человека.

Были сделаны попытки рассчитать связь между развитием мозга и продолжительностью жизни. На основании сопоставления продолжительности жизни в отношении веса мозга к весу тела приходят к выводу, что «более умный живет дольше».

Это можно объяснить следующим образом: возрастные изменения в центральной нервной системе — один из важнейших механизмов старения организма, то есть старение нервной системы ведет к старению организма. Но клетки нервной системы не делятся, то есть не размножаются. С возрастом увеличивается число погибших клеток и изменяется вес мозга.

Как известно, быстрое увеличение веса мозга начинается с 6—10 лет, а затем более медленное — в 21—30 лет. Затем наступает медленное уменьшение веса мозга. Так, у мужчин в возрасте 20—29 лет мозг весит в среднем 1383 г; в возрасте 50—59 лет—1341 г; в возрасте 80—89 лет — 1281 г. У женщин изменения массы мозга выражены меньше.

Человек, обладающий большей массой мозга, даже в старости сохраняет высокий потенциал его деятельности, а отсюда — и жизнедеятельности всего организма.

Люди пьющие и курящие, у которых под влиянием алкоголя и никотина происходит быстрое разрушение нервных клеток, с возрастом имеют недостаточное количество нервных клеток для регулирования деятельности организма и погибают раньше срока. Следовательно, алкоголь и табак сокращают жизнь не только своим токсическим действием, но и тем, что оглупляют человека, приводят к раннему ослаблению памяти, лишают человека возможности мыслить синтетически.

Если у человека не слишком развит интеллект или человек под влиянием различных внешних или внутренних причин его не развивает, а наоборот, отравляет, и он рано подвергается разрушению — его ум, центральная нервная система старятся раньше обычного, он рано дряхлеет, а вместе с этим снижаются функции всех его органов и тканей и он может превратиться в дряхлого старика в такие годы, когда другой еще полон энергии, ума и жизнедеятельности. В то время как про одного можно сказать, что он ушел из жизни дряхлым стариком в результате естественной смерти, про другого человека такого же возраста можно сказать, что он умер преждевременно.

Человек сам должен проявить заботу о том, чтобы не состариться раньше времени, чтобы жить долгой полноценной жизнью. Каким человек придет к своему пожилому и старческому возрасту — зависит, конечно, и от окружающей среды, но больше всего от него самого.

Ум и совесть современного человека не могут мириться с таким вопиющим фактом, что почти 90% людей не доживают до 60-летнего возраста, то есть погибают люди, которые должны находиться в полном расцвете физических, нравственных и биологических сил.

Поэтому когда говорят о естественной смерти человека, имеют в виду те очень немногие человеческие единицы, которые доживают до глубокой старости и умирают при угасании всех жизненных сил. До тех пор, пока мозг человека ясен, чтобы сознавать свое положение и не желать смерти, она будет преждевременной и насильственной.

Французский философ Ренувье записал в 88-летнем возрасте: «Я нимало не заблуждаюсь насчет моего старения. Я знаю, что я скоро умру, через неделю или через две. А между тем мне еще так много хотелось бы сказать относительно моего учения. В моем возрасте непозволительно надеяться, дни уже сочтены, быть может, даже часы. Нужно примириться с этим. Все умирают, не успев выполнить своей цели. Это самая печальная из печалей нашей жизни. Это еще не все. Когда человек стар и привык к жизни, то умирать очень тяжело. Мне кажется, что молодые люди легче мирятся с мыслью о смерти, чем старики. Перейдя за 80 лет, человек становится трусом и не хочет более умирать. И когда становится несомненным, что смерть приближается, то душа наполняется большой горечью. Я изучал этот вопрос со всех сторон вот уже несколько дней, что я переживаю все ту же мысль. Я знаю, что я умру, но не могу убедить себя в том, что я умру. Во мне возмущается не философ, возмущается старик. У старика нет силы для примирения со смертью».

В этих словах — вся трагедия преждевременной смерти, хотя казалось бы, человек, достигнув столь преклонного возраста, дол жен был бы отнестись к мысли о смерти с философским спокойствием. Нет. Пока мозг работает нормально, он не может примириться с мыслью о смерти.

И. И. Мечников, описывая 106-летнюю женщину, писал, что ее физические силы и ощущения значительно ослабли, но чувства и умственные способности еще хорошо сохранились. Она не обнаруживает желания умереть, но совершенно равнодушна к смерти, что, по мнению автора, вероятно, предшествует инстинкту естественной смерти.

Последний вопрос — существует ли такой инстинкт — остается спорным. Мне думается, что вряд ли в здоровом мозгу, в здоровом существе возникает желание умереть. Если мозг так же, как и тело, одряхлел настолько, что уже не осознает окружающего, ему может быть безразлично — жить или умереть. Человек может захотеть смерти, когда из-за крайней немощности или тяжких болезней жизнь становится невыносима. Иначе — как бы человеку ни было тяжело, он смерти не желает. Даже, если в наиболее тяжкий момент скажет: «хочу умереть», как только встанет перед ним реальная угроза смерти, тут же передумает: «нет, я жить хочу». Так дорога и необходима жизнь человеку, который в состоянии понять жизнь. И во всех этих случаях смерть будет преждевременной.

Так называемая естественная смерть, то есть смерть в пожилом возрасте, не может считаться естественной в полном смысле этого слова, поскольку состояние человека и его смерть могут быть следствием не возраста, а перенесенных ранее тяжелых заболеваний, принявших хроническое течение. Кроме того, в пожилом возрасте защитные механизмы организма резко ослаблены, и какой-нибудь, иногда незначительный, толчок, небольшая травма, легкая инфекция и даже прием алкоголя могут иметь фатальные последствия для организма, не имеющего достаточных сил для сопротивления.

И. И. Мечников приводит рассказ одного француза, переданный Токарским. «Моя бабушка 99 лет была при смерти. Хотя она уже некоторое время не покидала постели, но еще сохранила все свои умственные способности, и мы заметили ее состояние только благодаря уменьшению аппетита и ослаблению голоса. Она всегда выказывала мне большую привязанность, и я оставался у ее кровати, нежно ухаживая за ней. Это не помешало мне наблюдать ее тем же философским взглядом, какой обращал на все окружающее.

— Здесь ли ты, племянник? - сказала она едва внятным голосом.

— Да, бабушка. Я к Вашим услугам и думаю, что Вам бы хорошо выпить немного славного старого вина.

— Да, милый друг. Жидкость всегда может пройти.

Я поторопился, тихонько приподнял ее и заставил ее проглотить полстакана моего лучшего вина. Она тотчас оживилась и сказала, обратив на меня некогда очень красивые глаза:

— Спасибо за эту последнюю услугу. Если ты доживешь до моего возраста, то увидишь, что смерть становится такой же потребностью, как сон.

Это были ее последние слова. Через час она уснула вечным сном».

И. И. Мечников приводит этот случай как пример инстинкта естественной смерти. Мне же кажется, что это пример насильственной смерти. Ослабленной годами, а может быть, и какой-нибудь болезнью пожилой женщине оказалось достаточно полстакана вина, чтобы прервалась ее жизнь. С точки зрения врача- клинициста это вполне объяснимо. Вино оказывает резкое и быстрое действие на сердце, заставляя его работать усиленно. При этом чем старше человек, тем меньшая доза вина нужна, чтобы получить этот эффект. Для 99-летней женщины данная доза оказалась непереносимой.

Что касается ее слов, то они скорее говорят о быстро наступившей эйфории, чем об инстинкте естественной смерти. Кроме того, надо иметь в виду, что физиологическим старением мы можем считать только то, которое не только в данный момент не сопровождается тяжелой болезнью, но и не было вызвано ранее перенесенным заболеванием.

Когда я в 30-е годы, будучи молодым врачом, работал в Абхазии, я познакомился со многими стариками. Один из тех, кому было уже за сто, заболел воспалением легких. Я его лечил, как в то время было возможно, но у моего больного полного излечения не наступило. Вернее, он поправился настолько, что стал ходить по двору и кое-что делал по хозяйству, но прежняя бодрость к нему не вернулась. Прошло несколько месяцев. Когда я приехал в его дом — уже по другому поводу — мне передали, что старец стал больше лежать; еще через несколько дней мне сообщили, что два дня тому назад он собрал вокруг себя всю свою семью. Тихим, но ясным голосом отдал распоряжения каждому члену семьи, попрощался со всеми,