Проживают в нем три семьи, всего восемь человек. Желание единое — возродить и навеки поселить здесь жизнь.
