“И сказал Лаван Иакову: вот холм сей и вот памятник, который я поставил между мною и тобою. Этот холм свидетель, и этот памятник свидетель, что ни я не перейду к тебе за этот холм, ни ты не перейдешь ко мне за этот холм и за этот памятник, для зла. Бог Авраамов и Бог Нахоров да судит между нами, Бог отца их. Иаков поклялся страхом отца своего Исаака”.

Заключив союз, они устроили пиршество. Ночь прошла в дружеском общении. На заре Лаван со своими людьми отправился в обратный путь. На этом прекращается всякая связь между детьми Авраама и жителями Месопотамии.

Иаков оставил Падан-арам, повинуясь Божественному повелению, и отправился в дорогу, по которой двадцать лет назад убегал от Исава. Тот грех, который он совершил, обманув своего отца, всегда тяготел над ним. Он понимал, что его долгое изгнание было прямым следствием этого греха. Он думал об этом день и ночь, угрызения совести делали его странствие особенно печальным. При виде возвышающихся вдали родных холмов сердце патриарха затрепетало. Все прошлое ясно встало перед ним. Но вместе с воспоминаниями о совершенном грехе возникали и мысли о Божьей милости к нему, о Его обетованиях помощи и защиты.

Странствия Иакова близились к концу, и все чаще мрачные предчувствия встречи с Исавом терзали его. После бегства Иакова Исав считал себя единственным наследником отцовского состояния. Слухи о возвращении Иакова могли заставить его испугаться за судьбу наследства. Теперь Исав мог причинить своему брату много зла, напав на него не только из чувства мщения, но и для того, чтобы окончательно завладеть богатством, которое он уже давно считал своим.

Снова Господь послал Иакову знамение Своей Божественной заботы. Когда он, странствуя, двигался на юг от горы Галаад, небесные ангелы, казалось, окружали караван, надежно защищая его. Иаков вспомнил свой давний сон в Вефиле, и его удрученному сердцу стало намного легче при виде Божественных посланников, которые и тогда, во время бегства из Ханаана, обнадежили и ободрили его, и теперь защищали его при возвращении. И сказал он: “это ополчение Божие”. И нарек имя месту сему “Маханаим” – “два сонма ангелов”, или “два стана”.

Однако Иаков чувствовал: следует позаботиться о своей безопасности. Поэтому он послал своих людей к брату с дружественными приветствиями, точно сформулировав слова, с которыми они должны были обратиться к Исаву. Еще до рождения двух братьев было предсказано, что старший будет подчинен младшему, и чтобы воспоминание об этом не явилось причиной раздоров, Иаков сказал своим слугам, что посылает их “к своему господину Исаву”, представ перед которым, они, ссылаясь на Иакова, должны были говорить: “раб твой Иаков”. Дабы устранить опасения, будто возвращается нищий скиталец, желая отобрать свою часть наследства, Иаков повелел им сказать: “Есть у меня волы и ослы и мелкий скот, и рабы и рабыни; и я послал известить о себе господина моего, дабы приобресть благоволение пред очами твоими”.

Но слуги возвратились с известием, что Исав ничего не ответил на дружеские послания, а в сопровождении четырехсот человек идет им навстречу. Было ясно, что он собирается мстить. Ужас охватил весь стан. Иаков очень испугался и смутился. Возвращаться обратно он уже не мог, а двигаться вперед опасался. Его невооруженные и беззащитные люди были совершенно не готовы к такой встрече. Поэтому он разделил их на два отряда: если один из них примет удар на себя, другой будет иметь возможность скрыться.

Вместе с многочисленным стадом и дружеским приветствием он послал Исаву щедрые дары. Он сделал все, что было в его силах, чтобы искупить вину перед братом и отвратить угрожающую опасность. И в смирении и раскаянии он умолял о Божественной защите: “Господи, сказавший мне: 'возвратись в землю твою, на родину твою, и Я буду благотворить тебе!' Недостоин я всех милостей и всех благодеяний, которые Ты сотворил рабу Твоему; ибо я с посохом моим перешел этот Иордан; а теперь у меня два стана. Избавь меня от руки брата моего, от руки Исава; ибо я боюсь его, чтобы он, придшедши, не убил меня и матери с детьми”.

Вот они достигли реки Иавок, и, когда наступила ночь, Иаков переправил через поток свою семью, а сам остался на берегу. Он решил провести ночь в молитве и желал остаться наедине с Богом. Ибо только Господь мог смягчить сердце Исава, только в Нем была единственная надежда патриарха.

Это было глухое место, окруженное горами, где часто бродили дикие звери, укрывались разбойники и убийцы. Была полночь. Беззащитный и одинокий Иаков в глубоком отчаянии упал на землю. Все, что было для него самым дорогим в жизни, находилось теперь в смертельной опасности. Тяжелее всего была мысль, что из-за его греха пострадают невиновные. С сердечным воплем и слезами он начал молиться. Вдруг чья-то сильная рука схватила его. Думая, что это какой-нибудь разбойник хочет убить его, Иаков постарался освободиться из рук противника. Борьба проходила в полной темноте, без единого слова, но Иаков напрягал все силы, не расслабляясь ни на миг. Когда он боролся, защищая свою жизнь, сознание вины тяготило его, все грехи встали перед ним, отдаляя его от Бога. В полном отчаянии он вспомнил о Божественных обетованиях и от всего сердца стал умолять Бога смиловаться над ним. Борьба продолжалась до наступления зари, как вдруг неожиданно незнакомец коснулся бедра Иакова, и он тотчас же стал хромым. Только теперь патриарх понял. Кто был Тот, с Кем он боролся. Теперь он знал, почему, прилагая почти сверхчеловеческие усилия, он не мог победить Его. Он боролся с Небесным Вестником. Это был Христос, “Ангел завета”, который явился Иакову. Искалеченный, испытывая острую боль, патриарх не отпустил Его. В полном изнеможении и раскаянии он приник к Ангелу, “плакал и умолял Его”. (Ос. 12:4). Он должен был получить уверение, что его грех прощен. Даже физическая боль не могла отвлечь его от этой мысли. Решимость все возрастала, вера крепла, пока не достигла предела. Пытаясь освободиться. Ангел настаивал: “Отпусти Меня; ибо взошла заря”, но Иаков отвечал: “Не отпущу Тебя, пока не благословишь меня”. Если бы в словах Иакова звучала хвастливая самонадеянность, он был бы тотчас же уничтожен, но это была уверенность человека, сознающего собственное ничтожество, и все же не сомневающегося в верности Бога, хранящего Свой завет.

Иаков “боролся с Ангелом – и превозмог” (Ос. 12:4). Смирение, раскаяние и самоотречение этого грешного, заблудшего, смертного человека превозмогли Величие Неба. Дрожащими руками он ухватился за обетования Божьи, и Безграничная Любовь не могла отклонить просьбы грешника.

Заблуждение, которое заставило Иакова согрешить, обманным путем получив первородство, теперь было очевидно ему. Он не полагался на обетования Божьи, но старался собственными усилиями осуществить то, что Бог сделал бы в свой час и в свое время. Его имя, которое до сих пор являлось напоминанием о грехе, теперь в знак прощения было заменено другим, увековечивающим его победу. “Отныне имя тебе, – сказал Ангел, – будет не Иаков [запинатель], а Израиль; ибо ты боролся с Богом, и человеков одолевать будешь”.

Наконец Иаков получил долгожданное благословение. Грех, который он совершил, прибегнув к хитрости и обману, был прощен. Кризис миновал. Сомнение, смущение и угрызения совести, отравлявшие его жизнь, исчезли. О, как сладко быть в мире с Богом! Больше Иаков не боялся встречи с братом. Господь,